Я был в неописуемом восторге. Эта девушка, вдруг сама легко и просто подметила то, о чем я безуспешно пытался толковать до этого с людьми.
- Да, кажется, я понимаю, о каком типе людей ты говоришь, - подал голос Федька из своего кресла. – Их у нас еще по ошибке называли интеллигенцией.
- А почему по ошибке? – спросила удивленно Катя.
- Это свойство не совсем соответствует определению, которое предполагает высокую образованность. Поэтому часто и говорили: «необразованный человек, но насколько интеллигентен внутри». Но у нас этот тип людей не выживает – они слишком слабые.
- Да, да, именно так: слабые, - подхватил я. – Я все пытался подобрать определение этим двум типам людей и, наверно, так будет правильно – новые, слабые, но свободные люди, и старый тип – сильные рабы.
- А почему рабы? – возмутился Федька.
- А сейчас объясню, почему, - ответил я. – Это не в том смысле, что они послушны. Понимаешь, это внутреннее рабство у своей животной основы. И не имеет значения рабовладелец ты или раб – психология одна: подавить других и получить максимум удовольствий от жизни. Они всегда дерутся за место под солнцем, не заботясь окружающих.
- А что же «слабые»? – спросила Катя.
- Люся описала общество, где «слабые» люди в большинстве или, по крайней мере «делают погоду», формируя свободное общество и государство. На самом деле здесь кроется самый великий парадокс, который приходится преодолевать всему человечеству: «рабы» не могут построить свободного общества, так как не могут принять психологию свободных, но слабых людей. Тысячи лет люди нормально жили с рабской психологией и, несмотря на множество кровавых «освободительных» революций и восстаний, «рабы» всегда строили новое рабское государство.
- Я, кажется, понимаю, - ответила Люся. – Ведь, придя к власти, «рабы» просто делили мир по- своему, а его нельзя делить, он должен быть для всех.
- Да, иначе сказать, вся мечта о свободе раба упирается в то, что рядом такой же раб, мечтающий о свободе за счет других… Ведь, настоящая свобода предполагает подсознательное уважение и более того – уступки окружающим тебя людям. По той же причине «слабые» не выдерживают конкуренции сильным «рабам» - ведь они вечно подсознательно уступают другим и стараются не наступать тем ни на пятки, ни на мозоли.
- Ага! Это как у нас стали «рабы» строить демократию, потом передрались, обозвали демократов дерьмократами и организовали «прочное» полицейское государство, – рассмеялся Федька.
- Да, для «раба» окружающие люди будут всегда ресурсом, кадрами, материалом, которым нужно управлять, распоряжаться, использовать и так далее. А государство, построенное такими людьми, будет всегда бдить, учитывать, распределять, карать, но только не служить людям. И это положение не менялось с каменного века до последнего времени.
- Неужели все так плохо, и для нас нет никакой надежды? – спросила расстроенно Катя.
- Совсем даже наоборот – процесс идет. Ведь те же шведы-варяги когда-то по кровожадности могли заткнуть за пояс любой народ. Просто, в отличие от России, у них была пара сотен лет относительно мирной жизни. Единственный способ преодолеть этот парадокс – дать спокойно вырасти новому, свободному поколению. Смотрите: потихоньку и здесь пробивается поросль «слабых» людей, для которых ценность чужой жизни не менее важна, чем собственная, ведь уважение окружающих заложено в человеческой душе, которая противоположна животной основе. Поэтому «слабые» люди все время вырастают из детей, если только «рабы» и рабское государство не выковывает из них таких же сильных, подобных себе.
- Больно уж ты «слабых» хлюпиков обрисовал. Такие хоть вообще-то выживают? – спросил Федька.
- Ты не понял. Ощущение потребности свободы для всех и уважение окружающих – это единственное отличие. В остальном это такие же люди со своими недостатками и достоинствами, делающие ошибки и пытающиеся их исправлять. На самом деле таких людей очень много, просто их не видно – они не любят «толкаться локтями». Для меня вы все определенно относитесь к «слабым».
- Ну, спасибо! Но с другой стороны, лучше быть слабым и свободным, чем сильным, но рабом, - обрадовано заключил Федька.
