себе все эти дни и недели, ведь никто здесь, дома, не пытался её выслушать, понять и хоть немного посочувствовать. Что толку говорить об этом матери? Она ни разу не видела умерших! И Ариартис! Он много видел, но он не видел авианалётов, не видел колонны пленных, направ-ляемых на расчистку улиц, не смотрел в дуло автомата, нацеленного в лицо…
И теперь в этот жуткий мир, полный неоправданной жестокости, торопится вер-нуться это странное существо, — человек, Кийрил, настоящего имени которого она даже не знала. А вернуться зачем? Чтобы убивать себе подобных, но с другими знаками отличия, или среди толпы таких же, как он, оборванных и ослабевших от голода, перетаскивать обломки, вытаскивая на свет Божий раздавленные, посечён-ные осколками тела погибших?
Для чего всё это? Для чего? Разве стоит спасённая жизнь такого финала? Стоило ли тогда лечить, выхаживать, ночей не спать? Всесильный Свет! Почему все люди такие глупые?
И этот красивый мальчик со смущённой улыбкой — такой же? Он уже убийца! Он военный!
Почему же так? Кому всё это нужно? Кому?..
— Вообще-то, — неожиданно замолчав, будто опомнившись, Кайна пожала плечами, — Мне ли в дела ваши вмешиваться? Да у вас и приказ, наверно, какой-то был… Вас ждут там, да? — смотрела чуть ли не в самую душу немигающими глазами. Под та-ким взглядом невозможно было врать. Всё нутро сопротивлялось.
— Да нет, вроде бы… Если, конечно, в городе всё настолько серьёзно… — неуверен-но промямлил Джейк в ответ. Всех этих слов от гриффитки он никак не ожидал, поэтому, вот, стоял теперь и моргал ошалело. И такой неожиданный ответ, и такие события в мире — оно кого угодно из колеи выбьет. Но чтобы так?..
— А девушка та? — этот вопрос сорвался с её губ против воли. Кайна сама испуга-лась, стиснула челюсти так, что даже кожа на скулах побелела, боялась, что язык опять скажет что-нибудь не то, из того, что временами лишь мелькало в уме. Сколько её мучил он, этот вопрос! Сколько мыслей рождал! И догадок разных… Он же разговаривал с ней в баре, и в бреду звал её, не иначе. Да она бы никогда не спросила, никогда в жизни! Что же тогда с ней сейчас происходит? Откуда этот страх? И ощущение скорой потери? Почему он так дорог ей, этот человек? Почему она так не хочет его отпускать?
Джейк моргнул несколько раз растерянно и, как ему самому показалось, глупо, совсем по- мальчишески, хотя и понял сразу, о ком речь. О Марте. И он о ней думал, пока шёл сюда. Вместе они о ней подумали… Джейк даже невольно подумал: что он может значить, этот неожиданный и непонятный интерес и взгляд исподлобья, ждущий ответа, и в то же время стыдливо и виновато улыбающиеся уголочки губ?
— Марта! Мы друзья с ней!.. Ещё со школы… — слабая попытка рассмеяться. Она даже удалась ему. И неподдельная беззаботность. Но он же нисколько не врал ей. Они с Мартой лишь друзья. Как хорошо, что и сам он понял это. Вовремя понял, — Она теперь на Ниобе… — добавил для чего-то. Упоминание о Ниобе, неожиданно накатившие воспоминания и странное подозрение, что самому ему о себе так боль-ше никогда не сказать. Страх, что он застрял на Гриффите надолго, если не навсе-гда. Не страх — ужас! Неужели это правда?! Ведь и мама уехала, и будто канула без следа. Ни весточки!
Какой-то кошмар затянувшийся. Ни конца ему, ни края.
Лицо Кийрила стало вдруг отчуждённым, замкнувшимся, и взгляд остекленел. Как когда-то, в первые дни после ранения. И даже эта бледность.
Обиделся? Разозлился? Или вспомнил что-то плохое? Почему такая вдруг резкая перемена?
Да, ты знала бы, умей видеть его мысли…
А может, он обижается из-за тех слов? Ведь раскричалась так, он даже с лица сменился…
Уйдёт сейчас. Уйдёт. И не подойдёт больше. А потом вообще в город вернётся. И пропадёт там. Сгинет без следа навсегда.
— Что мы с вами всё на 'вы' да на 'вы'? — сменила вдруг тему, улыбнулась со всей возможной дружелюбностью и теплотой, — У нас так не принято. На 'вы' у нас об-ращаются только к тем, у кого уже есть дети. А нам-то куда ещё? И непривычно это как-то! Согласны? — Кийрил всё это время смотрел на неё, неподвижный, прямой, как камень. И такой же глухой. Ни мыслей, ни чувств не уловить, как ни старайся. Только чуть хмурил тёмные брови, недоверчиво, так, будто всё подвоха ждал, или розыгрыша.
