- Так, Кузьма, завязывай! Мне этими извинениями 'особисты' всю печень проклевали, как тому Прометею. Надоело одно и то же. Еще один раз повторю, для тебя, а ты ребятам передай - никаких претензий нет. Вы поступили правильно. Это в СБ перестарались, но они уже осознали и исправились.
- Да уж, - усмехается Кузьма, - у них, когда они твои вещи два дня назад в комнату возвращали, а потом номер вперед оплачивали, глаза были, как у побитых бобиков - грустные и виноватые. Что, задали им 'сверху' трепку?
- А то! Сами виноваты, уррроды! - начинаю демонстрировать свою 'глубокую обиду' я. - Сначала, мля, ногами по почкам молотят, а потом на задних лапках белыми зайчиками скочут: 'Ах, простите Михал Николаич, ошибочка вышла!' Козлы!
- Что, сильно досталось? - сочувствует Четверть.
- Ну, бывало и хуже. Обидно просто, не разобравшись толком, не за хрен собачий...
- Да уж... И чего дальше делать думаешь?
- Для начала, дождусь, пока швы снимут...
- Какие швы?
- А, - вяло отмахиваюсь я, - в камере с какими-то урками краями цепанулся. Они - в нокаут, а мне бочину порезали. Но так, не сильно, заживает уже.
- Ну, ты даешь, Чужой! Везде проблем на свою задницу разыщешь.
- Да уж, - ухмыляюсь в ответ я.
- Ладно, снимут тебе швы, потом что?
- Есть небольшое, но важное личное дельце. Сделаю - и свободен как птаха. А что?
- Да была у нас с Убивцем мысль тебя в команду звать. - Пойдешь?
Делаю вид, что задумался, хотя понимаю - повезло, теперь выходит, что не я к ним прошусь, а они сами меня к себе зовут. А это, как говорил кто-то умный 'две большие разницы'.
- А, пожалуй, и согласен. Вот только дело свое доделаю... Тут недалеко кое-куда добраться надо.
- Сильно недалеко?
- За Шали.
- Ох, и рисковый ты парень, Миша. Да после Аргуна не то, что Комендатур или блок-постов, даже и патрулей-то наших почти не бывает. Шали и Сержень-Юрт - такие же Мертвые Земли, что т вокруг Наура и Чернокозово, только еще хуже, потому что за Серженем уже земли Непримиримых Тейпов начинаются. Хотя, наши туда за 'бошками' наведываются периодически. Правда, возвращаются не все. Ты уверен, что тебе туда нужно?
- Очень нужно, - совершенно искренне отвечаю я.
Следующие десять дней я откровенно бездельничал. Сходил на рынок, совершенно меня, кстати, не впечатливший. Так, помесь колхозного рынка эпохи развитого социализма и барахолки 'девяностых'. Толкучка, запах картошки и черемши из овощных рядов, груды яркого тряпья на прилавках, будто на приснопамятном Черкизоне. Несколько малюсеньких кафешек, с мангалов которых тянет вкусным шашлычным дымком. Нет, кое-что на Кавказе не меняется даже после ядерной войны. Долго бродить не стал, купил себе тонкие кожаные чувяки вместо домашних тапок, чтоб не шлепать по номеру босиком и кошелек, больше похожий на вместительный кисет из толстой кожи и потопал назад. Заштопанный бок все еще давал о себе знать несильной, но постоянной ноющей болью. Три дня до возвращения Убивца 'со товарищи' только и делал, что валялся в своей комнате, спускаясь только для того, чтобы перекусить. Хотя нет, вру, сделал еще одно небольшое, но важное дело - 'сто третий' пристрелял. Сходил к Карташову на пост Дорожной Стражи, объяснил ситуацию. Оказывается, у них там небольшое стрельбище есть. Маленькое совсем: огневой рубеж с тремя точками и стометровой длины направление, заканчивающееся земляным валом-пулеулавливателем Но для моих целей - более чем достаточно. Как раз и пригодились оставшиеся невостребованными патроны. Одним словом, теперь АК-103 пристрелян, а я, с ним в руках - вооружен и смертельно опасен.
