отклонять листья и цве-ты.
Шли близко друг к другу, бок о бок, когда тропинка становилась особенно узкой, Тайлер отступал, пропуская Кайну вперёд, отклоняя одной свободной рукой пёст-рые листья, стебли с хрупкими чашечками цветов. Эта обходительность очень нра-вилась гриффитке, невольно она отмечала необычную для всех людей старатель-ность этих движений, словно попутчик знал, что каждое его прикосновение — это прикосновение к живому.
И вообще! Он нравился ей всё больше! Даже этой своей аккуратностью. Обратила бы она на неё внимание иди рядом кто-нибудь другой? Вряд ли!
И сейчас она ловила каждое движение, а от случайных прикосновений этого чело-века к плечу, когда он шёл совсем близко, по телу пробегала дрожь, приятный и лёгкий холодок необычного озноба. Ведь от одного только касания рукавом его рубашки!
Кайна намеренно сократила шаг, потом вдруг вспомнила, что Ариартис просил принести стеблей проклуса специально к обеду. Вот она, возможность растянуть обратный путь, остановиться или на ходу отломить ветку у третьего от земли листа. Как раз в том месте, где жёсткие стебли ломались лучше всего.
А Тайлер не торопился и вопросов не задавал. Зачем, для чего эти ветки? И поче-му идём так медленно? Ни о чём не спрашивал.
И зря!
Если б он только знал, как она обожала звучание его голоса! Негромкого, ровного (из-за ранения, видимо), он ведь вначале показался совсем бесцветным, как у робота-андроида, только потом ей удалось уловить в этом голосе нотки, задеваю-щие до самого сердца. Приятная хрипотца, когда он выговаривал согласные на язы-ке людей; непривычная и поэтому сразу заметная старательность при произноше-нии окончаний, когда он говорил на их языке. Обращала ли она до этого внимание на то, как красив язык ларинов этой своей музыкальностью, большим числом глас-ных? А его голос ей хотелось слушать бесконечно, тем более, он часто даже неза-метно для себя переходил с одного языка на другой и обратно, зная, что она пони-мает.
— Это хорошо, что никто из вас не попал в горы, — заговорила Кайна первой, — Отту-да никто не возвращается. Тот же рудник был в горах, да?
Джейк сначала повёл в её сторону глазами и потом только повернул голову, на-хмурился, давая этим понять, что не всё понял и ждёт объяснений.
— В смысле?
— Тем, кто ещё не всё сделал в этой жизни, там делать нечего. Оттуда нет обратной дороги. — Кайна пожала плечами, не понимая реакции своего попутчика. А Джейк вдруг остановился, словно глубоко задумался над чем-то или вспомнил что-то важ-ное. Его рука, отклоняющая кисть цветущих ассадий, замерла в воздухе, путь пре-граждая, — и не пройти теперь. И Кайна тоже остановилась. Секунду бессмысленно смотрела прямо перед собой, а потом медленно повернулась к Джейку лицом. Стояли они так близко, что головки проклуса в её руках упёрлись ему в грудь. Джейк даже не посторонился, смотрел на Кайну с немым вопросом, но задать его вслух не успел.
— Вы, люди, называете эти горы Радужным хребтом. Это и вправду красивое ме-сто… Наверное… — добавила она для чего-то, а когда продолжила, стало ясно, для чего, — Я никогда не была там. Никто из тех, кого ты видел в этом посёлке, не бывал там. Хотя нет! Ариартис! Он был в этих горах. Он даже ТАМ успел побывать… Он же сам мне рассказывал… Да, я знаю одно: там красиво, и там очень много пещер…
Это нехорошее место! Это место для тех, что 'ушёл', для умерших. Живым там нельзя находиться. Тот, кто попадёт туда, скоро сам отправится в 'белый путь'.
Белый — цвет траура!
