«Он сидел в кресле, которое служило ему троном, и был одет в мантию, ниспадавшую с плеч до самых ступней ног. Все это было богато украшено драгоценными камнями, которыми, согласно туземным обычаям, были вышита ткань одежды. На фигуре были наплечники, ожерелья, браслеты и серебряные застежки. Его лоб украшал венец из прекрасных разноцветных перьев, расположенных таким образом, что цвета чередовались друг с другом. Левая рука покоилась на ручке кресла, в то время как в правой был острый кинжал в серебряной оправе. У ног стояли вазы из прекрасного камня, похожего на мрамор или гипс, в которых находились подношения из крови и мяса жертв».
Тот же автор упоминает и другие священные пещеры, которые он видел в своих путешествиях. Одна из них находилась неподалеку от поселения Теремендо, где боковые части крыши были искусно сделаны в форме огромных арок. Подобным образом был оформлен и природный алтарь, а на нем была множество идолов в виде фигурок людей и животных, перед которыми стояло приношение из копаловой смолы и пищи. Еще он упоминает о множестве таких пещер в Сьерра де Тласкала, которые до сих пор посещают индейцы.
Эти документы указывают на масштабы такого необычного поклонения и на множество подземных храмов, существующих по сей день. Слава о некоторых великих храмах прошлого живет и поныне, например, известен колоссальный грот Чалкатонго (недалеко от Ачиутлы), который служил склепом для древних правителей; святилище Тотомачиапы, где древние жрецы приносили жертвы храм Хустлауака (Justlahuaca) близ Солы (штат Оахака), который был местом поклонения сапотеков спустя много лет после Конкисты; и храм в Серо-де- Монопостьяке, недалеко от Сан-Франциско дель Map.
Сокровенное значение пещерного культа — поклонение Земле. Бог Пещеры, Сердце Холмов, в действительности олицетворяет Землю, Почву, из темных тайников которой текут прозрачные потоки и появляются нежные ростки как малых растений, так и больших деревьев. Для коренных мексиканцев Земля была источником пищи и питья, общим Отцом Всего; поэтому до настоящего времени, когда индеец принимает торжественный обет, он опускается на землю, прикасается к ней рукой и повторяет торжественную формулу: «Куиш амо нечитла ин тотеоцин» (cuix amo nechitla in toteotzin), «Разве не видит меня Великий Бог?»
Священные числа 3 и 7 Тождество Тепейоллотля нагуа и Вотана центалей очевидно не только из одинакового значения их имен, но и из того, что оба связаны с третьим днем в ритуальном календаре. По этой причине мы всюду находим число три как священное число в символике нагуалистов. Мы уже выяснили из фрагмента Нуньеса де ла Вега, что неофитов обучали группами по три человека. До настоящего времени в Сотеапане посты и празднества, назначаемые туземными священниками, длятся три дня. Полухристианизированные обитатели Сьерры де Найерит, чота, говорящие на нагуа, продолжают и в наш век почитать трех божеств — Рассвет, Камень и Змею; что, как заметил отец Дуран, аналогично подобной «троице» у древних ацтеков.
Число девять, то есть 3x3, повторяется в формулах мексиканских колдуний так часто, что де ла Серна восклицает: «Это Дьявол внушил им суеверие насчет числа девять!»
Другим священным для нагуалистов числом было семь. В прошлом очерке я, так или иначе, обосновал свое мнение, что индейское суеверие, касающееся числа семь, не имеет никакого отношения к семи дням христианской недели, а происходит непосредственно от индейского календаря. Нуньес де ла Вега говорит, что покровителем седьмого дня был Кукулькан (Cuculcan), «Пернат Змей», и что многие натуалисты выбрали его в качестве особого покровителя. Как уже было сказано, в Гватемале ребенок окончательно принимал своего науаля (naual), когда ему исполнялось семь лет; а в некоторых нагуаских племенах Мексики тональ совпадал с названием седьмого календарного дня после рождения ребенка. С подобным отношением к числу семь связано суеверие гватемальских какчикелей, которые утверждают, что когда молния ударяет в землю, «громовой камень» погружается в почву, но через семь лет поднимается на поверхность.
