меня. Неужели ты совсем не гордишься своим поступком?
— Кэтрин, то, что тебе видится актом героизма, на самом деле является огромной глупостью и безответственным потаканием моим инстинктам.
— Ты жалеешь, что не дал ему закончить то, что он планировал? — резко спросила Кэтрин с нескрываемым упрёком и обидой.
Дегри замолчал, хмуро смотря на волны. Кэтрин почувствовала, как ледяной холод закрадывается в сердце, сжимая его в тиски.
— Нет, — наконец ответил Дегри. — Я бы и сейчас поступил так же. Вопрос лишь в мотивах, о которых я говорил тебе, да только ты упорно игнорируешь мои слова. Я ничем не лучше Драгона, со мной ты не в меньшей опасности. И то, что я старше его и лучше умею держать себя в руках, будет мало значить, когда настанет твой час. Как ни смешно звучит, я намного более опасен. Я убил много таких, как ты. Ты даже не можешь представить себе, сколько. Так что не надо провоцировать меня, не надо приближаться и смотреть влюблено. Помоги мне не навредить тебе, Кэтрин.
Он говорил так страстно, что Кэтрин почувствовала, что хочет прижаться к нему. Его голос пьянил, глаза не отпускали её ни на секунду. Она, не отдавая себе отчёта, сделала шаг к нему.
Дегри мрачно рассмеялся, отступая и упираясь спиной в стену.
— Тебе, должно быть, холодно, — услышала она сквозь пелену, застилавшую разум. — Возвращайся в каюту.
Это прозвучало как приказ, холодно и жёстко. Очарование момента было нарушено, Кэтрин пришла в себя. В самом деле, ветер продувал её, кажется, насквозь. Солёные брызги долетали до палубы. И всё же, ей не хотелось уходить… от него. И она упрямо покачала головой. Дегри снова неприятно усмехнулся.
— Ну, тогда я уйду. Если так хочешь, можешь ещё постоять и полюбоваться на море.
Он круто развернулся и ушёл так быстро, что Кэтрин и слова сказать не успела. Эта его способность появляться и исчезать практически мгновенно просто выводила её из себя!
3
Кэтрин вернулась в каюту — а что было ещё делать? Она страшно замёрзла, оказывается, просто не обращала на это внимание, пока разговаривала с Робертом. Забившись под плед, она стянула вуаль, которая стала понемногу раздражать её, так как скрывала от него её лицо. Но придётся смириться с этим пока что…
Кэтрин погрузилась в размышления. В её голове была настоящая каша — мешанина из фактов, которые она увидела собственными глазами, и которые сообщил ей Роберт. Она пыталась собрать их воедино, но не улавливала суть. Было совершенно очевидно, что она столкнулась с существами, настолько же отличными от обыкновенных людей, как солнце отличается от луны. При всём их сходстве — у них же тоже две руки и две ноги, одна голова и по пять пальцев на руках — они были абсолютно другие. Даже мыслили не так. Разговор с Робертом, в котором она, пожалуй, впервые, услышала его размышления и представление о мире, открыл ей, что пропасть между ними заключается далеко не только в физических различиях. Роберт говорил как человек из другого мира. Может, другого столетия. Интересно, всё-таки, сколько же ему лет?
Он так подчёркнуто отстранялся от неё, что это причиняло почти физическую боль. Она злилась на него, на себя за то, что никак не может сопротивляться всепоглощающему влечению. И в то же время едва могла дождаться, когда снова увидит его. Это было сильнее её, выше любых доводов рассудка. Закрыв глаза, она откинулась на подушку, и снова увидела его, словно воочию, стоявшего полуразвернувшись к ней, беспечно опирающегося о борт, как будто и не замечая качки, рассуждающего о Боге в таком тоне, за который любого другого она немедленно записала бы во враги. Однако в его словах она видела смысл, хотя вся её натура сопротивлялась этому. И почему — ну, почему?! — он так упорно отрицает, что сделал что-то хорошее, когда спас её от Кингсли?
Кэтрин задрожала, вспомнив ужасающую маску — искажённое лицо Кингсли, когда он бросился на неё вчера утром. Это было настоящее чудовище, монстр, порождение больной фантазии, вышедшее из ночного кошмара. Она даже не могла представить себе, что бы он сделал с ней. Наверное, просто растерзал бы на куски. Бедная Энджела! Может, всё-таки, Кингсли пощадил её и оставил несчастной девушке жизнь?
