— Роберт, вот и ты! — разбавил вновь повисшую тишину голос Оливии. — Где тебя носило? Мы заждались, я даже к ювелиру успела сходить. Господа, — это относилось к французам, которые явно почувствовали облегчение от присутствия мадам Дегри в ателье. — Добрый день.
Оба француза галантно поклонились Оливии, не сводя с неё восхищённых глаз. Кэтрин ощутила небольшой укол ревности, который постаралась задавить.
— Кэтрин, нам пора, — сказала Оливия, беря её под руку и выводя на улицу.
Кэтрин с опаской подняла глаза, боясь столкнуться взглядом с Робертом, но того уже не было в лавке. Оливия подтолкнула её к экипажу, Кэтрин едва устояла на ногах — какие же она, всё-таки, сильная.
Сын мэтра Убера вынес коробки с покупками и положил их на переднем сиденье. Кэтрин уселась на своё место, краем глаза пытаясь взглянуть на Роберта, но тот уже был в седле и, подстегнув коня, не оглядываясь, поскакал вперёд.
— Не обращай внимания, — успокоила её Оливия, садясь рядом. — Подышит свежим воздухом и остынет.
— Я ничего такого не сделала, — пробормотала Кэтрин, отчего-то чувствуя себя виноватой. — Они спрашивали меня, я же не могла молчать, это было бы так невежливо.
— Кэтрин, ты фертида. Мужчины всегда будут виться вокруг тебя. И ты не обязана оправдываться.
Кэтрин молчала. Слова Оливии не очень убедили её.
— Я вижу, к вам здесь особенное отношение, — наконец, сказала она. — Расскажите мне, как люди относятся к таким, как вы? Неужели не замечают, насколько вы другие?
— Конечно, замечают, — Оливия чуть пожала плечами. — Но мы стараемся поменьше общаться с людьми. Мне, правда, это не мешает иметь хорошие отношения с тебе подобными. Но большинство из нас предпочитают не иметь дела с простыми смертными. Вы… не обижайся, Кэтрин, но вы, по большей части, довольно примитивны и неумны. И иногда это ужасно раздражает, даже меня.
Кэтрин молчала, глядя в сторону и не смея возражать. Она слишком мало знала Оливию, чтобы позволить себе резкие высказывания. Но, если бы осмелилась, то обязательно сказала бы, что и людям не сильно приятно в обществе этих существ. Хотя… Она вспомнила Кингсли и своё первое впечатление от него и передёрнула плечами. Да уж, трудно сказать, что лучше — неприкрытое высокомерие Роберта и Елены, или обманчивое очарование Кингсли, ищущего новую жертву.
— Кэтрин, — привлекла её внимание Оливия. — Хватит сидеть с надутым видом. Я действительно не желала задеть твоё самолюбие. Просто… просто вы как дети малые, и меня это забавляет, а других — злит.
— Вы другая, не такая, как остальные ваши. Почему?
— Кэтрин, обращайся ко мне на ты, сделай мне одолжение. Что же до твоего вопроса… Я такая же, как остальные, только немного старше, чем те, кого ты видела. Постепенно понимаешь, что с некоторыми вещами надо просто смириться, потому что ты не в силах что-то изменить.
— Вы… Ты старше Роберта?
Оливия звонко рассмеялась.
— На сорок лет.
Кэтрин смотрела на неё, не в состоянии справиться с нездоровым любопытством. На сорок лет?! А… позвольте, сколько же ей всего тогда лет? Ужасно неприличный вопрос — даме о возрасте, но Кэтрин так и подмывало задать его. Она сдержалась, но продолжала пялиться на Оливию, переваривая её слова.
— Удивлена? — Оливия усмехнулась. — Я очень слежу за собой и знаю, что хорошо выгляжу. Увы, Кэтрин, мы тоже не вечны.
