по селектору двух младших офицеров из опергруппы.
Грязную работу нужно делать самому, подумал он. Лейтенанты вызвались добровольцами на опасное задание. В чем оно заключается, лейтенантам не сообщили. Просто – опасное задание. Такова уж была работа в Центре – непрерывные, изнуряющие душу хитрости, уловки, обманные ходы. Эти двое даже не знали, что детекторы изготовлены, и тем более что сейчас начнутся испытания.
Они отрапортовали: «Лейтенант такой-то явился по вашему приказанию». Зернов предложил им сесть, поднял «посредник» и, как встарь, блеснул мгновенной реакцией – дважды дернул длинную нить. Офицеры не успели понять, что у него в руке. Уронили головы и очнулись Десантниками.
– Я – Линия девять, – напористо сказал Зернов. – Я прорвался. Во имя Пути!
– Во имя Пути! – ответили Десантники.
– Через полчаса летим в министерство. Изымем со спецхранения одноместные «посредники» и Мыслящих и поедем в Генштаб. Пока ступайте в лабораторию, в распоряжение Ганина. Я вас вызову прямо к машине. Все.
– Во имя Пути! – ответили Десантники и военным шагом двинулись из кабинета.
Они присоединились к сотрудникам, собравшимся в передней комнате лаборатории, – вместе с Десантниками здесь было двадцать человек.
Ганин раздал всем по картонному номерку, объяснил группе задание: из соседней комнаты будут вызывать по порядку номеров. Вызванным входить, не задерживаться, идти прямо, между капитальной стеной и временной, фанерной. Выйти в противоположную дверь, сдав на выходе номерок.
Десантники не переглянулись – смотрели на полковника уставным прямым взглядом. Они были специалисты высокого класса и понимали, что деваться некуда. Будь они на сто процентов уверены, что их используют как подопытных кроликов, они бы отказались идти. Не в правилах Десантников помогать противнику. Но полной уверенности не было. Ведь начальник Центра назвался Линией девятой, именем одного из старших в операции «Вирус»…
– Первый! – вызвали из-за двери.
…Детекторы помещались на столе, у фанерной перегородки. Лабораторию густо заполнили люди, кто-то сидел на подоконнике, и всех, будто стеклянный колпак, закрывала тишина. Зернову освободили кресло – он шевельнул плечом, остался стоять. Илья Михайлович, руководивший испытаниями, выкрикнул: «Первый!» Номер первый прошел за перегородкой – каблуки простучали по линолеуму, стихли. Илья Михайлович трясущимися пальцами поставил «галочку» в протоколе.
Из двадцати испытуемых только двое будут Десантники.
Пошел второй. Благоволин, одной рукой схватившись за подбородок, другой – сжимая отвертку, навис над приборами. Ничего. Неоновые лампы не вспыхнули. Пошел третий.
Что-то звонко треснуло в лаборатории, и все шевельнулись, но лампа не зажглась, а в руке Благоволина оказались две половинки отвертки. Сломал. Кто-то спросил: «Добавим усиление?» Тишина. Прошел четвертый. Вызвали пятого.
Как и остальные, Зернов не знал, под какими номерами пойдут Десантники. Услышав, как скрипнула дверь, он заглянул в мертвый глаз прибора и первым заметил в глубине его желтый отблеск. Стало так тихо, что явственно послышались голоса пенсионерок с улицы. Испытуемый шел по коридору, и неоновый огонь следил за ним – разжегся до полной силы, дрогнул, начал меркнуть и погас, когда закрылась выходная дверь.
Зернов выпрямился. Проговорил шепотом: «Поздравляю, товарищи» – и секунду постоял, прикрыв глаза. В коридорчик уже входил шестой.
Осторожно ступая, начальник Центра выбрался из лаборатории. Надо было освободить офицеров от Десантников. Детекторы «заиграли»! Земляне научились распознавать пришельцев.
С этого момента Иван Кузьмич перестал быть сомнительным субъектом. Он превратился в историческую личность, давшую Земле спасение от ужасов неслыханных и небывалых, от потерь
Говорить не хотелось. Спрашивать – бессмысленно. За этой машиной был целый мир, столь же недоступный, как Магелланово облако. Но служба есть служба.
– Как же действует ваш инвертор? – спросил Зернов.
Иван Кузьмич оглянулся. Он выглядел еще хуже Зернова – щеки совсем ввалились, лицо пожелтело, губы запеклись. Говорил он как будто с трудом. Делал неожиданные паузы между словами.
– Действие? М-да… Важнее результат действия…
– Пожалуйста результат.
– Большой объем информации передается… М-да. Передается на любое расстояние. Вне времени. Например, Мыслящий. Вы знаете, что Мыслящий являет собой информацию, закрепленную на кристаллической основе. М-да, основе… Ничего более. Информация о состоянии мозговых связей. Что?
– Я слушаю, продолжайте.
– Но это все. Инвертор передает Мыслящих на любое расстояние. Вне времени.
– Что значит «вне времени»?
– М-да… Как бы это… – сказал Иван Кузьмич. – Вот… Предположим, вы посылаете сигнал на Луну. Ответ вы можете получить не ранее чем две секунды спустя. Это ясно?
– Конечно. Секунду занимает путь сигнала в одну сторону.
Учитель смотрел куда-то в середину инвертора.
– М-да, в одну сторону… К Венере это составит минуты, не помню, сколько. А инвертор дает ответ
– То есть на прохождение сигнала не затрачивается время?
– Если хотите – не затрачивается. Парадоксы времени! Они, знаете, вне логики.
– Так… А расстояние?
– Световые годы.
– Так зачем вам корабли?
Десантник надменно ответил:
– Корабли принадлежат Пути. Инвертор – творение Замкнутых. Путь его не получит.
– Напрасно загадываете, – сказал Зернов. – Каждое изобретение рано или поздно становится общим достоянием.
Десантник пожал плечами. В его жесте, кроме усталости и равнодушия, было предупреждение: вы тоже не получите эту машину. Ваша планета тоже населена отнюдь не ангелами… Зернов мысленно согласился с этим и грустно подумал, что вместе с неоценимой помощью Линия девять задал ему массу хлопот и поставил его перед проблемами, разрешать которые он не вправе. Формально он обязан заполучить инвертор и не задумываться – добро или зло он творит…
Помолчав, он спросил:
– Вы говорили, что при помощи инвертора вам удалось переправить Мыслящих двоих детей на базовую планету и что дети этого «пока не знают»! Как это получается?
Иван Кузьмич ответил не сразу. В инверторе послышалось стремительное стрекотание, щелканье, словно вдали дрались воробьи. Сооружение окуталось белым туманом, и по нему побежали знаки. Затем туман скрыл Ивана Кузьмича. Это продолжалось несколько секунд. Туман рассеялся. Иван Кузьмич проговорил как ни в чем не бывало:
– Попытаюсь ответить на ваш вопрос о детях. Помните доклад Быстрова? Он говорил о двух вариантах калькирования разумов? Что Путь практикует вариант, при котором уничтожается оригинал – мозговые связи?
Зернов уже привык к тому, что Линия девять знает все, что видел и слышал Благоволин до эпизода с мыльницей. Подтвердил:
