Кардинала, покрывая страстными поцелуями холодные пальчики твоего мраморного двойника… Боюсь, что уже тогда я вел себя недостаточно почтительно... Но сегодня, клянусь жизнью,– он осторожно коснулся смуглым мизинцем моих припухших губ,– я познал самое упоительное священнодействие…
«Ах, если бы он поцеловал меня еще раз!» – мечтательно подумала я, стыдливо опуская ресницы.
Мужские губы приблизились…
Заходящее солнце погружалось в море. Мы так и сидели на пирсе, опершись на ящик с припасами, провожая прощальным взглядом последний луч дневного света. Погрузка шла полным ходом. «Черная катрана» оказалась именно тем самым величавым фрегатом, которым я упоенно любовалась в порту пару дней назад. Точеный, идеально очерченный корпус, гордо несущий белопенную громаду распущенных парусов. Великолепный корабль! Утром мы отплываем…
Прощай, прекрасный Никополис! Прощайте, рощи и башни, дворцы и статуи. Увидимся ли мы еще когда-нибудь? Кто знает, чем обернется наше долгое опасное путешествие? Найдем ли мы «Ковчег»? В каком состоянии находятся его навигационные системы, возможно, давно вышедшие из строя? Какую тайну хранят Небесные врата? Что значат предостережения шамана Порфирия, вскользь упомянувшего об опасных ловушках, оберегающих подступы к усыпальнице ангелов? Да и кем, наконец, являются эти самые легендарные ангелы? Я старательно морщила лоб, мысленно выдвигая теории одна несуразнее другой, но в итоге сдалась и махнула рукой: чего гадать заранее? Все равно моя интуиция подсказывает, что ожидающая нас действительность окажется фантастичнее любого, даже самого смелого, предположения. Мне не давал покоя и секрет Рея, тщательно оберегаемый мною до поры до времени. И надо полагать, что Верховный Навигатор, сумевший ускользнуть от живущего во мне огня, тоже не отступится так просто. Он будет мстить, не считаясь с жертвами и потерями…
– Мы должны найти ключ от Врат,– напомнила я Алехандро, державшему меня на коленях и не выпускающему из своих надежных объятий.
Виконт, занятый увлекательной игрой эротичных касаний, сплетавших наши пальцы в одно неразрывное целое, поднял на меня шоколадные глаза:
– Обещаю, мы обязательно его найдем! Мы ведь хотим выжить, не так ли? Хотя свой ключ к небесному блаженству я уже нашел!
Я счастливо улыбнулась. Любовь ворвалась в наши жизни так стремительно и непредсказуемо, возможно значительно ослабив два сумасшедших сердца, но отменно закалив тела и души. Мы обязаны выжить! Выжить сами и спасти всех других: наших друзей и близких, племя ламий и отважных охотников, обитающих в лесах Урала, сапожников и плотников, монахов и солдат, сопливых малышей, беззаботно плещущихся в фонтане «имени меня». Под силу ли нам это деяние? Ведь даже боги нашего ушедшего мира оказались неспособны совершить подобное чудо. По плечу ли мне, обычному человеку, такие подвиги?
А может быть, именно в этом и состоит путь бога? Путь обретения себя! Каждый бог приходит в наш земной мир, еще будучи практически никем,– всего лишь простым смертным человеком... Богами не рождаются! Богами – становятся. Трудно быть богом, потому что прозрению предшествуют испытания, а цена прозрения измеряется болью и кровью, жизнью и смертью, любовью и ненавистью, ответственностью и милосердием. И все это мне предстояло постичь в самом ближайшем будущем...
Каким богом я стану?
Часть третья
«Ковчег»
Любовь правит миром!
