— Он вам вряд ли подойдёт! — произнес, наконец, Барклиф, с трудом разлепив спёкшиеся губы. — С ним тяжело будет сладить…
— Да?!! — капитан оживился. — Вы его хорошо знаете? Вы — командир третьей бригады, лейтенант? Я прав?
— Да! — Барклиф ответил неохотно, отвернулся, опершись о крышку стола и скрестив на груди руки.
— А с виду этот парень — сама невинность! — Голос капитана стал недоверчивым.
— Невинность! — Барклиф фыркнул. — Сегодня на учениях он прикладом чуть одному олуху голову не разбил! Остановили в последний момент…
— Я хотел бы поговорить с этим рядовым! Вы можете его вызвать?
— Он сейчас в карцере!
— Тоже в карцере?!! — Дюпрейн рассмеялся. — У вас на сколько человек карцер рассчитан? Не карцер, а курорт, прямо-таки!
— Этот рядовой — ещё раз повторяю — сегодня чуть не убил своего товарища! — Барклиф немного подался вперёд, произнёс слова упрямо, сквозь стиснутые зубы.
— Одного рядового, тоже, кстати, после драки и тоже из карцера, вы уже вызывали, так что позаботьтесь и об этом. Я хочу его видеть лично, лейтенант! — Капитан оказался не меньшим упрямцем, выдержал взгляд Барклифа спокойно, даже не дрогнув.
— Не тратьте зря время. Я вам сразу скажу: этот кандидат в смертники вам не подойдёт!
— Если вы будете настаивать, я сделаю так специально вам в пику. — Капитан даже головы не поднял, снова погрузился в чтение личного дела. Одним словом: разговор окончен, извольте выполнять приказ.
— Этот Тайлер — ходячая неприятность! Помяните моё слово… — Барклиф всё же сумел поймать его взгляд, чуть улыбнулся уголками губ, но сухо, напряжённо. — Из-за него одного вы провалите всю операцию. Это бунтарь! Непокорство в крови… Зачем вам лишние проблемы, господин капитан?
— Я, как и вы, лейтенант, люблю перевоспитывать непокорных. Поэтому будьте так добры: выполняйте мой приказ! — Дюпрейн встал. В движении, которым он оттолкнул к стене кресло, почувствовалось тщательно скрываемое раздражение. — Я вернусь через пару минут! — и вышел из кабинета.
— Тоже мне воспитатель! Великий педагог! — Барклиф скривился. — А что я потом его матери скажу?! Или тебя пред её очи поставить?! Солдафон упёртый…
Джейк не предполагал, зачем его вызвали в столь поздний час, по пути от карцера до комендатуры он успел передумать о стольком и спрятать поглубже бредовую мысль: 'А вдруг от матери сообщение поучили?', но при виде Барклифа оробел невольно. 'Что ему ещё нужно? В такое время, да ещё и наедине! Пусть только руку поднимет, только попробует ударить… Уж лучше под трибунал!'
Остановился посреди комнаты по стойке 'смирно', звонко щёлкнул каблуками грязных сапог и отчеканил:
— Рядовой Тайлер по вашему приказанию явился, господин лейтенант!
Барклиф окинул его долгим, оценивающим взглядом от носков сапог и до макушки. От этого взгляда ничего не спрячешь: ни комбинезон, грязный ещё с утра (вместе же болото форсировали!), ни лицо в грязных потёках, с кровью из рассечённого виска, размазанной по щеке… М-да, видок, конечно!
Барклиф стоял, сложив на груди руки, и не скрывал своего недовольного взгляда. Джейк же даже бровью не повёл: 'Это не моя вина, что в карцере нам даже умыться не дали!'
— Буянить продолжаешь, рядовой? — устало упрекнул Барклиф, потирая щеку правой рукой и глядя искоса, через ладонь.
— Никак нет, сэр! — Джейк ещё сильнее выпрямился, расправил плечи до хруста в позвоночнике. Вояка!
Барклиф долго молчал, смотрел в пол. Джейк мучился догадками, страшными предположениями, но не пытался 'прочитать' мысли лейтенанта. Нельзя! Пусть будет всё, как будет…
— У тебя очень красивая мать, рядовой… — вдруг произнёс Барклиф со вздохом. — Очень красивая…
Джейк не дрогнул ни одним мускулом на лице, но при этом совершенно не понимал, к чему клонит лейтенант.
