«проныра»?
Максимилиан, услышав меня, расхохотался.
– Молчала бы уж, лингвистка наша. Кмерны – это такие змейки ядовитые. Помнишь, как нам не повезло с эльфийскими развалинами в Срединном лесу? Так вот, те ползучие твари, которые поначалу так успешно притворялись лианами, и есть кмерны. Так что самое близкое ругательство на твоем родном языке будет «гадина».
– Что-то вроде этого, но более экспрессивно, на грани приличия, – согласно кивнула Лиссэ. – Самое удивительное, что Меренэ, хотя и мстит тем, кто называет ее Кмерной, но на самом деле гордится своим прозвищем.
– Ну, ничего удивительного. Некоторым женщинам льстит, когда их называют стервами, а происхождение этого слова еще неприятнее, – заметила я.
Лиссэ хмыкнула, а князь только пожал плечами, подтягивая поближе вышитую желтую подушку. Я улыбнулась, чувствуя теплоту в сердце. Потребность обнимать и тискать кого-то – или хотя бы что-то – после пленения инквизицией превратилась у Ксиля в навязчивую идею. И в такие моменты, расслабленный, открытый и странно уязвимый, он казался почти ребенком. Обманчивое впечатление, если подумать.
Мне сразу вспомнилось, каким опасным, хищным и пугающим выглядел Максимилиан всего несколько часов назад. И даже думать не хотелось, каков он на самом деле…
В эльфийских лесах, дальше к западу, водились дикие кошки. Роста они были невеликого, едва ли больше овчарки, да и на вид нестрашные. Умильные круглые мордочки, яркие голубые глаза, серая мягкая шерстка и трогательные кисточки на ушах… Будучи в хорошем настроении, эти киски могли без страха подойти к костру, выклянчивая чего-нибудь вкусненькое, поурчать или, играясь, прихватить лапой кончик пояса. Но стоило сделать резкое движение, сказать что-то слишком громко – и ласковые мурлыки превращались в хищных тварей с кинжально острыми когтями, ударов которых боялись даже медведи. Вот такого кота и напоминал мне порой Максимилиан… И я не помню, чтобы кому-то когда-нибудь удавалось приручить лесного хищника.
Или подчинить шакаи-ар.
– Малыш? – рассеянно переспросил вполголоса Ксиль, будто не расслышал мои мысли. Оно и к лучшему. – Ох, ну я же не всегда тебя «прослушиваю», Найта, – улыбнулся он и, откинув подушку, сел рядом со мной. – Нужно иногда и самому подумать, разве нет?
– Тебе виднее, – согласилась я и склонила голову на уютно теплое плечо. Лиссэ покосилась с неодобрением, но ничего не сказала. Сегодня тетушка вообще была на редкость снисходительна, и не только к выходкам вампира. – Кстати, а чего это там Дэйр застрял?
– Сам себе жалуется на жизнь, – охотно пояснил Максимилиан. – И ругает сестру. Найта, а ты знаешь, что твой любимый целитель – жуткий нытик?
– Он не нытик, у него жизнь тяжелая, – строго поправила его Лиссэ. – И вслух Дариэль никогда не жалуется. А что там творится у него в голове – его личное дело, согласись.
У Максимилиана на лице появилось настолько ехидное и многозначительное выражение, что на месте Дариэля я бы смутилась до полной бессвязности речи. Но, к счастью, Дэйра в гостиной не было.
– Возможно, с вами он и сдержан, но в моих объятиях недавно закатил чудную истерику, – Ксиль скромно опустил пушистые ресницы. – Так трогательно плакал, прятал лицо у меня на плече, цеплялся в рубашку – едва пуговицы не отодрал…
Лиссэ нахмурилась.
– Раз сорвался – значит, была причина.
– Я не спорю, – очаровательно улыбнулся князь. – Ему она даже казалась серьезной. Дариэль такой ранимый мальчик, м-м-м?
– А ты бьешь по больному, не стесняясь, – раздалось сухое от двери. Улыбка Максимилиана увяла, как цветок на солнцепеке. Дариэль сощурил глаза, сейчас скорее черные, чем зеленые. На лице проступала нечеловеческая усталость – в таком состоянии неприятности уже воспринимаются, как нечто само собой разумеющееся. – Впрочем, насчет тебя у меня иллюзий и не было.
– Дэйр, я… – Ксиль выглядел ужасно расстроенным и сконфуженным.