Кэтрин понемногу погрузилась в дремотное состояние. Монотонное покачивание корабля, скрипы, равномерное раскачивание лампы под потолком усыпляли её. В полусне она снова переживала свой кошмар. Кингсли бросался на неё, но, на сей раз, Роберта не было рядом. И Кэтрин, с криками ужаса, пыталась подняться на непослушные ноги, чтобы попытаться убежать. Но даже во сне она понимала, что это бесполезно. От такого не убежишь.
Её разбудил настойчивый стук в дверь. Открыв глаза и тряся головой, прогоняя остатки ужасного видения, она встала на ноги, запутавшись в юбках и чуть не свалившись лицом вперёд. Перед глазами плыло.
— Да, да, — сказала она, потирая голову, — что случилось?
— Мадам, мы прибыли в Кале, — услышала она обеспокоенный голос капитана. — Вы хорошо себя чувствуете?
Кэтрин снова поднялась на ноги и, кое-как обернув вокруг головы злополучную вуаль, подошла к двери и раскрыла её. Палуба всё ещё немного покачивалась под ногами, и в висках ныла тупая боль.
— Да, всё в порядке, — ответила Кэтрин, морщась под вуалью. — А где месьё Дегри?
Капитан, всё ещё тревожно глядя на неё, указал рукой куда-то направо, и Кэтрин, проследив взглядом, обнаружила высокую фигуру в не по погоде лёгком одеянии у трапа. Дегри ждал её, и на его лице читалась та же тревога, что и у капитана.
— Спасибо, — вежливость настолько въелась в её привычки, что и сейчас, ещё не отошедшая от кошмарного сна и ощущая себя разбитой, она не могла не поблагодарить капитана. — Мы так быстро добрались до Франции.
Выдавив улыбку, Кэтрин тут же сообразила, что напрасно старалась — вуаль. Капитан подал ей руку и подвёл к Дегри, а затем откланялся и ушёл. Кэтрин с невольным любопытством отметила про себя, что капитан смотрел на её спутника с неприязнью. Наверняка, тот успел изречь пару высокомерных замечаний за время поездки. Кэтрин хмыкнула своим мыслям. Похоже, у всех первое впечатление от Роберта совершенно одинаковое.
Дегри в упор смотрел на неё — в который уже раз, между прочим, а ведь это так невежливо. Хотя, кажется, вежливость и тому подобные 'человеческие глупости' его мало волнуют. Кэтрин поймала себя на том, что протягивает ему руку, и быстро отдёрнула её, даже за спину спрятала, под недовольным взглядом француза. Ну, да, конечно, ещё одна человеческая привычка — ждать галантности от мужчины. Пора ей уже отвыкать от этого. Кэтрин фыркнула и пошла к трапу. Внизу стоял матрос, он поможет ей сойти на землю.
Пол под ногами снова качнулся, желудок вдруг болезненно сжался, и Кэтрин, чувствуя, что бледнеет и холодеет, стала оседать вниз, инстинктивно ища руками какую-нибудь опору.
— Мадам, — донёсся до неё испуганный голос матроса, поджидавшего внизу.
Сознание она, слава Богу, не потеряла. Но голова кружилась, и её подташнивало — видимо, всё же, укачало. Кэтрин сделала глубокий вдох, пытаясь понять, что не так в её ощущениях, и только тогда обнаружила, что Дегри держит её на руках. Так, значит, обморок таки случился.
Она немного откинула голову, чтобы осмотреться. Сквозь странный шум в ушах она слышала, как Дегри говорит матросу 'Trouve-nous une voiture et vite ' (найди нам экипаж, быстро). Она смотрела на его лицо, бледное и взволнованное, и на сердце у неё было так радостно, как никогда. Она больше не чувствовала головной боли, тошнота отступила как по мановению руки. Зато ей стало тепло, и ощущение, близкое к эйфории, грозило затопить разум окончательно. Кэтрин помнила эти ощущения, и пыталась изо всех сил оставаться в сознании.
Они уже были на твёрдой земле, хотя перед глазами всё ещё плыло. Она чувствовала тепло тела Роберта, слышала громкие удары его сердца, вдыхала аромат, исходивший от него — он был похож на тот