— Только те, кто сами готовы войти в 'каменный мир', могут быть провожатыми. Таких у нас четверо. И все они старики. Как Ариартис. Из тех, кто вырастил детей. Из тех, кто живёт один. Кто видел достаточно, чтобы готовиться в дорогу. А моло-дые?.. Они или остаются в горах навсегда, или всё равно, даже если сумеют вер-нуться, скоро наденут прощальные одежды…
Так что вам повезло, что вы не попали…
Джейк ни о чём не спросил, выслушав это довольно сбивчивое объяснение, про-пустил Кайну вперёд, а сам пошёл следом, отставая на шаг.
'Суеверия. Сплошные суеверия! И это в наше-то время! Когда всему можно дать научное и правильное объяснения… Что там, в тех горах, кроме титана? Ртуть? Радиация? Или ещё что-то подобное этим веществам? Неужели никто за столько лет не заинтересовался этими поверьями?! Никто не исследовал? Почему? Откуда столько равнодушия у властей? Полное отсутствие интереса, желания докопаться до сути? Понять, объяснить этим наивным существам. Они же не такие глупые, как кажется многим людям, они бы поняли. И перестали бы бояться…'
Ведь ты же был там и жив до сих пор! Был? Разве был??
На этот вопрос он не мог ответить со всей уверенностью, но перед глазами встала знакомая до чёрточки картинка: длинный, залитый огнём коридор, стальные балки и подпорки, тусклые лампочки аварийного освещения, брызгами разлетающиеся под напором движущегося огненного шара. Ад, наполненный ужасом и нечеловече-ской невыносимой болью.
Был!!!
Или все-таки не был? Если был, то когда? А если не был, то откуда она, эта кар-тинка, такая чёткая, такая знакомая?
Но ведь мы же так и не дошли, это Джейк знал точно! Последние два дня он пом-нил особенно чётко.
— А в городе на какой работе?.. Не всю же жизнь в армии… — Кайна тяготилась молчание. Джейк взглянул на неё с благодарностью, за то что отвлекла своим во-просом от мрачных мыслей. И усмехнулся тут же: ну и вопросик.
— Я военный, профессиональный военный… С пятнадцати лет…
— Профессиональный убийца? — не удержалась Кайна, вспомнив неожиданно неко-торые эпизоды из своего прошлого.
— Нет. Таким занимаются спецвойска. — Он словно мысли её прочитал, ответил резко, почти перебил. — А я из солдат другого рода. Из тех, кого показывают в ново-стях по межпланетной линии… Картинка для парадов… Гвардеец из Личной Импе-раторской…
— Да? — она удивилась, обернулась. В её взгляде не было всего того, что встречал Джейк в глазах других, тех, кто слышал подобное. Не было недоверия, подозрения в обмане, одно лишь удивление и интерес.
— Из тех, кто в чёрной с серебром форме? — Джейк кивнул утвердительно, перело-жил корзину в другую руку. — И здесь, на нашей планете?! Сюда — с Ниобы?! И ро-дители отпустили?! На войну?!
— На войну? — Джейк усмехнулся. — Когда я приехал, здесь ещё не было никакой войны. И быть не должно было…
— Но ведь гвардейцы — это Элитный отряд? — Кайна сокрушённо покачала головой. Она довольно много знала о жизни людей, но при этом многого не понимала. Как, например, гвардеец, человек, приближённый к Императору, мог оказаться здесь, на Гриффите, тем более, в этом лесу? Да и тогда, в баре, он был не в военной форме.
— Меня отпускали сюда навестить мать, она эмбриолог, работала здесь до эвакуа-ции, в Центре, — он опять отвечал так, словно читал мысли, отвечал на все её вопро-сы, которые сама она никогда бы не решилась задать, — В тот день, когда вы видели меня в баре, я только приехал. Всего на три дня приехал… А загремел так… До сих пор вот, рядовым…
По случайности, по глупости попал в полицию, а там и не разбирались даже, про-сто — медкомиссия и в строй!
— И что, так никто и не помог? Не разобрался?
— А кому это надо?
— А родители? Мать?
Джейк пожал плечами в ответ, сказал:
— Она на Ниобе сейчас… А здесь же её и слушать не стали. Кто она? Простой биолог. Тем более из
