- Да, они великолепны, - согласилась Памела.
Присмотревшись, она увидела ценник на одной из самых маленьких рамочек. - Четыреста пятьдесят долларов! За крохотную рамку для картинки! Не думаю, что они уж настолько хороши.
Аполлон повернулся к ней и осторожно взял за подбородок.
- Думаю, найдутся и такие картины, что окажутся достойными подобного обрамления.
Когда он посмотрел на нее так внимательно (да как ей вообще в голову могло прийти, что он голубой?!), Памела ощутила трепет во всем теле, как будто вернулась на младший курс колледжа, а он был ее возлюбленным. Они с Фебусом стояли так близко друг к другу, что Памела чувствовала его запах - запах мужчины, смешанный с запахом шелка рубашки и чем-то еще… чем-то столь же неуловимым, сколь и обольстительным. Это напомнило о жаре. О жарком солнечном свете на белом песке пляжа, где обнаженные тела раскинулись свободно и непринужденно…
Памела рассмеялась - пожалуй, слишком легкомысленно - и тронулась с места.
- Фебус… - Она провела рукой по волосам, пытаясь утихомирить разбушевавшееся сердце. Думаю, вы романтик.
Его глаза сверкнули, он улыбнулся ей.
- Это ведь хорошо.
Она посмотрела на него одобрительно.
- Большинству мужчин не нравится, когда их называют романтиками. Им хочется быть настоящими мачо.
- Слишком часто мужчины бывают глупы.
- Согласна с вами целиком и полностью, - решительно заявила Памела.
Аполлон расхохотался, наслаждаясь ее искренностью.
- Я не такой, как большинство мужчин. И я намерен совершенно романтическим образом поухаживать за вами.
- Ох… - Памела запнулась, не зная, как реагировать на подобное заявление.
Аполлон снова рассмеялся, но ничего больше не сказал. Он просто смотрел на Памелу. Его слова взволновали девушку, и богу света понравилось, как ее щеки мгновенно залились нежным розовым румянцем. Из-за короткой стрижки шея Памелы выглядела необычайно длинной. Его губы просто сами тянулись к ямочке между ключиц. Фасон одежды Памелы был таким же непривычным для Аполлона, как и то, что было надето сейчас на нем, но ему нравились мягкие, женственные линии ее платья и глубокий каплевидный вырез, открывавший верхнюю часть округлых грудей. Памела была миниатюрной, но обладала истинно женскими формами. И ее ноги были стройными… Как только она может ходить в таких опасных туфлях? Это же просто узенькие полоски ткани, прикрепленные к длинным шипам! Но хотя туфли и выглядели странно, все же благодаря им лодыжки девушки казались очень изящными и гибкими, а отличной формы ягодицы соблазнительно покачивались, когда Памела шла рядом с ним.
Памела чувствовала, что спутник наблюдает за ней, и от этого внутри у нее все прыгало, как шарики на китайском бильярде. «На что он смотрит? Боже, до чего же он хорош! И пахнет так, что его хочется съесть. Может, ему кажется, что я слишком толстая? Ох, только бы он не оказался серийным убийцей!» Мысли Памелы неслись по кругу. Но что же в нем такого, что внезапно пробудило все забытые чувства?
«Не будь дурочкой», - сказала она себе.
До знакомства с Дуэйном у нее никогда не возникало трудностей со свиданиями. И она осталась все той же Памелой, только постарше и поумнее. По крайней мере, теоретически. Памела остановилась перед ювелирным магазином Фреда Лейтона, где в витрине красовались изумительные длинные серьги с бриллиантами; их обрамляли треугольные зеркала. Памела увидела там отражение своих глаз.
Необходимо взять себя в руки и проанализировать ситуацию. Она просто воспринимает все серьезнее, чем нужно. В зеркале ее взгляд встретился с твердым взглядом Фебуса, и снова она почувствовала это: невыразимую словами связь, что внезапно возникла между ними. Памела глубоко вздохнула, стараясь расслабиться.
- Когда вы сказали, что клянетесь в том, что я буду с вами в полной безопасности, на каком языке вы говорили? - спросила она.
- На греческом, - ответил ее спутник.
- Это единственный иностранный язык, который вы знаете?
Он покачал головой и ненадолго замялся, прежде чем ответить.
- А я вообще ни одного не знаю, - призналась Памела. - Ну, не считая того, что могу заказать по- испански сыр, еще одну горячую сальсу и пиво. К тому же это скорее испинглиш.
В ответ на его вопросительный взгляд Памела усмехнулась и пояснила:
- Испинглиш - это дурная смесь испанского и английского. У меня нет способностей к языкам, и я просто завидую полиглотам.
От ее слов Аполлону стало немножко неловко. Его «дар» к языкам не представлял собой ничего особенного - во всяком случае, для бога света. Он ведь из двенадцати главных бессмертных; а им известны все человеческие языки.
- Ну, лучше всего мне знакомы греческий и латынь, - уточнил он.
- А что вы сказали перед тем, как пошли в магазин Армани? Это тоже было по-гречески?
Аполлон с удовольствием наблюдал, как рыжевато-карие глаза Памелы отражали дробящийся свет бриллиантов.
- Да, это тоже был греческий. Я сказал: «Пока, сладкая Памела». Вы знаете, что на греческом ваше имя как раз это и означает - «все сладкое»? «Пам» - это «все, целиком», «мели» - «сладость». Так можно сказать о меде или о цветочном нектаре.
- Я и не представляла. Мне всегда казалось, что имя у меня скучное, заурядное.
- Все, что угодно, кроме этого, Памела!
Когда он произнес ее имя, из-за странного акцента оно прозвучало загадочно и прекрасно. Конечно, подумала Памела, он сумел бы, наверное, и слово «дерьмо» произнести так, что оно показалось бы чистым соблазном. Но, призналась она себе, ей было приятно думать, что ее имя, всю жизнь казавшееся совершенно обыденным, скрывало в себе нечто гораздо большее.
- А ваше имя? Что означает «Фебус»?
- Это значит «свет», - ответил он.
Памела оглядела его блестящие светлые волосы, глаза, что были синее летнего неба…
- Свет, - повторила она. - Это вам подходит.
- А теперь у меня вопрос к вам, - сказал он, мягко переходя на другую тему. - Что значит слово «грандозный»?
Памела рассмеялась, и ее губы стали еще более привлекательными.
- «Грандозный» - это словечко моей подруги, Вернель, и я частенько им пользуюсь, хотя не думаю, что оно найдется в словаре. Это «огромный» и «грандиозный» вместе. Так же как «огролинский» - это «огромный» и «исполинский».
- Так же как из испанского и английского получается испинглиш, - улыбнулся Аполлон.
Памела кивнула.
- Точно.
- Значит, «грандозный» - это больше, чем большой, - сказал он, и они оба вспомнили, что именно это слово употребила Памела, характеризуя нового знакомого.
- Именно так, - согласилась Памела, нахально улыбаясь.
Что ж, в нем действительно было нечто кроме высокого роста… Он действительно был грандозным.
Привратник распахнул перед ними стеклянные двери, и они вышли наконец из «Дворца Цезаря». Конечно, уже совершенно стемнело, однако ночь кипела огнями, и звуками, и волнением. Аполлон и Памела застыли на месте, охваченные благоговейным страхом. Вся площадь перед «Дворцом Цезаря» была застроена хвастливыми, извергающими воду фонтанами, сияющими, словно маяки, указующие путь в рай. Длиннющие лимузины высаживали у дверей казино отлично одетые пары, а гостиничные работники в униформах шныряли вокруг, как мыши в ливреях.
-