Уйдёт! Зря стараешься, глупая! Ещё и рассмеётся в лицо. И будет прав. Так тебе и надо…
Но он улыбнулся в ответ, закивал головой, соглашаясь, и крошечные солнечные зайчики зазолотили светлые волосы, спадающие на лоб. В эту минуту он показался ей до боли беспомощным, слабым или, скорее, по-детски доверчивым. И, как все дети, не умеющий долго помнить обиды, не умеющий копить их. Он мог бы уйти, но понял Кайну, и эту резкую смену темы разговора тоже понял правильно.
— Может быть, тогда и познакомимся сразу? — предложила Кайна с улыбкой, озор-но, но совсем не кокетливо, сверкнула глазами. Взгляд Кийрила потеплел, эта новая неожиданная лёгкость в их общении ему нравилась, и он решил поддержать её:
— А я… Я уже знаю ваше, — запнулся на этом слове, поправился, скрывая внутрен-нее напряжение, — Твоё имя… Кайна, да? Я его часто от А-латы слышал, — упомянул об этом и не сумел сдержать какого-то особого блеска в глазах и горечи — в голосе.
— Аркайина, если правильно. — Кайна улыбнулась. Неожиданные смены настроения у этого парня она никак не могла понять, но заметила одно: стоило ей улыбнуться приветливо и доброжелательно, как Кийрил сразу же прекращал хмуриться и сер-диться. Хотя хватит звать его 'Кийрил', ведь к него, как и у всех, есть имя!
— Так меня в интернате сначала начали звать. Так людям говорить проще, правда? — взгляд в сторону парня, глядящего на неё с немым восторгом. Этот взгляд её не испугал, она к такому привыкла и не обратила внимания, продолжила дальше, — До того дошло, что эти имя в мои документы внесли по окончании школы. Мама смея-лась сначала, а потом тоже стала звать так же, коротко, как воспитатели в интерна-те…
Тут тряхнула вдруг головой решительно, махнула рукой, словно сама себе сказа-ла: замолчи, хватит об этом!
— А вы… — рассмеялась легко, прикрыла рот тыльной стороной ладони, поправи-лась, — Ты… Молчишь всегда. Ничего про тебя не знаем… Даже имени… Расскажи о себе!
Джейк на момент растерялся: с чего начать? Что говорить, а о чём умолчать? Вся правда, она же мало кому интересна. Да и вообще, что? интересное в моей жизни было? Ничего! Гвардия. Учёба. Выезды. Парады. Армия. И опять по одному и тому же замкнутому кругу с некоторыми лишь отличиями.
Молчание затягивалось, гриффитка посмотрела на Джейка с недоумением, вски-нув брови, будто спрашивала: 'Эй, ты не забыл ещё, что не один?' Хотя, в её взгля-де не было насмешки, одно ожидание и неутолённое любопытство.
— В настоящее время я рядовой Ниобианской Императорской Армии, — сказал Джейк, глядя куда-то в сторону. А в голосе всё та же знакомая горечь, уже привыч-ная и нескрываемая тоска, — Пехотинец. Рядовой… Тайлер. Джейк Тайлер… — корот-кий взгляд, глаза в глаза, будто в ожидании ответной реакции, — В составе спецгруп-пы был отправлен с заданием: уничтожить объект — титановый рудник. Но что из этого вышло, и так известно. Приказ не выполнен, командир группы погиб, сама группа рассеялась. И доложить некому…
Замолчал, задумался, опять замкнулся. Кайна поняла: больше ничего не скажет, и не спрашивай, если сам, конечно, не захочет.
Она бросила в корзину последнюю горсть ягод, разровняла их ладонью, крепко взялась за плетёную ручку, выпрямилась — и даже веса ноши не почувствовала! Тайлер, мгновение назад стоявший неподвижно: руки в карманах и взгляд — куда-то сквозь зелень в сторону, и здесь успел — перехватил корзину. Сама быстрота и стремительность! Вот ведь только в тени дерева стоял, закаменевший, забывший про всё и вся.
Кайна и на этот раз не стала спорить, уступила безмолвно, зная: бесполезное дело, он, как и мама, упрямый.
Шли молча по узенькой, еле видимой тропочке. Про?сек для удобства при ходьбе гриффиты никогда не делали, но каким-то особым чутьём всегда находили лучшую и более удобную дорогу. Тропинка петляла туда-сюда, но через дебри пробираться не надо было, только лианы низко свисали, да приходилось
