Хоть в этом Тарете не было нужды притворяться.
— Пожалуйста… можно, папа поговорит с хозяином? Мне кажется, я не…
Кланния залилась краской. Все знали, что Тарета была любовницей Блэкмура, но вслух об этом не говорили.
— Конечно, милая, разумеется. Хочешь побыть сегодня с нами?
— Нет, — поспешно отказалась она. — Нет, у меня всё хорошо. Я хотела бы побыть немного одна.
Она снова подняла руку ко рту, и Кланния кивнула.
— Как пожелаешь, Тари, милая. Доброй ночи. Позови нас, если тебе что-нибудь понадобится.
Мать закрыла за собой дверь, и Тарета с облегчением вздохнула. Осталось дождаться подходящего момента, чтобы уйти. Её комната располагалась рядом с кухней, здесь ложились спать в последнюю очередь. Когда, наконец, всё стихло, девушка рискнула выйти. Сначала она пошла на кухню и сложила в мешок столько припасов, сколько могла унести. Ещё раньше она порвала старые тряпки на перевязки, на случай если Трэлю они понадобятся.
Привычки Блэкмура были предсказуемы, как движение солнца. Если он, по своему обыкновению, начинал пить за ужином, то после еды обязательно ждал её в своей спальне, а потом проваливался в тяжёлый сон, почти забытьё, и беспробудно спал до самого рассвета.
Подслушав разговоры слуг в большом зале, Тарета убедилась, что за ужином хозяин, как обычно, пил. Этой ночью она не пришла, что наверняка испортило ему настроение, но сейчас он уже должен был спать.
Тарета осторожно отперла дверь в покои Блэкмура. До неё донёсся громкий храп. Приободрившись, девушка решительно вошла в его спальню, откуда рассчитывала выбраться на улицу.
О потайной двери Блэкмур рассказал ей много месяцев назад в приступе пьяного бахвальства. Он тут же забыл о своих словах, но Тарета помнила. И теперь она подошла к маленькому письменному столику и выдвинула один из ящиков. Осторожно надавив на едва заметный выступ на его дне, девушка открыла тайник и увидела крохотную коробочку.
Взяв ключ, Тарета вернула коробочку на место и аккуратно задвинула ящик. Каменная стена справа от кровати была задрапирована гобеленом. Он изображал благородного рыцаря, который бился со свирепым черным драконом, защищавшим огромную груду сокровищ. Тарета отдёрнула гобелен и обнаружила под ним потайную дверь. Как можно тише девушка вставила ключ в скважину, повернула его и вышла.
Каменные ступени уходили вниз, в темноту. Холодный воздух обдал ей лицо, в ноздри ударил запах сырости и плесени. Тарете стало страшно, но зажечь свечу она не решилась. Блэкмур спал крепко, но риск всё равно был слишком велик. Если он узнает, то запорет её до смерти.
«Вспомни о Трэле, — твердила она себе. — Вспомни о том, что с ним случилось». Конечно, ради него она сумеет преодолеть страх.
Тари закрыла за собой дверь и внезапно оказалась в настолько густом мраке, что он был почти осязаем. Пойманной птицей забилось сердце, но девушка справилась с собой. Заблудиться она не могла — туннель только один. Она сделала глубокий вдох, успокаивая дыхание, и стала потихоньку пробираться вперёд.
Осторожно, всякий раз нащупывая следующую ступеньку, Тарета спустилась по лестнице. Наконец её нога коснулась земли. Отсюда туннель уходил вниз под небольшим углом. Она вспомнила, что говорил Блэкмур. «Это чтобы лорды были в безопасности, дорогуша, — сказал он, наклонившись к ней так близко, что она чувствовала его пропитанное вином дыхание. — А если будет осада, через него уйдём мы с тобой».
Казалось, туннелю не будет конца. Ей приходилось всё время бороться со страхом. «А что если он обрушится? Что если за все эти годы он уже обрушился и теперь ведёт в тупик? Что если я споткнусь в этой тьме и сломаю ногу?»
Тарета яростно отгоняла от себя страх. Её глаза пытались привыкнуть к темноте, но в таком беспросветном мраке все усилия были напрасны.
Она вздрогнула. Здесь было так холодно, в этой тьме…
Целая вечность прошла, прежде чем земля под ногами снова потихоньку начала подниматься. Тарета еле сдержалась, чтобы не побежать. Она возненавидела бы себя на всю жизнь, если бы упала и не смогла двигаться дальше. И всё же девушка ускорила шаг.
