— Кэтрин, — слышала она сквозь шум в ушах, чувствуя, как подкашиваются ноги. — Кэтрин, успокойся. Приди в себя. Оливия — моя… родственница, сестра по матери. Она здесь потому, что это её дом тоже. Успокойся, — повторил он несколько раз.
— Почему ты не предупредил меня? — Кэтрин никак не могла отойти от вспышки гнева. Что с ней творится, Господи? Она уже сто лет не закатывала такой истерики. Генри приучил её к любым сюрпризам, и она считала, что у неё канаты, а не нервы. Значит, ошибалась.
— Да я забыл про неё. Даже не думал, пока не увидел. Я волновался, что Эдриэн может оказаться дома, думал, куда отвезти тебя в таком случае. Мне и в голову не могло придти, что Оливия может тебе чем-то помешать.
Роберт говорил быстро и взволнованно — всё ещё думает, что у неё истерика, понятно. Кэтрин прислонилась к стене и, прикрыв глаза, сделала несколько глубоких вдохов, чтобы окончательно придти в себя. Открыв глаза, обнаружила, что Роберт стоит рядом, опершись рукой о косяк двери, и смотрит на неё. Ей показалось, что он не дышит.
— Ты должен был предупредить, — повторила она совсем другим тоном, очень мирно.
— Извини.
— Ладно. Забудем.
Он отвёл глаза и собирался выйти, и Кэтрин, как всегда, почувствовала, что не может отпустить его.
— Подожди, — попросила она, догоняя его. — Когда я увижу тебя снова?
— Ты устала и наверняка проголодалась, — он развернулся к ней, и Кэтрин остановилась в дверях, замерев. С минуту они молча смотрели друг на друга, а потом он тихо проговорил:
— Отдохни, поешь. Я приду попозже, если не уснёшь.
— Обещаешь?
— Да.
Его нельзя трогать, твердила себе Кэтрин. Это было мучительно.
Он с трудом оторвал от неё взгляд и пошёл к лестнице, не оборачиваясь, быстро исчезнув из вида.
Несколько минут она стояла, прижавшись к стене, закрыв глаза и успокаивая себя. Затем открыла глаза и осмотрелась. Роберт, кажется, сказал, что это комната Елены. Что ж, у снежной королевы превосходный вкус.
Огромная спальня с большой нишей-альковом, отделённым полупрозрачным занавесом, была словно иллюстрация к описанию какого-нибудь дворца прошлого столетия. Стены были обиты тканью цвета слоновой кости, поблёскивавшей при свете свечей. Три узких окна от пола до самого потолка, с витражами, которые, наверное, отбрасывают блики по всей спальне в солнечный день. Несколько гобеленов в пастельных тонах украшали комнату, дополняя впечатление совершенства и продуманности каждой детали. Кэтрин провела рукой по стене, вздыхая. Елене повезло, что она родилась в таком прекрасном доме.
Пришла служанка — пожилая женщина с невозмутимым лицом — и помогла Кэтрин раздеться. Она открыла небольшую дверцу, которую Кэтрин до того и не замечала, и спросила, желает ли гостья принять ванну с дороги. Конечно, Кэтрин согласилась. Служанка безмолвно исчезла за дверцей, и Кэтрин услышала плеск воды. Хм, дворец с современной ванной — просто мечта.
Признаться, она немного робела в присутствии служанки, которая держалась с таким достоинством и важностью, словно служила при дворе королевы. Та стояла, ожидая, пока Кэтрин заберётся в воду, и Кэтрин ничего не оставалось. Скинув рубашку, которую она ненавидела не меньше, чем своё убитое платье, Кэтрин быстро погрузилась в воду и зажмурилась. Когда она открыла глаза, служанка уже исчезла, оставив на столике рядом с ней купальные принадлежности и большое полотенце.
Расслабившись, Кэтрин просто наслаждалась. Откинувшись, она мурлыкала детскую песенку, которую напевала обычно дочери, с любопытством разглядывая роспись на высоком потолке. Наверное, раньше здесь было что-то другое, а не ванная комната, иначе потолок не стали бы так украшать.
Звук раскрывшейся двери отвлёк её. Испуганно дёрнувшись, Кэтрин обернулась и увидела Оливию. Та непринуждённо вошла и, словно ни в чём не бывало, приблизилась к ней. Присев рядом с ванной — Кэтрин чувствовала себя страшно неуютно, пытаясь прикрыть руками грудь — красавица с сосредоточенным видом потрогала кончиками пальцев синяк на щеке Кэтрин, а затем потянулась к её руке. Кэтрин, отпрянув, сжалась в комок и затравленно смотрела.