Глава 1
Море – одна из величайших природных стихий, колыбель всего живого и сущего. По теории Дарвина, до того, как стать обезьянами, наши далекие предки выползли на сушу именно из морских и океанических глубин, откусили себе хвосты и зачем-то полезли на деревья. Наверное, за бананами. Или за орхидеями – кто же их поймет, примитивных. Ума не приложу – как они умудрялись выполнять подобные каскадерские трюки. Пальма – она ведь высокая и гладкая, почти как мачта…
Я подняла голову, опасливо придерживая рукой постоянно так и норовившую улететь шляпу. Сразу же надо мной начинались всевозможные бимсы, реи, такелаж, паруса… Помню, еще во времена знаменитого похода на «Аллигаторе» я категорически отказалась карабкаться до хлипкой бочки, прибитой на конец грот-мачты, и заполошно вопить оттуда: «Земля, вижу на горизонте землю!» Для подобных акробатических этюдов нужно иметь не только совершенно нездоровый энтузиазм, но и воистину стальные нервы. Как только представлю, во что это выливается на практике: под ногами поскрипывает тонкое бревнышко, руки нервно цепляются за что-то хилое парусиново-веревочное, и все это качается, норовит выскользнуть или уклониться,– так сразу же испытываю неожиданный приступ морской болезни. Я резко метнулась в сторону и рискованно перегнулась через борт, принимая на лицо охотно плеснувшую мне навстречу зеленую, причудливо рассыпающуюся на брызги соленую волну. Штормило. Ну да ничего – качка мне даже полезна, а то привыкла я что-то к амортизаторам и стабилизаторам невесомости на «Нике», вот и воспользуюсь этим весьма кстати подвернувшимся случаем – потренирую свой легкомысленно расслабившийся вестибулярный аппарат.
Изначально отличная и солнечная, погода незначительно испортилась не сразу, а лишь спустя некоторое время после выхода из порта Никополиса.
«Проклятие убиенных орденцев»,– шутил Феникс, намекая на поднявшийся ветер. Тоже мне язвительный капитан Джек Воробей выискался! Вот уж кому-кому, а оному здоровенному штурману любая качка оказалась совершенно нипочем. Широко расставляя длинные, мускулистые ноги, Феникс уверенно передвигался по увертливой дощатой палубе и с превеликим удовольствием выполнял любую работу с парусами, единолично заменяя сразу половину экипажа. Или же, решительно оттеснив капитана ла Файета, становился к штурвалу, профессионально удерживая корабль на заданном курсе и, к превеликой радости моряков, фальшиво горланя нашу любимую школьную песню:
Мы с Алехандро еще туда-сюда, а вот субтильный послушник Антонио совершенно спасовал перед злополучным морским недугом и чувствовал себя из рук вон плохо. Скрючившись в гамаке, водрузив голову на толстый том Писания, с которым он не расставался даже во сне, юноша ежеминутно синюшно бледнел лицом, безрезультатно пытаясь усмирить свой бунтующий желудок, и судорожно стискивал зубы, стараясь не стонать. В общем, усиленно, в лучших традициях жанра, строил из себя супермачо-героя, желая произвести благоприятное впечатление на самоотверженно ухаживающую за ним Кристину. Моя очаровательная подруга совершенно покорила его пылкое, воспитанное на воздержании и молитвах сердце – ведь монастырским послушникам почти не выпадало возможности пообщаться с прекрасным полом, да что там пообщаться, зачастую – просто видеть женщин воочию! Но теперь, будто наверстывая упущенное, тихоня Антонио бросал в сторону Криси столь пылкие взгляды, что я точно поостереглась бы оставлять их наедине, если бы в сей стремительно развивающийся любовный роман не вмешалась весьма своевременная тошнота и головная боль нашего новоявленного Ромео. А еще мальчишкам моим хулиганистым спасибо – постарались на славу! И не поймешь ведь пока: то ли они навредили и еще больше усугубили и без того неоднозначную ситуацию, а то ли – наоборот, удружили и помогли, действуя по принципу «что естественно – то не безобразно»!
Накануне отплытия, поздно вечером проходя по полутемному монастырскому коридору, я неожиданно