– Не стоит извиняться, – мягко прервал его целитель. Чуткие пальцы медленно поглаживали растрепанную косу. – Удивительно, что твоего благородства хватило так надолго. Я слышал, вампирам быстро приедаются игры.
– Игры?.. – Максимилиан, казалось, не мог понять смысл слов.
– Не важно. Забудь, – криво улыбнулся Дэйр, опуская руку в карман. – Нэй, маленькая, я домой пойду. Не обижайся. Голова сейчас развалится и вообще слабость страшная, – он не удостоил князя даже взглядом, но Ксиль непроизвольно сжался, подтягивая меня поближе, как будто отгораживаясь. – Можешь пока еще посидеть с Лиссэ, обсудить приготовления к балу. Платья, прически и прочие женские штучки – ну, ты понимаешь. Проход через зеркало потом настроите?
Я недоверчиво переводила взгляд с князя на целителя и обратно. Это что, ссора? Ох, как не вовремя… Хотя нельзя сказать, чтобы я не понимала Дариэля. Ксиль немного… перегнул палку.
– Да, конечно, – успокоила его эльфийка. Сережки-колечки в ушах звякнули в такт кивку. – Сделаем одноразовый «туннель». Иди, не волнуйся. Посидишь перед сном в купальне, глотнешь какого-нибудь эликсира – и утром будешь, как новенький. А за Найтой я присмотрю.
– До встречи, – Дариэль махнул рукой и рассыпался искрами, активировав телепорт.
– До встречи, – тихо сказала я с опозданием. Губы почему-то пересохли.
Максимилиан ругнулся вполголоса.
– Он действительно обиделся, – констатировал князь. – Всерьез.
– Я бы тоже обиделась, если бы кто-то для красного словца начал трепать доверенную ему тайну, личную и не слишком приятную, – пожала плечами Лиссэ. – И со мной бы ты извинениями не отделался.
– Думаете, здесь получится? – язвительно переспросил Максимилиан. – Я думал, его стошнит от отвращения ко мне. И как сумел подойти незаметно?
Лиссэ посмотрела на князя в упор. Серые глаза потемнели.
– Значит, вы не жалеете о своих словах? Только о том, что Дэйри все-таки их услышал? – колко уточнила она. – Ну что ж… Нэй, нам действительно есть, что обсудить. А вот уважаемому князю это вряд ли будет интересно. Платья, знаете ли, перчатки…
– То есть вы выгоняете меня? – фыркнул Максимилиан, ссаживая меня на диван. – Говорите прямо, чего уж, все свои… Не буду вас мучить своим присутствием, пойду, пожалуй. Да и за Дэйри надо приглядеть. Все-таки второе покушение за три дня…
– Погоди, – я вскочила следом за ним. – Пойдем вместе. Лиссэ, простите, – повинилась я. – Но платья – в другой раз. У нас еще неделя есть, успеем обсудить. А мне еще надо спросить разрешения у мамы.
– Нэй, деточка, какая мама, ты уже два года своим умом живешь, – вздохнула Лиссэ. – Или ищешь оправданий, чтобы сбежать вместе со своим князем? Не тех бережешь, милая.
– Я ни на что не намекала. Просто платить за платье наверняка будет Элен, – улыбнулась я, удерживая Ксиля за рукав. Надо же, какие у всех страсти. Один уходит, разве что дверью не хлопнув, другая выставляет «виноватого» из дома, третий демонстративно скалится во все клыки… Хоть сериал снимай. Мелодраму. «Эльфы тоже плачут». – У меня пока своих денег от продажи эликсиров и амулетов хватает только на сладости.
– Если хочешь, я куплю тебе хоть десять платьев, – посулил мне Максимилиан. – И даже если не хочешь – все равно куплю. А то непорядок. Некоторые вон уже третье кряду дарят…
– Но ношу-то я в основном подаренные тобой доспехи, – резонно возразила я. – Так что поспорим, что полезнее… Тетушка, давайте зеркало настраивать. Мне не по себе, что Дэйр дома один.
– Он один прожил семь тысяч лет, переживет и еще вечер, – проворчала эльфийка, но все-таки встала с дивана и поманила меня за собой.
На настройку прохода ушло полчаса – вчетверо меньше времени, чем если бы мы шли пешком. На прощание Лиссэ сердечно обняла меня, сухо кивнула князю. Я в ответ пообещала поскорее обговорить бал с леди Элен и вместе с Ксилем шагнула в проход.
Дом встретил нас тишиной.