Кэтрин кивнула, не смея спорить. Ну да, подумаешь, пара-тройка столетий — действительно, какая малость. Может, и она бы относилась с пренебрежительным снисхождением к человечкам, которые от силы дотягивают до семидесяти-восьмидесяти лет. У них, может, ещё в школу в этом возрасте ходят…
Они быстро доехали до замка — у Кэтрин язык не поворачивался назвать его усадьбой или особняком. Уже вечерело, солнце клонилось к горизонту, и деревья отбрасывали на дорогу длинные тени. За всё время поездки обратно Роберт не бросил на неё и взгляда, постоянно опережая экипаж, и под конец совсем исчез из вида. Кэтрин болтала с Оливией, но на душе у неё было тоскливо. Ради развлечения она пыталась смотреть по сторонам — лес был очень красив. На ветках зеленели чистые свежие листочки, ещё недостаточно большие, чтобы скрыть собой кроны деревьев. Прозрачный воздух, наполненным мягким светом заходящего солнца, звонкие голоса птиц, занятых своими делами среди густых ветвей — прекрасный умиротворяющий пейзаж, который, тем не менее, не мог успокоить её.
6
Оливия совсем примолкла, когда они подъезжали, изредка бросая на Кэтрин насмешливые взгляды. Кэтрин вздыхала и нервничала, вертя в руках новую шляпку, которую так и не надела.
Экипаж въехал в ворота и проехал по большой аллее, которая вела ко входу в замок. Кэтрин с невольным восхищением рассматривала его в свете дня, всё ещё не веря, что сейчас окажется внутри — это было похоже на сказку. Было бы похоже, если бы не её волнения по поводу хозяина этой сказки, которого она так и не увидела во дворе.
Оливия нагрузила вышедших слуг коробками, раздавая указания, куда и что отнести, и затем прошла в дом, сделав приглашающий жест Кэтрин. Та вздохнула и вошла внутрь.
Роберт дожидался их у лестницы. Оливия, пытаясь кашлем замаскировать смех, пробежала мимо него, а Кэтрин, чувствуя, как к каждой ноге привязали по десятикилограммовой гире, подошла и встала рядом, осторожно пытаясь поймать его взгляд. Впрочем, когда это удалось, она мгновенно вспыхнула и опустила глаза, чуть не выронив злополучную шляпку. Молчание грозило затянуться надолго, и, кашлянув, чтобы прочистить горло, Кэтрин сказала, с удивлением услышав чуть ли не умоляющие интонации в собственном голосе:
— Ты сердишься на меня за что-то?
Она проклинала себя за то, что не может взглянуть ему в глаза, стояла, судорожно сжимая шляпку, которую ей явно не придётся носить после такой экзекуции. Да что она такого сделала, чтобы заслужить этот суровый взгляд, который буквально придавливал её к полу?
— А есть, за что? — наконец, услышала она холодный голос Роберта.
— Не знаю, — Господи, да что она несёт?! — Я вижу, ты злишься, но не пойму, из-за чего.
— В самом деле? И двое идиотов, с которыми ты заигрывала, тут, конечно, не при чём?
Кэтрин вздрогнула, почувствовав едва сдерживаемую ярость его тона. Подняв глаза, она прямо посмотрела на него, чувствуя возмущение. Она ни с кем не заигрывала! Она, между прочим, ему рубашку в это время выбирала! И просто вежливо разговаривала, а если ему что-то там почудилось… Она отомстит ему!
— Ах, ревность, — понимающе протянула она, осуждающе покачивая головой. — Роберт, это всё яд, ты же понимаешь. Успокойся и сопротивляйся ему, не позволяй контролировать тебя…
Она замолчала на полуслове, увидев, как он отступил от неё, сверля глазами. Ей вдруг стало совсем не по себе, и она уже ругала себя за глупые слова, сорвавшиеся с языка. Сейчас он оскорбится и уйдёт, и она больше не увидит его, с него такое вполне станется.
Внезапно Роберт расхохотался. От неожиданности Кэтрин вздрогнула и пару секунд непонимающе смотрела на него, а потом почувствовала невероятное облегчение. Кажется, он больше не злится.
— Да, ты права. Разумеется, это действие яда, — всё ещё смеясь, сказал Роберт. — Спасибо, что напомнила. И… Ты молодец, усвоила урок.
Ну, вот, теперь он будет насмехаться над ней. Час от часу не легче. Оливия права — он невыносим. Впрочем, Бог с этим, лишь бы не сердился и не убегал.
Теперь, когда атмосфера разрядилась, Кэтрин решила ковать железо, пока горячо.
— Роберт, ты ведь никуда не убежишь от меня в очередной раз? Ты обещал ещё вчера, что поговоришь со мной, так что ты мне должен.
