Предъявила Адриану Фарреллу обвинение в убийстве Амина Латифа.
Пока она говорила, думала о том, сколько сил понадобилось Торну, чтобы убедить ее пойти на такое. Он напомнил ей о том, как она «завладела» ДНК Фаррелла, указал на то, что она уже совершила несколько «не принятых» поступков, и уверил в том, что делу совсем не повредит, если она совершит еще парочку подобных поступков.
— Добро пожаловать на скользкую дорожку! — сказал он.
— Но это может иметь негативные последствия, если ты на допросе скроешь некие факты, на которые позже будешь ссылаться…
Она знала, что последствий не избежать: возникнут щекотливые вопросы, не будут приняты в расчет улики. Торн упомянул адвоката Фаррелла и Тревора Джезмонда. Предложил делать ставки на то, кого быстрее хватит удар.
Но ей уже было наплевать.
Она смотрела на Фаррелла и понимала, что он попался и, что бы ни случилось, у нее улик более чем достаточно, чтобы засадить его и двух его дружков за решетку. Она представила себе лицо матери Амина Латифа и решила, что как-нибудь переживет, что ее слегка пожурят.
Она шла на шаг позади полицейских, которые конвоировали Фаррелла через клетку. Она осталась в комнате предварительного заключения и из нее наблюдала за тем, как его ведут к дежурному, медленно, намеренно не спеша, проводят мимо Карима и его «сыновей» — двух констеблей-азиатов, которых Китсон «позаимствовала» в отделе уголовного розыска.
Фаррелл бросил на них полный ненависти взгляд, который вернулся ему сторицей.
Констебль с бородкой бросил сквозь зубы:
— Полагаю, что больше мы этого белого говнюка не увидим…
Джульетта Маллен как раз выпроваживала Торна, когда зазвонил его телефон. Пока Том разговаривал, она направилась назад на кухню. Он отвернулся и понизил голос:
— Дейв?
— Вы где? — спросил Холланд.
— У Малленов.
— Господи…
— Как все прошло с Фарреллом?
Голос у Холланда был возбужденный, он быстро и бессвязно бросил:
— Китсон узнала имена. Сэр, это важно.
Торн прислушался. Холланд нечасто обращался к нему «сэр».
— Я думал, с ума сойду, — тараторил Холланд. — Думал, я просто переутомился, посмотрел не в том списке.
Он объяснил, что в конце концов ему удалось напасть на след члена комитета, местонахождение которого он никак не мог вычислить. Люди, которые живут там, где раньше жила Маргарет Стринджер, наконец-то перезвонили ему. Их не было в городе, но теперь они откопали номер телефона, который им оставили предыдущие владельцы пять лет назад, когда они покупали этот дом.
— Когда я позвонил, я сначала подумал, что ошибся и набрал не тот номер…
— В чем дело, Дейв?
— Как долго вы находитесь у Малленов?
— Не знаю… около получаса.
— Тогда вы должны были слышать, как звонил телефон, — ответил Холланд. — Два раза за последние пятнадцать минут.
Торн слышал, как звонил телефон, когда сидел с Джульеттой на кухне. Оба раза трубку подняли в гостиной.
— Первый раз, когда я понял, с кем разговариваю, я не нашелся что сказать. Нес какую-то чушь о визите вежливости. Второй раз, когда я перезвонил, чтобы проверить, туда ли я попал, — просто повесил трубку.
— Ну, — теперь Торн слушал вполуха, пытаясь собрать все воедино.
— Что, блин, происходит?
Торн не имел об этом ни малейшего понятия, но он оказался в нужное время в нужном месте, чтобы это выяснить. Он уже осознал, что многие женщины работают под своими девичьими фамилиями. И что Маргарет сокращенно…
Нажав отбой, Торн вернулся в кухню и попросил Джульетту Маллен пройти к себе в спальню. Потом он вошел в гостиную и без приглашения сел.
Мэгги Маллен отложила книгу, которую читала, а ее муж нехотя выключил телевизор.
— Уже закончили?
— Я еще даже и не начинал, — ответил Торн.
Глава двадцать четвертая
— Неужели вам даже на минуту не приходило в голову, что правда выплывет наружу? — Торн и говорил с ними, и смотрел на них, как будто перед ним сидели дети. — С чего вы решили, что мы ни о чем не узнаем?
— Подумаешь — большое дело! — воскликнул Маллен.
— Да неужто?
— Просто интрижка. Люди иногда заводят романы. Вы всего лишь должны извинить нас за то, что мы не хотели выставлять на всеобщее обозрение крошечную частичку нашей гребаной личной жизни.
Но Торн был не склонен кого-то прощать. Он слушал со все возрастающим чувством недоверия и злости объяснения Тони Маллена, почему они решили не упоминать имени Гранта Фристоуна. Как они приняли совместное решение, что нет никакого смысла, чтобы тайна об интрижке, которая была у его жены, когда та работала по делу Фристоуна в 2001 членом МКОБ от местного отдела образования, выплывала наружу.
— И вы из-за этого умолчали? — уточнил Торн. — Мы пытаемся найти вашего сына, а вы врете, потому что когда-то с кем-то переспали? Чей стыд вы пытаетесь прикрыть? Вашей жены или ваш собственный?
— Обоих, — ответил Маллен. — Спасти и мою, и ее честь. Неужели, блин, это на самом деле имеет какое-то значение?
— Вы водите нас за нос…
— Неужели это имеет какое-то значение? — Казалось, Маллен сейчас закричит — от разочарования, опустошенности, бешенства. — Господи, моя жена много лет назад совершила ошибку. Один раз оступилась…
Маллен сидел на диване лицом к камину и телевизору, Торн и Мэгги Маллен — друг напротив друга в креслах. Между ними — китайский ковер на полу. Торн смотрел на женщину, которая сидела, подогнув под себя ноги. Такую же привычку сидеть он заметил и у ее дочери. Мэгги была неподвижна с тех пор, как Торн вошел в комнату, и еще не произнесла ни слова.
Том не мог понять, то ли сидела, как громом пораженная, то ли на ее лице был написан вызов.
— Тогда с кем вы оступились?
Мэгги медленно покачала головой, как будто просила понять: это информация не для чужих ушей.
Маллен нахмурился:
— А это имеет значение?
— Хватит секретов, — оборвал Торн.
В конце концов Мэгги назвала имя человека, с которым у нее была любовная связь. Торн на минуту задумался. Он понимал, почему это так сильно расстроило Тони.
