Голубые глаза удивленно распахнулись.
– А разве ты сама не хочешь узнать больше о Максимилиане? Разве ты не захочешь знать о нем все? – вкрадчиво спросил старейшина. Тембр его речи изменился, голос стал ниже, глубже, богаче полутонами. Он оставлял странный привкус после себя – вроде бы и неприятно, но почему-то смакуешь его. – Разве тебе не интересно, какие тайны он скрывает?
– Если он не хочет, чтобы я что-то знала, значит, и я не хочу! – выпалила я быстрее, чем даже смогла осознать свой ответ.
Тишина стала звенящей.
И вдруг по внезапно схлынувшему напряжению Ксиля, по смешинкам в глазах Акери и его потеплевшей – по-настоящему потеплевшей! – улыбке я поняла, что, кажется, выиграла только что в главную лотерею своей жизни.
Ксиль хмыкнул.
Ну, если не в главную, то в самую невероятную – точно.
– Максимилиан? – Акери встретился взглядом с князем.
– Ладно, – буркнул тот, без особого недовольства. Осталось только ворчание напоказ. – Найта, малыш, если тебе любопытно – можешь прогуляться с Акери, ничего плохого он не сделает. А с тем, что ты наслушаешься всяких сплетен про меня, я как-нибудь смирюсь, – он развернул меня к себе и быстро чмокнул в кончик носа. – В конце концов, когда-то это должно было начаться… – Ксиль приопустил ресницы, и выражение лица его стало хитрым. – По крайней мере, Акери не врет и не подтасовывает факты в свою пользу. Он патологически искренен, знаешь ли, – добавил князь со смешком. – И, кажется, ты ему понравилась.
– Интересный вывод, – улыбнулся старейшина себе под нос, отступая еще дальше, к самой лестнице.
Ксиль осторожно подтолкнул меня к нему.
– Иди. Я же знаю, ты потом любопытством измучаешься. Только не задерживайся сильно, мы с Дэйром не будем чайник по двадцать раз кипятить. Час на все разговоры, а потом – домой, к папочке и мамочке, – хохотнул он.
Я мысленно взвесила все за и против… и сделала шаг к Акери. Раненая нога тут же отдалась слабой болезненной пульсацией. Ксиль виновато отвел взгляд и как-то совсем по-детски спрятал руки за спину, как нашкодивший мальчишка.
– А может… – начал он неуверенно, но я его перебила, стараясь одернуть куртку так, чтобы Дэйр, упаси бездна, не разглядел, насколько серьезная у меня царапина:
– Не надо, потом обработаю, – беспечно улыбнулась я. Мне почему-то показалось, что если сейчас оттянуть момент, когда мы с Акери останемся наедине, то разговор вообще не состоится. Глупый страх, суеверный какой-то – но все же он пересилил тупую боль в проколах от когтей на бедре и на плече. – Это пустяки, правда, – «Главное, чтоб зараза не попала», – подумала я про себя. – Ну, пока!
Я махнула рукой и бодро, почти не прихрамывая, добежала до ступенек и даже спустилась на пару шагов вниз, стараясь не оглядываться ни на виновато разглядывающего пол Ксиля, ни на Дэйра, который так и не осмелился отговорить меня от личной беседы с Акери. Хотя вряд ли он одобрял ее.
«Этот вопрос мы с ним уже обсудили, – успокоил меня Максимилиан. – Силле предпочел довериться моему мнению и не заедаться с Акери сейчас, когда преимущество не на нашей стороне. Все равно эта белобрысая сволочь сделает так, как считает нужным… Но ты все-таки возвращайся побыстрее и будь осторожней, ладно?»
«Ладно», – покладисто подумала я, и одновременно в эфире появился еще один голос, звучащий, как музыка:
«Не бойся, ледышка, я верну твою девочку целой и невредимой».
Подслушивал, так и знала!
Я покраснела и от смущения перепрыгнула через пару ступенек. Но поврежденная нога подло напомнила о себе и заставила остановиться – как раз, чтобы до моих ушей долетела ровная и дружелюбная фраза Акери, задержавшегося наверху:
– …рад встрече, Дариэль. Вижу, ты подрос и стал еще прекраснее, чем раньше.