— Помнишь, я однажды обещал, что вы с ней не увидитесь? — продолжал Барклиф. Он почему-то очень хотел заставить этого парня дрогнуть, выйти из себя, разозлить. Ткнуть в самое больное место хотя бы напоследок. — Но её очарование даже меня тронуло… Она мне, кстати, кое-что обещала за эту услугу, — Опять никакой реакции. Что за выдержка у этого мальчишки? Или снова назло?! Назло мне? Паразит! — Твоя мама, случаем, не вдова, рядовой? — он ковырнул уже глубже, задав более прямой и откровенный вопрос:- А мужчины-покровители у неё есть?
— Вы подлец, господин лейтенант! — Не выдержал! Не выдержал всё же! Барклиф готов бы запрыгать на месте, захлопать в ладоши с криком: 'Один-ноль в мою пользу!' Джейк повернул голову, полыхнув на лейтенанта ледяной волной ненависти, смотрел в упор, как на равного.
— Смирно, рядовой! — напомнил лейтенант зловещим шёпотом. — Я не давал разрешения стать 'вольно'!
Джейк отвёл взгляд, снова замер, но теперь он уже не был таким, как всегда. В этих кристально чистых искренних глазах наконец-то появились настоящие человеческие чувства. Сколько Барклиф ждал этого момента, сколько сил потратил, но сделал из этого бесчувственного гвардейца-робота живого человека. И пусть это только ненависть — не страх! — это тоже неплохой результат!..
— Я здесь однажды на досуге связался с Гвардией, — Лейтенант резко сменил тему, снова стал заходить издалека. Это начало пугать Джейка и выводить из себя: 'Куда ударит на этот раз? Что за садист?! Почему так любит мучить?' Но по лицу его вновь не промелькнуло ни тени. — Поинтересовался о некоем гвардейце Джейке Тайлере, курсанте третьего курса первого года обучения, из Особого Элитного отряда… — В голосе Барклифа сквозило едкое ехидство. — Вы с ним, случаем, не однофамильцы? Нет? — Он, не отрываясь, следил за лицом Джейка и довольно усмехнулся, когда заметил, как дрогнули его губы, задрожал подбородок. 'На этот раз пока справился, задавил в себе эмоции… Воспитанный мальчик… А если вот так?' — Тебе повезло, рядовой, в отличие от твоего тёзки. На него объявили всеобщий розыск, он дезертир, к сожалению, — Барклиф улыбнулся, не переставая следить за Джейком. — Его лишили награды, Пурпурной Звезды. А ещё его лишили звания гвардеец. Его ждёт трибунал и, скорее всего, расстрел… Дезертир, всё-таки… — Барклиф склонил голову, пряча улыбку, он просто наслаждался долгожданным моментом, чувствуя, что переживает сейчас этот парень с посеревшим от боли лицом.
— Зачем? Зачем вы это делаете? — Джейк перевёл на лейтенанта глаза, в которых плескались океаны невыразимой душевной боли. Вот и всё! Сломался, всё-таки…
— Это ты, да?! Ты — гвардеец!!! Теперь уже бывший, правда… Как и я в своё время… — Барклиф усмехнулся, но как-то горько и опять устало, а потом вдруг зло сверкнул глазами. — Потому что я ненавижу Гвардию! Всю эту показуху ненавижу! Ведь вас, мальчишек, отбирают, как породистых животных. Самых умных, самых сообразительных, самых способных, самых красивых, наконец! А для чего?!! Чтобы все вы были такими чурками, как ты, рядовой?!! Ходячий накопитель информации, робот-андроид! Вот ты кто!!!
Ведь ты же не человек — ты чувствовать не умеешь! У тебя же сердце плачет, душа болит — мамы рядом нет — ты хоть раз кому-нибудь сказал об этом?! Заикнулся?! Плакал хоть раз?! Нет!!!
А ведь мне тебя жалко… Жалко, понимаешь?! И я не хочу, да и не могу этого скрывать! И твоя судьба уже не в моих руках, малыш… — Барклиф протянул оторопевшему, изумлённому Джейку раскрытую ладонь, — Мне и маму твою жалко… Ведь она — не ты, я видел, как она страдает, и здесь, рядом, я мог гарантировать тебе, дураку, хоть какую-то безопасность… А сейчас что делать?!! — лейтенант отвернулся, прижавшись щекой к левому плечу. Долго, очень долго молчал. 'Ну, где там капитан? Какого чёрта? Уже отбой давно дали… Сколько можно?'
— Вольно, солдат! — приказал, даже не шевельнувшись.
Джейк расслабился, переступил с ноги на ногу, разгоняя кровь, а сам во все глаза, не мигая, смотрел на Барклифа: 'Что с ним случилось? Он ли это? Вот это да!'