На 'мероприятии' по случаю успешного завершения контракта, организованном наемниками, помня прошлый раз, пил умеренно. Да и парни на алкоголь особенно не налегали. Похоже, та пьянка действительно была всего лишь одним из элементов оперативной разработки. Кузьма, видимо, успел передать Убивцу мои слова и с извинениями и покаяниями никто не лез. Общались ровно и дружелюбно, будто ничего и не произошло. Ну и хорошо. Только Убивец перед самым завершением 'вечеринки' отозвал меня в сторонку.
- Четверть сказал, что ты за Шали собрался.
- Есть такое дело.
- Ты уверен, что тебе туда надо? Лично я бы в те края в одиночку не полез.
- Надо, - вздохнул я, - поверь Костя, очень надо.
- Что, очень доходное дело? Может, кого из наших в долю возьмешь, все не так опасно чем одному?
- Вообще не доходное, клянусь. И очень личное. Поэтому один пойду.
- Тогда маленький совет можно?
- Конечно, слушаю.
- Обувь смени, Миша. Что Непримиримые, что просто дорожные грабители, только за такие боты тебе пулю в затылок пустят. Зачем оно тебе, лишние проблемы на свою голову искать? Тебе их там и так хватит.
Да, блин, а ведь Костя прав. Если вся остальная моя 'снаряга' выглядит вполне обычно, то 'Коркораны' в глаза действительно бросаются.
Зажило на мне все, и впрямь, как на собаке. Уже на восьмой день в местной больнице все тот же хирург снял мне швы.
- Заживление идет просто замечательно, - сказал он мне. - Но серьезных физических нагрузок пока все же лучше избегать. И про перевязки не забывай.
- Постараюсь, - пообещал я ему.
После поликлиники пошел к деду Тимохе. В торговом зале вместо Старосельцева обнаружил Оксану.
- Привет красавица, а батя где?
- Отошел, сейчас будет, - ответила она, глядя, на меня словно поклонница 'Ласкового мая' на Юру Шатунова.
Ой, мама дорогая, что-то не нравится мне этот взгляд. Похоже, впух ты, Михал Николаич, став предметом девичьих грез. Ну да, ты ж герой, куда деваться. Большой, загадочный, появился неизвестно откуда, всех врагов перебил, ее спас. Чем не рыцарь в сверкающих доспехах? Есть, правда, одна проблемка - самого 'рыцаря' складывающаяся ситуация как-то не очень радует. Она ж еще ребенок совсем, несмотря на все достоинства фигуры. А ребенок этот прожигает меня совсем даже не детским взглядом. Да уж, почувствуйте себя Гумбертом из 'Лолиты'. На мое счастье появляется Тимофей Владимирович.
- Миша! Заглянул-таки! Рад видеть, проходи, я сейчас лавку закрою, в дом пройдем, посидим...
- Нет-нет, Тимофей Владимирович, не надо ничего закрывать, я по делу, буквально на пару минут. А посидим как-нибудь в другой раз. Я специально вечером зайду, чтоб торговлю не рушить. Сапоги мне нужны.
- Какие сапоги? - Старосельцев тут же превращается из радушного хозяина в бойкого торговца.
- Не сильно тяжелые, крепкие, с коротким голенищем. Чтоб в горах не рассыпались.
- В горах значит? Ясно. Сейчас подумаем.
Уж не знаю, что бы он надумал сам, однако Оксана его опережает. Пулей, только подол и без того не сильно длинного легкого сарафана в воздухе мелькнул, обнажив на мгновение крепкие загорелые ноги несколько сильнее, чем позволяют приличия, она исчезла в подсобке, а уже через мгновение была рядом с отцом, протягивая ему пару сапог.
- О, точно! Молодец, Ксюшка, я как раз о них и подумал.
М-да, Оксане, кажется, отцовская похвала совсем не интересна. Сомневаюсь, что она ее вообще услышала. Что ж ты на меня так смотришь, девочка? Я ведь тебе если и не в отцы, то в дяди гожусь точно!