Ей показалось или в кромешной тьме и в самом деле забрезжил какой-то свет? Нет, это не было игрой воображения. Где-то впереди и выше виднелся просвет. Тарета прошла ещё немного и замедлила шаг. Ударившись обо что-то ногой, она упала и ушибла коленку. Здесь тоже были ступени! Потихоньку, ползком, она стала подниматься по ним, пока не нащупала дверь.
Да, перед ней была дверь, точнее, крышка люка. Тарета внезапно похолодела, охваченная ужасом! Что если дверь заперта снаружи? Ведь это вполне возможно. Если кто-то мог сбежать этим путём из Дэрнхолда, кто-то другой мог и войти с другой стороны с враждебными намерениями. Конечно, она была заперта, на замок или на засов…
Тарета толкнула крышку изо всех сил. Старые петли завизжали, но крышка поднялась, с громким стуком рухнув на землю. Девушка вздрогнула от неожиданности. И только высунув голову в небольшой квадратный люк и увидев тусклый свет луны, который показался ей ярким, как дневной свет, она с облегчением вздохнула и позволила себе поверить, что выбралась на волю.
До неё донеслись знакомые запахи лошадей, кожи и сена. Это была маленькая конюшня. Тарета вылезла из туннеля, шёпотом успокаивая лошадей, которые повернули головы, с интересом разглядывая, кто к ним пришёл. Лошадей было четыре, на стене висела сбруя. Тарета сразу же поняла, где оказалась. Возле дороги, на значительном расстоянии от Дэрнхолда была конюшня, где гонцы со срочными поручениями могли сменить усталых скакунов на свежих. Свет проникал сюда сквозь щели в стенах. Тарета осторожно закрыла потайной люк, из которого только что вышла, и забросала его сеном. Она подошла к двери конюшни и открыла её, моргая от голубовато-белого света обеих лун.
Как Тарета и предполагала, она оказалась на окраине деревушки, примыкавшей к Дэрнхолду, Всего мгновение понадобилось ей, чтобы сообразить, куда идти. Вот она, скала, которая в детстве казалась ей так похожей на дракона. Трэль ждёт её там, в пещере, голодный и, может быть, раненый. Воодушевлённая победой над тёмным туннелем, Тарета поспешила к нему.
Когда Трэль увидел, как Тарета спеша взбирается на небольшой холм и её тоненькая фигурка серебрится в лунном сиянии, он с трудом сдержал радостный крик. Вместо этого он кинулся ей навстречу.
Тарета застыла, потом подобрала юбки и тоже побежала к нему. Их руки встретились и сомкнулись, и, когда с её миниатюрного личика упал капюшон, Трэль увидел, что она улыбается.
— Трэль! — воскликнула Тарета. — До чего же прекрасно снова видеть тебя, дорогой мой друг!
Тари изо всех сил сжимала два пальца орка — сколько смогла захватить её маленькая изящная рука — и подпрыгивала от возбуждения.
— Тарета, — нежно пророкотал Трэль, — у тебя все хорошо?
Её улыбка увяла, но тут же расцвела снова;
— Вполне. А у тебя? Конечно же, мы слышали о твоих подвигах! Когда лорд Блэкмур в скверном расположении духа, это всегда неприятно, но когда это стало знаком того, что ты ещё на свободе, я научилась радоваться этому. О… — Ещё раз сжав его пальцы, она отпустила его и взялась за сумку, которую принесла с собой. — Я думала, может, ты голоден или ранен. Много взять я не могла, принесла всё, что удалось раздобыть. Вот немного пищи и тряпки, я порвала их на перевязки. Но я очень рада, что тебе они не нужны…
— Тари, — мягко прервал её Трэль, — я пришёл не один.
Он сделал знак своим спутникам, которые ждали в пещере, и они вышли на свет. Их хмурые лица выражали открытую неприязнь и враждебность. Выпрямившись во весь рост, они встали, сложили руки на груди и молча уставились на Тарету. Трэль внимательно наблюдал за ней. Девушка как будто удивилась, и на мгновение на лице её мелькнул страх. Трэль не мог винить её в этом; оба его спутника делали всё возможное, чтобы выглядеть угрожающе. Но, в конце концов, она улыбнулась и сделала шаг им навстречу.
— Друзья Трэля и мои друзья тоже, — сказала она, протягивая руки.
Один из них презрительно фыркнул и оттолкнул её руку, не настолько сильно, чтобы повредить ей, но
