Стены в комнате были завешаны картинками. Возле окна стоял стол с телефоном, а за столом сидела вчерашняя тетя. Севка думал, что она узнает его, вскочит и обрадуется. Но тетя посмотрела безо всякого выражения и сказала:
— Посидите немножко. Режиссер занят. У него совещание.
Мама села на стул. Севка вздохнул и, заробев, прижался к маминым коленям. Мама тихо дышала ему в ухо. Он слышал холодок от ее дыхания, и от этого ему становилось спокойнее и защищеннее.
Когда Севка оказывался с мамой далеко от дома, он любил ее особенно сильно и чувствовал за нее ответственность.
Белая дверь распахнулась, оттуда выскочил человек с красным лицом.
— Пойдем!
Вчерашняя тетя подошла к Севке, отобрала его у мамы и повела за белую дверь.
Там тоже оказалась комната с картинками. Посреди стоял стол с креслами по бокам, а в кресле сидел режиссер и смотрел на Севку. Глаза у режиссера были синие, набиты огнями, как у веселого удачливого пирата.
Севке вдруг захотелось иметь такого родственника, чтобы видеться с ним часто, а еще лучше и вовсе от него не отходить.
— Ну, здорово! — Режиссер протянул Севке руку.
Севка протянул свою, и они поздоровались крепко и коротко, как два мужика.
Севка сразу забыл и дом свой, и двор. Ему захотелось все бросить и отправиться с режиссером в пиратское плавание.
— Присаживайся! — пригласил режиссер. — Тебя как зовут?
— Сева.
— А по отчеству?
— Всеволод Павлович.
— Ты хорошо учишься?
— Нормально.
Режиссер разговаривал с Севкой по мелочам, о том о сем, не сводил с него обрадованных глаз. Севка расселся в кресле, и ему совершенно не хотелось уходить.
— А ты можешь плюнуть сквозь зубы? — неожиданно спросил режиссер.
Севка не заставил себя уговаривать. Он подвигал щеками и шикарно цыкнул в угол комнаты.
— Отлично! — похвалил режиссер. — Будем пробовать!
Севка снисходительно выслушал комплимент. Он был в классе на втором месте по плевкам и мог с любого этажа попасть в центр движущейся мишени.
— Ты когда-нибудь видел звероящера?
Перед Севкой, поставив локти на дощатый стол, сидела девчонка с остреньким личиком, похожая на белочку или на крыску. Ведь у белок и крыс одинаковые рожи, только хвосты разные.
— Конечно, — проговорил Севка. — Он живет у нас на даче.
— Чушь какая! Звероящеры давно вымерли.
Севка не нравился девчонке. Он это видел.
— Все вымерли, а наш остался, — сказал он.
— Стоп! — Режиссер хлопнул в ладоши.
К Севке подошла женщина и повозила грязной губкой по его лицу. Потом поправила на голове круглую соломенную шляпу.
На Севке были холщовые штаны и рубаха, похожие на половую тряпку, только штаны серо- коричневые, а рубаха серо-голубая.
В огромном помещении, которое все называли «павильон», было одновременно холодно и жарко, пусто и загроможденно.
Севка стоял под светящимися фонарями, направленными прямо на него. Было душно, муторно, и даже тошнило от какой-то тоски и общего неудобства.
— Еще раз! — попросил режиссер. — Мотор!
— Ты когда-нибудь видел звероящера? — спросила крыска.
Севка посмотрел в ее ехидную рожу, и ему стало скучно.
— Конечно, он живет у нас на даче, — проговорил он заученно, горловым голосом.
— Чушь какая! Звероящеры давно вымерли.
— Все вымерли, а один остался… — У Севки заболело горло.
— Стоп! — Режиссер подошел к Севке. — Давай попробуем со мной.
Севка увидел перед собой его глаза, и ему вдруг стало спокойно и снова захотелось идти за режиссером куда угодно, хоть в зубоврачебный кабинет.
— Ты когда-нибудь видел звероящера? — спросил режиссер.
Он спрашивал не вообще, а конкретно у Севки и смотрел ему в самые зрачки.
— Конечно, — сказал Севка. — Он живет у нас на даче.
— А разве звероящеры не вымерли? — честно удивился режиссер.
— Все вымерли, а один остался. — Севка поднял палец, как бы подтверждая, что остался один- единственный звероящер, а не два и не три.
— А почему он остался?
У Севки заметались мысли, а следом за мыслями заметались глаза.
— Потому что он попал в выгодные климатические условия, — вывернулся Севка.
— А какие же это условия?
— А у нас на даче болотистая местность.
— А чем вы его кормите?
— Папоротниками.
Севка говорил так искренне и делал такие честные глаза, каких, он знал, никогда не бывает у людей, когда они говорят правду.
— А почему его не берут в зоопарк? — резонно спросил режиссер.
— А мы его не отдаем. И он сам не хочет. Он у нас дом сторожит, как собака.
Режиссер верил и не верил.
— А ты не врешь? — усомнился он.
— Зуб даю! — поклялся Севка и вдохновенно плюнул в сторону.
— Отлично! — Режиссер встал. — Мотор.
Перед Севкиным носом щелкнули доской о доску, пробормотали какие-то иностранные слова: «кадр», «дубль». Опять возникла крыска и ехидно спросила:
— Ты когда-нибудь видел звероящера?
Но Севке было уже безразлично — нравится он девчонке или не нравится, жарко в павильоне или холодно, видит его мама или не видит. Он только врал и выкручивался и под конец сам уже поверил в то, что у него на даче на веревке сидит звероящер.
Пузо у него огромное, хребет как забор, а голова маленькая. Мозгов мало.
Севка сидит перед ним на корточках и скармливает папоротники. Звероящер меланхолично жует, перетирая папоротники травоядными челюстями, грустно смотрит на Севку и медленно мигает тяжелыми веками. Ему обидно, что все его знакомые вымерли еще до нашей эры, дружить ему не с кем и никто его не понимает, потому что у звероящера доисторическое самосознание.
— А ты не врешь? — с завистью спросила девчонка. Ей тоже хотелось иметь на даче звероящера.
Севка сделал энергичный жест под подбородком, который должен был означать: «Даю голову на отсечение».
В глубине павильона засмеялись, и Севке казалось, что он слышит мамин смех.
— Стоп!
К Севке подошел режиссер, приобнял, положил руку ему на плечо. В голове у Севки плыло марево от жары, от счастья и от усталости, которая пошла в дело.
