теперь была ошеломительно прекрасна, однако этим утром вид у нее был несколько осунувшийся.
- Идем-ка в ванную, посмотрим, что я смогу сделать с этими темными кругами. - Памела немножко помолчала, оценивающе глядя на Артемиду. - Погоди. Я знаю, как тут справиться. Я кое-что сделаю с твоим лицом, если ты обещаешь и сегодня тоже быть любезной с Эдди.
При упоминании имени писателя лицо Артемиды внезапно изменилось. Его выражение стало мягче, а на щеках богини вспыхнул нежный румянец.
- Ох… бог ты мой! Да он тебе в самом деле нравится! - удивилась Памела.
- Он… он мне напомнил кое-кого, - прошептала Артемида.
- Он тебе нравится, потому что кого-то напоминает? И кого же?
Глаза богини вспыхнули, и она стала больше похожей на саму себя.
- Это мое дело, кого он мне напоминает, а уж никак не твое, и он мне нравится не только поэтому. Он узнал меня. Он - смертный из современного мира, где больше не чтят богов и богинь, но он знает меня и почитает! Это доставляет мне удовольствие.
- Ха! - ответила Памела.
Она велела Артемиде сесть на край ванны и принялась перебирать косметику, ища, чем бы замазать темные круги под глазами богини. Потом она какое-то время молча трудилась, нанося кремы и немножко бронзовой пудры, чтобы хотя бы отчасти вернуть Артемиде ее естественный цвет лица. Просто потому, что Артемида была так чертовски прекрасна, она еще и наложила на ее веки серебристые тени. Это было похоже на то, как художник наносит на полотно последние мазки, подумала Памела.
- Ипполит, - вдруг едва слышно произнесла Артемида.
- Что это? - не поняла Памела.
- Ипполит был не «что», а «кто». Эдди напоминает мне его.
- Он тоже был писателем? - спросила Памела, добавляя чуть-чуть розового тона на высокие скулы богини.
- Нет. Он был воином. Сыном Тесея. Он был высоким, сильным и почти таким же прекрасным, как какой-нибудь бог. Нет, не телом Эдди напоминает мне Ипполита. Я вижу сходство между ними в преданности.
- Ты говоришь об Ипполите в прошедшем времени. Он умер?
- Да, - коротко ответила Артемида. - Убит по ошибке как раз из-за его преданности мне. Я была единственной женщиной, которую он любил в своей жизни.
- Мне очень жаль, - сказала Памела.
Артемида посмотрела в глаза смертной. И была удивлена, увидев в них понимание.
- Ты тоже потеряла любовь?
- Ну, физически он не умер. Просто я обнаружила, что человека, которому я верила, на самом деле не существует.
Артемида задумчиво кивнула.
- В определенном смысле это даже труднее вынести. Ипполит, по крайней мере, уже не бродит по древней земле. Но если бы я видела его и знала, что он всего лишь оболочка, а совсем не тот человек, за которого я его принимала… это было бы очень тяжким бременем.
- Да, ты понимаешь, - кивнула Памела.
- Да. - Артемида грустно улыбнулась. Потом повернулась и посмотрела в зеркало - и тут же ее улыбка стала широкой и по-настоящему счастливой.
- Да ты просто сотворила чудо!
Памела рассмеялась.
- Это точно. Оно называется косметикой «Боргезе», «Мак», и еще немножко «Шанели» для полного эффекта. Чудеса современных женщин.
- Спасибо, Памела! - искренне произнесла богиня.
- Не за что, Артемида. - Памела глянула на собственное отражение. - Ну а теперь я намерена сотворить такое же чудо над собой. И мне придется поспешить.
Артемида соскользнула с ванны.
- Я скажу Эдди, что это из-за меня ты задерживаешься. Он не расстроится, если мы с ним немного побудем наедине до твоего прихода.
- Артемида, - окликнула ее Памела.
Богиня, уже держась за ручку двери, обернулась.
- Могу я задать тебе один вопрос? Возможно, немного личный.
Богиня повела прекрасным плечом.
- Ты заслужила награду за сотворенное чудо. У меня нет сейчас божественной силы, чтобы отблагодарить тебя, так что я с удовольствием отвечу на твой вопрос.
- Я признаю, что не слишком хорошо знаю мифологию, но насколько я помню то, что читала о тебе, об Артемиде… ну, везде говорится, что ты - богиня-девственница, что к тебе никогда не прикасался ни один мужчина или бог. Я просто хотела бы знать, правда ли это.
Артемида сначала как будто была потрясена, потом озадачена, а потом вдруг принялась хохотать.
- Ну, я совсем не думала, что это так смешно, - пробормотала Памела, смущенная реакцией богини на ее вопрос.
- Я смеюсь над сочинителями этих историй, а не над тобой. Они заклеймили меня как богиню- недотрогу просто потому, что я отказываюсь связать себя с кем-то одним. Я люблю, когда мне того хочется. Я сама решаю, кто это будет, когда и где. Для меня истинное наслаждение рождается только свободно. И мой главный возлюбленный - лес, а мои старейшие наперсницы - нимфы. И могу заверить тебя: я отнюдь не девственница.
Артемида вышла из комнаты, и ее мелодичный смех уплыл вслед за ней.
Глава двадцать шестая
Памела с удивлением заметила, что Аполлон избегает ее. И еще больше она удивилась, что его уклончивость слишком сильно ее обеспокоила. Он все же посматривал на нее, но как только она пыталась встретиться с ним взглядом, он тут же отворачивался и делал вид, что очень занят разговором с ближайшим из рабочих. Он избегал ее даже во время обеденного перерыва. Памела сидела вместе с Эдди и Артемидой и наблюдала, как они отчаянно флиртуют, в то время как сама она с удовольствием жевала великолепные, невероятно вкусные сэндвичи, которые приготовил для всех гениальный повар писателя. Аполлон же лишь остановился возле стола ровно настолько, чтобы взять один сэндвич и коротко, отстраненно улыбнуться Памеле, прежде чем снова вернуться к архитектору, который не отходил от того места, где рабочие уже начали ставить столбы для фундамента купальни.
Нельзя, конечно, сказать, что Памела ничем не занималась. В этот день им предстояло решить, какими будут полы в купальне, и это превратилось в грандиозное событие. Сначала Эдди хотел устроить у себя чудовищную копию дурацкого настила из фальшивого камня, весьма щедро представленного в «Форуме». К счастью, Артемида, стоявшая в царственной позе на возвышении и державшая в руке лук вместо вчерашней вазы, покачала головой и коротко сказала: «Ох, нет, Эдди, это же просто жуть!» И фальшивый камень был мгновенно отвергнут. Потом Памела попросила троих представителей фирм, производящих покрытия из натурального камня, принести лучшие образцы мрамора. И тут началось… Эдди был полностью захвачен разнообразием цвета и фактуры камня, он метался от одного ошеломляющего образца к другому, теряя рассудок от восторга и настаивая, чтобы для каждой комнаты была выбрана своя цветовая гамма.
В итоге он довел Памелу до ужасной головной боли.
Она пыталась объяснить писателю, что если от мрамора «Сантьяго» - с красными, золотыми, желтоватыми и зелеными прожилками - сразу перейти к «Вер-де Файр», в котором преобладают светло- зеленые, желтые и черные тона, а потом к «Золотой Александре», которая… ну, в основном золотая, - это