- Именно! Вот ты, Федя, неплохой психолог, но тебе, ведь, не приходит в голову манипулировать людьми. И происходит просто в силу того, что ты считаешь это чем-то неприемлемым для себя.
- Хм, наверно, ты прав, - как бы пробуя на вкус эту мысль, проговорил Федька. – Но не кажется ли тебе, что наши современные «рабы» просто задавят «слабых»? Их тотально пытаются обратить в сильных рабов. Посмотрите вокруг: насилие возведено в культ, им пичкают детей с утра до вечера под видом развлечений. А государство напоминает какой-то вертеп бюрократов. Сплошь провозглашаются красивые лозунги, но действия и результаты противоположны этим заявлениям.
- Да, «раб» всегда прав, как право его государство, чиновники, церковь – все они не слышат и не видят окружающих людей, сражаясь за свою правду. Для них не существует других мнений, других правд или истин. И пока что это наша действительность, - совсем расстроенно прошептала Люся.
- Ладно, давайте о чем-нибудь более веселом поговорим, - мне стало стыдно, что я испортил настроение девушкам, хотя я был самым бессовестным образом рад, что нашел глубоко понимающих меня людей совсем у себя под боком. И чего, спрашивается, бегал по улицам и народ смущал? Но надо было срочно менять тему беседы, и я «вдруг» вспомнил свои приключения в больнице. – Люся, я забыл тебя еще раз поблагодарить за спасение…
- Да не за что! Все равно тебя далеко бы не увезли, - улыбнулась девушка, видимо вспоминая мои причитания.
- Я помню, как ты вошла к нам в клетку, как строгий ангел в белом халате: всех рассудила и всем помогла… Слушай, а что с этим парнем? Выглядел он неважно… - вдруг мои мысли набрели на моего несчастного «сокамерника», и разговор покатился по новым рельсам...
Когда уже стало темнеть за окном я, возвращаясь с кухни с очередной порцией закусок, застал Люсю одну в комнате. Она стояла с бокалом в руках и задумчиво смотрела в окно, где унылый пейзаж нашего на двоих с Женькой района медленно погружался в сумерки вечера.
- А куда остальные подевались? – не задумываясь, спросил я и поставил на столик тарелки с сыром и оливками.
- Они в другую комнату пошушукаться ушли, - улыбнулась девушка и напряженно замерла.
Я каким-то шестым чувством понял, что она хочет что-то сказать, но то ли стесняется, то ли боится. И все-таки, не будь я ушлым ангелом, если бы не мог разговорить девушку. Понимая, что ее легко спугнуть, я с самым скучающим видом взял бутылку с вином, немного плеснул себе, сделал выразительный жест с бокалом Люсе. Подучив отрицательный кивок, подошел к девушке и, равнодушно глядя в окно, встал в полуметре от нее, чтобы внимательно «изучать» старый, наполовину засохший тополь прямо напротив окна. На самом деле под прикрытием Женькиного тела сидел внимательный разведчик, который боковым зрением пытался отследить все действия девушки…
Немая психологическая обработка собеседницы удалась с блеском, и она все-таки решилась высказать свои сокровенные мысли:
- Слушай Жень, ты уж меня прости, что я тогда, в клубе… так грубо тебя оттолкнула… Ты же совсем не такой… наверно, просто выпил лишнего. Я чувствую: ты добрый и внимательный…
Как я хотел услышать такие слова от нее! Настало самое время расслабиться, как мартовскому коту, и получить полное удовольствие. Но меня вдруг словно молнией прошибла одна ужасная мысль: «Что же я творю?! Ведь, максимум, на что у меня есть время и право – это легкий необременительный флирт, - я сам себе был противен: Такая девушка унижается передо мной! Она же через все свое достоинство переступает. А я? Тоже, нашелся ангел – преступно пользуюсь своими астральными способностями. Где уж тут бедной девушке устоять?»
Я зажмурил глаза, продолжая стоять лицом к окну и лихорадочно пытаясь найти выход из положения: «Она же, кажется, по полной прграмме в меня втрескалась. Нужно сейчас же изменить ее мнение обо мне!» Но нахамить девушке я тоже не мог – ангел все же. Да и нравилась она мне, чего уж скрывать. Слишком нравилась – слишком, для того чтобы побаловаться и бросить… Я вдруг заметил, что она, не дождавшись