Ответом ему была оглушительно хлопнувшая дверь. Терпение у Дэйра, конечно, ангельское, но даже оно иногда заканчивается.
Не то чтобы я не понимала беднягу целителя…
– У тебя хороший, чистый запах.
Это было первое, что сказал Акери, когда нагнал меня на спуске.
Я вспыхнула. Конечно, кровь из прокола. Или он о том, что кое-кто, не будем показывать пальцем, пересидел сегодня с утра в душе? И та, и другая причина для подобного высказывания была бы слишком… личной.
– У вас потрясающий антиталант говорить комплименты, – вздохнула я, стараясь справиться с неловкостью.
– Говори «ты», маленькая равейна. В моем родном языке не было различий в местоимениях, а уважение я услышу и так, – улыбнулся он и словно невзначай коснулся больного плеча.
Я дернулась, хотя фактически почти ничего не почувствовала. Воображение живо дорисовало картинку: старейшина все с той же ласковой улыбкой проворачивает коготь в ране.
Жуть какая.
Взгляд у Акери был ясный, открытый… но совершенно нечитаемый. Вряд ли хоть одно из моих предположений о том, что происходит в белобрысой голове, оказалось бы хоть немного приближенным к истине.
– Я имел в виду то, что ты не пользуешься духами, – пояснил он спокойно. – И мне нравится слушать твои эмоции. И мысли. Они восхитительно прямолинейны, как у неискушенного ребенка, – Акери склонил голову набок, по-кошачьи глянул с плеча, взмахнув ресницами, и со своей коронной «улыбкой сфинкса», которая, кажется, уже отпечаталась у меня на сетчатке, продолжил: – Ты много думаешь о любви, но не знаешь, что это такое.
– У эмпатов вообще есть чувство такта?! – возмутилась я, пытаясь скрыть смущение.
Пора бы уже привыкнуть к тому, что все подряд лезут в мысли… Но обычно об этом, по крайней мере, не заявляют во весь голос так, что сразу хочется спрятаться… Конечно, ментальные щиты для меня всегда – штука сложная, а уж сотворить их рядом с «бездной»…
Оставался один метод ограждения сознания. Вежливая просьба.
– Акери, прошу вас… тебя. Не надо заглядывать в мою голову. У людей это считается неприличным.
– У людей многое считается неприличным, – старейшина спускался совершенно беззвучно, как будто плыл по воздуху. Мои шаги гулко отдавались от стен, порождая многослойное эхо – словно за нами следовал легион на марше. – Люди – довольно лицемерные существа. Они считают, что думать и чувствовать можно все, что угодно, любую грязь. Главное – прикрыть черноту красивой маской.
Ох, ух эти психологические заморочки. Жаль, Дэйра рядом нет, он бы заинтересовался. А так – придется мне выполнять роль исследователя-энтузиаста.
– А у шакаи-ар – по-другому?
– Да, – лукаво улыбнулся Акери краешком губ.
Я невольно засмотрелась на шакаи-ар. Сейчас, вблизи, его красота уже не казалась чем-то мистическим. Просто удачный пиар-ход с монохромностью в облике. Акери, на первый взгляд, словно состоял из белизны, оттененной разными цветами-намеками. Но если присмотреться… Губы явственно отдавали розовым перламутром, волосы выглядели сероватыми, седыми. Только кожа была лишена цвета напрочь. Мел – не больше и не меньше. Но в сочетании с одеждой Акери казался просто… ангелом.
– А если я в следующий раз надену черное или красное? – подначил меня Акери и остановился, невероятно грациозно прислонившись к стене и слегка откинув голову. – Сразу причислишь меня к демонам, маленькая смешная девочка?
– Тогда уж «Найта» или «Нэй», – рассчиталась я с ним за фразочку насчет местоимений. – «Маленькая смешная девочка» – слишком длинно для моего несовершенного разума.