Три и семь были главными числами в генеалогических древах племени пипилей Сан-Сальвадора. Древо изображалось с семью ветвями, символизировавшими те уровни отношений, на которых брак был запрещен, за исключением тех случаев, когда мужчина совершал какой-нибудь выдающийся подвиг на войне, — тогда он мог жениться, игнорируя первые три уровня отношении. Комбинация чисел три и семь посредством умножения объясняет миштекский обычай на 21-й день покидать дом, в котором кто-то умер.
Примечательно то, что нагуалисты взяли эти числа от третьего и седьмого дней календарного месяца, состоявшего из двадцати дней. Тепеолольтех (Tepeololtec), Бог Пещеры, был покровителем третьего дня, а также «Владыкой Животных», превращение в которого было проверкой нагуалистской силы. Тлалок (Tlaloc), бог гор и дождей, которому был посвящен седьмой день, представлен нагуалистским символом змеи, раздваивающейся и свернувшейся вокруг самой себя, и обычно изображался в соединении с «Пернатым Змеем» (так переводятся все имена — Кецалькоатль, Кукулькан, Кукумац). Последнего изображали с сумкой. В ней он нес амулеты, шикипилли (xiquipilli), кадило, приспособление туземных иллюминатов, его одеяние помечено знаком креста, показывающим, что он был Владыкой Четырех Ветров и Жизни.
Поклонение огню у нагуалистов Нагуалистские обряды весьма символичны. Анализируя их символику, мы получаем возможность понять религиозные идеи, лежащие в основе этого таинственного культа.
Самым важным символом был Огонь. Он считался первоначальной стихией и непосредственным источником жизни. В этой связи у отца Николаса де Леона находим следующий многозначительный отрывок:
«Если какое-либо из древних суеверий укоренилось глубже в сердцах индейцев — как мужчин, так и женщин, — то это суеверие связано с огнем и поклонением ему, а также с возжиганием нового огня и сохранением его в течение года в тайных местах. Мы должны дождаться того, когда в своих исповедях они начнут говорить, что сказал Огонь, или как Огонь плакал, — выражения, на которые, как правило, не обращают внимания, как на нечто невразумительное, — и мы должны осудить их. Кроме того, мы должны определить время их крещения Огнем — обряда, называемого йиауильтока (yiahuiltoca) который исполняют вскоре после рождения ребенка, когда дают ему имя; также нельзя разрешать говорить об Огне как об отце и матери всего сущего и создателе природы роженицам и их повитухам; потому что обычно считается, что именно благодаря им Огонь присутствует при рождении и смерти каждого существа».
Название этого любопытного обряда происходит от йиауитли (yiahuitli), растения, похожего на полынь, листья которого, растертые в порошок, индейцы обычно подбрасывали в костер в качестве подношения огню. Спустя века после Конкисты и, возможно, до настоящего времени, этот обычай господствует в Мексике. Дым и запах горящих листьев считаются очень целебными и очищающими воздух помещения, где находится больной.
Слово йиауильтока (yiahuiltoca) означает «бросать йиауитли (yiahuitli)» — от тока (toca), то есть «подбрасывать руками». Согласно отцу Ветанкурту, который писал на столетие позже Леона, еще одним названием этого обряда было апеуалько (apehualco), что, в сущности, имело то же значение: «подбрасывать» или «бросать». Он добавляет интересные детали; например, обряд проводился на четвертый день после рождения ребенка, когда считалось важным поддерживать огонь в доме, но не позволялось выносить из дома что-либо из вещей ребенка, так как это могло принести ему вред.
Хасинто де ла Серна также описывает этот обряд, которому он дает название тлекуиштлилицтли (tlecuixtliliztli), означающее «они проносят младенца над огнем»; а в другом месте добавляет: «Поклонение огню является величайшим камнем преткновения для этих несчастных идолопоклонников».
