нечто такое, чем она не была, в соответствии со своим идеалом безупречной супруги.
А значит - расслабиться и не спешить… ей необходимо притормозить и проще смотреть на Фебуса. Да, он выглядел великолепно, но интуиция Памелы кричала во весь голос, что люди редко таковы, какими кажутся на первый взгляд. Одно дело - поразвлечься в выходные. И совершенно другое - впутаться в новые серьезные отношения.
Аполлон видел в выразительных глазах Памелы отражение внутренней борьбы, прочел и пришедшее несколько мгновений спустя решение отстраниться от него - и это причинило богу света такую боль, какой он и вообразить не мог. Но он совсем не собирался сдаваться так легко. Он улыбнулся тепло и открыто.
- Ладно, - сказал он, словно только что сделал девушке некое предложение, которое она проигнорировала. - Мне нравится то, что мы оба радуемся рассветам, но ты сказала, что проспала, а значит, этим утром ты рассвета не видела. А чем еще ты занималась сегодня?
Памела посмотрела ему в глаза. Они были такими теплыми и такими невероятно синими… Эти глаза навевали мысли о летнем небе над Средиземным морем…
Черт!… Опять она за свое! Опять она покупается на его внешность, как какая-нибудь паршивая школьница!
- Памела?
- Ох, извини.
Она сделала глоток вина.
- Я немножко рассеянна. Иной раз со мной такое случается. Вот только не в отношении работы, - тут же уточнила она. - Тут я полностью сосредотачиваюсь. Как сегодня днем. Я начала делать набросок собственной версии того чудовищного фонтана. Вроде бы занималась этим минут двадцать или около того, но когда наконец перевела дыхание и посмотрела на часы, то оказалось, что прошло два часа.
Памела немного помолчала, прищурившись.
- Я опять, да?
- Что?
- Ну, отвлеклась, ушла от темы. - Болтаю как дурочка, мысленно добавила она.
- Есть такое.
- Извини, Фебус.
Аполлон улыбнулся. Он просто наслаждался ясностью мысли Памелы и тем, как на ее лице менялись выражения, особенно когда она говорила о своей работе. Она совсем не была хищницей, пытавшейся поймать на крючок бога света, или девицей, ослепленной его бессмертной мощью. Памела была искренней, настоящей. Она отвечала ему честно, правдиво - и это возбуждало Аполлона, как никогда в жизни.
- Я ничуть не против. Мне нравится наблюдать, как ты размышляешь о чем-то своем.
- Ну, может быть… - Памела сделала паузу, внимательно всматриваясь в Фебуса и ожидая увидеть признаки сарказма или насмешки. - Может быть, для тебя это просто непривычно. Большинству мужчин это не нравится, их это отвлекает и раздражает.
- В самом деле? - Он покачал головой. - Мне кажется, я уже говорил, что слишком часто мужчины ведут себя как последние дураки.
- А я с тобой полностью согласилась.
Они улыбнулись друг другу. И Памела, поддавшись порыву, подняла бокал.
- За тех мужчин, которые не ведут себя как дураки.
- Этот тост я с удовольствием поддержу. - Аполлон рассмеялся и коснулся своим бокалом бокала Памелы. - А теперь расскажи мне о своем наброске. Ты еще и художница, да? Или это сродни пониманию архитектуры - ты должна это уметь, чтобы хорошо делать свою работу?
Вопрос Фебуса порадовал Памелу; он показал, что собеседник действительно слушал, о чем она говорила вчера, а сейчас было видно, что он с интересом ждет ее ответа.
- Мне нравится делать наброски, и я даже вполне сносно пишу акварелью, но, конечно, не настолько хорошо, чтобы считать себя художницей. Но ты прав. Это так же важно в моей работе, как понимание основ архитектуры. Еще важно умение делать макеты для плотников или обойщиков, или даже для скульпторов, чтобы они могли по-настоящему ухватить, чего именно желают мои заказчики.
Брови Аполлона медленно поползли вверх, а взгляд устремился к монструозному фонтану во дворе перед ними.
Памела тоже посмотрела туда, тяжело вздохнула и кивнула.
- Да, ты угадал. Нынешний заказчик хочет водрузить во дворе своего дома для отдыха копию вот этого чудища.
- Ты уверена, что правильно его поняла?
Аполлон во все глаза таращился на извергающее воду сооружение. Он просто не мог оторваться от отвратительной пародии на самого себя.
- Более чем. На самом-то деле я сегодня как раз и пыталась отыскать более или менее приличный компромисс, но он ведь настаивает, чтобы я сохранила центральную фигуру, Бахуса. - Памела передернула плечами. - Я хочу попытаться как-то убедить его отказаться от этого. Он уже решил, впрочем, что боковые фигуры ему не нужны.
Аполлон бросил на нее быстрый взгляд.
- Ты имеешь в виду статуи Цезаря, Артемиды и… - Он запнулся на собственном имени.
- Да, и Аполлона, - подтвердила Памела. - Вон тот головастик с арфой должен изображать собой бога солнца.
Аполлон изо всех сил постарался сохранить безразличное выражение лица.
- Ну, на самом деле Аполлона правильнее называть богом света, а инструмент в его руках - лира, а не арфа.
- Да? - пробормотала Памела, присматриваясь к статуе. - Я и не знала, что это не одно и то же. А, ну да, ты ведь музыкант, так? А я только и знаю, что эта штука светится неоновым зеленым, когда уродик оживает.
- Да. - Аполлон сумел не скривиться. - Я тоже так слышал.
Все еще глядя на статую, Памела сказала:
- Я даже не знала, что Аполлон - бог света. Я всегда думала, что он солнечный бог.
- Так предпочитают называть его римляне, однако для греков он всегда будет богом света, подарившим людям медицину, музыку, поэзию и правду.
- Правду?
- Да, правдивость очень важна для Аполлона. Он всегда был одним из немногих олимпийцев, которые считали увертки и скрытность оскорбительными.
- Я и понятия не имела. Я думала, все эти мифологические боги весьма импульсивны и самовлюбленны. Я вроде бы помню, что мой учитель английского описывал их как бездельников и распутников.
Аполлон слегка откашлялся и неловко поерзал на стуле.
- Эти боги… ну… да, они, безусловно, очень страстные, и страстность иногда подталкивает их к неожиданным и эгоистичным поступкам. Но ты должна помнить еще и то, что в древнем мире считалось большой честью удостоиться любви кого-то из богов, и в особенности бога света.
- Ох, но тогда получается, что хотя Аполлон и говорил правду, он совсем не знал, что такое преданность.
Аполлон нахмурился, не зная, что ответить. Ему хотелось как-то оправдаться, но он не мог. Памела была совершенно права. Он никогда не был кому-то предан. Да он никогда и не хотел этого.
- Значит, ты, кроме прочего, увлекаешься еще и мифологией? - спросила Памела.
- Ну, наверное, это можно назвать скорее страстью, чем увлечением, - с легкой улыбкой сказал Аполлон. - Я знаю достаточно, чтобы заверить тебя: лира бога света никогда не сияет зеленым в то время, когда он играет на ней, а голова у него совсем не такая большая.
Памела усмехнулась.
- Рада это слышать. Просто не представляю, как бы он мог быть дамским угодником с такой внешностью.
- А тебе известно, что в некоторых древних текстах говорится: Аполлон нашел свою любовь? - Он