Оливия взглянула ей в глаза, и Кэтрин чуть успокоилась. Вид у Оливии был совсем не угрожающий. Светлые глаза, которые оказались совершенно бездонными при ближайшем рассмотрении, смотрели внимательно и пронзительно, словно заглядывали прямо в душу.
— Роберт сказал, у тебя есть повреждения, — голос богини тоже был успокаивающим и мягким, внушающим невольное доверие.
— Ничего особенного, — пробормотала Кэтрин, всё ещё чувствуя себя неуютно — она совершенно голая под пристальным взглядом самой совершенной женщины, которую можно себе вообразить. — Пара синяков. Пройдёт.
— Можно посмотреть? — с мягкой настойчивостью попросила Оливия.
Кэтрин, скрепя сердце, вытянула руку. Оливия взяла её так бережно, словно младенца качала. Осмотрев багрово-синий след, оставленный далеко не таким нежным прикосновением Елены, Оливия перевела на Кэтрин понимающий взгляд. Внезапно Кэтрин смутилась и торопливо сказала:
— Это сделала Елена, а не Роберт.
— Ах, Елена, — Оливия кивнула. — Да, девочка бывает несдержанной. Встань, пожалуйста.
— Зачем? — Кэтрин снова почувствовала укол подозрительности.
— У тебя есть ещё повреждения. На рёбрах и на ноге. Хочу осмотреть.
— Да не надо, уже почти прошло, — слабо запротестовала Кэтрин, но под пристальным взглядом Оливии поднялась. Сжавшись и обхватив себя руками, она прикрыла глаза, чувствуя, что краснеет. Никто никогда так внимательно не рассматривал её. Правда, надо отдать должное Оливии, она смотрела только на её синяки.
— В общем, ничего страшного, — выдала вердикт Оливия, протягивая ей простыню-полотенце. — Как вы говорите, до свадьбы заживёт. Я пришлю тебе мазь, будешь втирать перед сном. Да, Роберт что-то говорил про лодыжку. Ты, кажется, неудачно упала и подвернула ногу?
— Это уже совсем прошло, — поспешила заверить Кэтрин, заворачиваясь в полотенце, чувствуя неимоверное облегчение, что осмотр закончен.
Оливия ещё раз внимательно посмотрела ей в глаза, затем кивнула и вышла. Кэтрин выдохнула. Оливия совсем другая, чем Елена. Елена похожа на великолепную статую изо льда, а эта представительница поистине прекрасного пола… Она чем-то ещё хуже. Заставляет проникаться ничем не оправданным доверием к себе. Да, Роберт прав, они все крайне опасны. И невозможно доверять собственным ощущениям в их присутствии.
Путаясь в невероятной величины полотенце, Кэтрин прошла обратно в спальню, пытаясь подготовить себя, что снова придётся влезть в свою одежду. Едва войдя, она застыла. Оливия по-хозяйски копалась в огромном шкафу, спрятанном в нише у входа.
— Вот, пока надень-ка это, а завтра съездим в Рюмингем, купим тебе одежду по фигуре.
Оливия вытащила что-то полупрозрачное с кружевами и протянула Кэтрин. Та взяла молча.
Оливия поймала её настороженный взгляд, улыбнулась и сказала успокаивающе:
— Не буду тебе мешать. Франсина скоро принесёт ужин. Прости, я не ждала в гости людей, так что придётся тебе сегодня удовольствоваться тем, что есть. Завтра будет нормальная еда. Отдыхай. Если что-то нужно, попроси Франсину, или позови меня. Или Роберта, — последнее она прибавила со странной полуулыбкой, взглянув на Кэтрин так, что у неё колени подогнулись.
Оливия бесшумно вышла, тихо прикрыв за собой дверь, и Кэтрин упала в кресло, удачно оказавшееся рядом. Руки дрожали, и в голове был туман. Эта Оливия… Когда она обращалась к ней, Кэтрин охватывало непонятное ощущение, будто она ребёнок малый, который смотрит с восторгом и опаской на нечто, не поддающееся пониманию. Господи, сколько ей лет, интересно? У неё такой взгляд… Она словно насквозь видит. Кэтрин не удивилась бы, узнав, что Оливия умеет читать мысли.
Развернув легчайший клубок ткани, который выдала ей Оливия, Кэтрин обнаружила одеяние,
