пятках трепетали крылышки - и такие же крылышки венчали его похожую на шлем шапку и хрустальный жезл в его руке. Его короткие вьющиеся волосы были почти белыми, а на красивом лице отражалось мягкое веселье.
- Что? Неужели ты утратила дар слова оттого, что твои вопли действительно достигли Олимпа?
Памела прищурилась, узнав тот самый надменный тон, который много раз слышала в голосе Артемиды.
- Сначала спаси его, - резко сказала она. - А уж потом можешь меня оскорблять.
Бог удивленно вскинул брови.
- Ты хоть понимаешь, с кем говоришь, смертная?
- Да. - Она почти выплюнула это слово, полная разочарования. - Раз ты весь обвешан крыльями, ты, должно быть, Гермес. Поговорим позже. А сейчас спаси его.
Гермес негодующе фыркнул.
- Какая дерзость! - Он посмотрел на неподвижное тело Аполлона и с отвращением покачал головой. - Думаю, это он тебя так испортил.
Памеле захотелось вцепиться ему в глотку.
- Ох, но совершенно незачем так пылко изображать заботу. Зевс не позволит Аполлону умереть.
С этими словами Гермес махнул хрустальным жезлом в сторону Аполлона, и тело бога света окатило дождем искр, похожих на салют в честь Четвертого июля. Когда искры коснулись его, грудь Аполлона поднялась в долгом вздохе, а глаза открылись. Он огляделся в смущении, увидел Гермеса и нахмурился.
- Ох, я знаю, знаю, - сказал парящий в небе бог. - Ты ожидал Гадеса, или Харона, или еще кого- нибудь столь же ужасного.
- Я уже объяснял тебе, Гадес - мой друг. Так что поосторожнее, когда говоришь о нем. - Голос Аполлона звучал хрипло, ему трудно было говорить из-за распухшего горла. - Что ты здесь делаешь, Гермес?
- Не получаю достаточного признания. - Гермес осторожно помахал рукой, указывая на Памелу. - Твоя смертная призвала Зевса. Видимо, ты собирался умереть.
И он вздохнул со скучающим видом.
- И Зевс послал тебя, - сказал Аполлон.
- Конечно, Зевс послал меня. Твой отец гневается на тебя и на Артемиду, но вряд ли он позволил бы тебе умереть.
У Памелы вдруг ослабели колени, и она тяжело опустилась на землю рядом с Аполлоном, а он сразу же прижал ее к себе. Ей захотелось разрыдаться от облегчения, когда она ощутила силу обнимавшей ее руки.
Гермес, наблюдая, как Аполлон выказывает привязанность к смертной женщине, решил, что богу света есть о чем побеспокоиться и кроме гнева отца. Когда бог любит смертную, кому-то всегда приходится платить за это.
- Чтоб ты знал, Зевс решил проучить тебя за неповиновение. Рана не убьет тебя и даже не причинит вреда телу, но ты испытаешь всю боль, которую причиняет яд, - бодро закончил Гермес.
- Гермес, не забывай, я только временно лишился своей бессмертной силы. - Хриплый голос Аполлона прозвучал ровно, но угрожающе.
- Видимо, ты заодно временно лишился и чувства юмора, - фыркнул Гермес. - И тем не менее я еще не до конца изложил послание Громовержца. Зевс откроет портал на закате в пятницу. Он ожидает, что ты и твоя сестра сразу же явитесь к нему. Я уже упоминал о том, что наш верховный правитель недоволен.
- Это Бахус придумал план, как запереть нас здесь. Расскажи об этом отцу и скажи, что мы с Артемидой будем весьма довольны официально сообщить о злодеяниях бога вина перед лицом всех богов.
Гермес вытаращил светлые глаза.
- Зевс все знает о Бахусе и его глупом плане учинить беспорядок в современном мире в попытке сохранить королевство смертных для самого себя, именно поэтому правитель и решил закрыть портал в Лас-Вегас. Временно. И изгнать жирного Бахуса из современного мира в качестве наказания.
Аполлон стиснул зубы, борясь с пульсирующей болью в теле, и выдохнул:
- Зевс закрывает портал? Нет, он не может! Это ведь будет значить…
- Это будет значить, - мягко перебил его Гермес, - что у тебя есть время до пятницы, чтобы решить: хочешь ли ты, чтобы твоя маленькая смертная осталась с тобой на Олимпе. Если… если ты не предпочтешь остаться здесь в качестве простого смертного мужчины. Но что-то не похоже, чтобы тебе подходила смертность.
Тут висящий в небе бог нахально усмехнулся и потер руки, как будто наконец-то справился с неким скучным делом.
- Ну, я доставил тебе послание и выполнил план добрых дел на сегодня. Поговаривают, что Афродита устраивает игру на деньги, и я намерен здорово огорчить ее.
Небрежно взмахнув изящной рукой, Гермес исчез в небесной складке.
Прижимая к телу горящую болью руку, Аполлон повернулся так, чтобы заглянуть Памеле в лицо. Ее щеки все еще были влажными от слез.
- Мне бы хотелось, чтобы ты перестала плакать, сладкая Памела. Все хорошо.
- А он правду говорит? С тобой действительно все будет в порядке? - спросила Памела, отирая мокрое лицо.
- Гермес - посланник Зевса. Манеры у него не из лучших, но слова правдивы.
Памела облегченно склонилась к нему. Но тут же вдруг выпрямилась, обхватила лицо Аполлона ладонями и страстно поцеловала его. И он, не обращая внимания на палящую боль в теле, ответил на поцелуй, обняв Памелу здоровой рукой и прижав ее к себе, чтобы ощутить округлости грудей и упругие бедра.
- Больше никогда не пугай меня так! - сказала она, не отстраняясь от его губ.
И снова принялась целовать его - но в очередной раз отстранилась, услышав скрежетание подошв по камням; кто-то быстро поднимался вверх по тропе. Памела поправила футболку и быстро пригладила волосы.
- Я ведь должна была стараться не волновать тебя…
Аполлон изобразил нечто вроде улыбки.
- Ты же слышала Гермеса. Яд не причинит мне серьезного вреда. Так что можешь целовать меня и вообще делать все, что тебе вздумается.
- Я воспользуюсь твоим разрешением, мистер Бог Света. Попозже. Все по порядку.
Она встала и крикнула, повернувшись к тропе:
- Сюда! Мы здесь!
- Да, мэм! Мы уже рядом! - ответил чей-то голос. Памела оглянулась на Аполлона. Укушенная рука покраснела и распухла.
- Пожалуй, нам нелегко будет объяснить медикам, почему яд не может убить тебя; рука-то вон как выглядит и болит, наверное, чертовски.
Красивое лицо Аполлона снова исказилось от очередной волны обжигающей боли, разлившейся по руке.
- Она не просто чертовски болит. Она болит черт знает как чертовски!
Глава двадцать девятая
Памела подумала, что деньги все-таки великая сила. Деньги покупали внимание и невообразимый уровень заботы, хотя Памеле хотелось бы верить, что медики сделали бы то же самое и для любого другого человека, вне зависимости от того, сколько денег в кармане у его босса. Они, прежде чем тронуть Аполлона с места, поставили ему капельницу с противоядием. Памела отошла в сторонку, чтобы не мешать им
