Донна вздрогнула, когда услышала, как зазвенел звонок входной двери, и услышала, что в кафе вошел Джозеф. На нем была все та же неизменная черная кожаная куртка, подбитая мехом.
Джозеф, широко улыбаясь, спешил к столику, за которым сидела Донна. — Привет.
Девушка ласково улыбнулась ему в ответ. Парень устроился напротив Донны, положил руки на стол и посмотрел ей прямо в глаза. — Знаешь, Джозеф…— Что, Донна? — Я тебя уже очень давно жду. — Вот я и пришел. — Джозеф, а я думала, что ты уже никогда не придешь, что ты пропал. — Почему? — Не знаю, мне просто так показалось.
Утром я поехал прокатиться на своем мотоцикле, — Джозеф улыбаясь, смотрел на Донну. — Ветер пел в ушах как тысячеголосый хор, — сказал Джозеф. — И о чем же он тебе пел? — Донна положила свои руки на руки Джозефа. — А ты как думаешь? — Я бы, на его месте, спела о прошлой ночи… Джозеф перебирал пальцы Донны в своих руках. — Знаешь, Донна… — робко начал Джозеф. — Что? — насторожилась девушка. — Я тебе кое-что принес…
Донна с интересом взглянула на Джозефа. Тот немного помедлил, но потом опустил руку в карман и вытащил аккуратную коробочку. Он бережно передал ее девушке.
Донна с волнением подняла крышку. — Какая прелесть, Джозеф, — сказала Донна. — Я не уверен, подойдет ли он тебе.
Донна двумя пальцами вытащила из бархатной коробочки перстень с небольшим бриллиантом, повернула его к свету. Камень сверкнул. — Какая прелесть! — еще раз повторила Донна. Джозеф довольно улыбался. — А теперь мы посмотрим, — Джозеф взял перстень, потом взял руку Донны и одел украшение на палец. — Вот так, оцени.
Перстень оказался впору. — Я могу биться об заклад, что он подошел просто идеально. — Джозеф… — не зная, что сказать пролепетала Донна. — Я думаю, мы всегда должны быть вместе, — говорил парень, поглаживая руки девушки. — Да, да, Джозеф, мы всегда должны быть вместе, неизменно. — Конечно, Донна, если только ты согласна…— Это прекрасно, Джозеф.
Парень и девушка потянулись друг к другу через стол и нежно поцеловались, не разжимая сцепленных рук. Донне и Джозефу казалось, что никого вокруг нет, что никто на них не смотрит.
Но за парнем и девушкой из-за стойки с улыбкой наблюдала Норма. Ей было забавно глядеть на этих молодых ребят, на их счастливый поцелуй. Ей нравилась их непосредственность. — Норма, — вдруг услышала женщина строгий голос своей матери.
Она подошла к столику, за которым ее мать завтракала. Вивиан недовольно ковырялась вилкой в омлете, отправила один кусок себе в рот, но потом, передумав, выплюнула его на тарелку. — Тебе что, не нравится? — настороженно спросила Норма. — Послушай, дочь, где ты только нашла курицу, которая несет такую дрянь? — Тебе не понравилось? — Понравилось? — с негодованием в голосе переспросила мать. — Ну конечно, я думала, ты скажешь мне что-нибудь хорошее…— Да нет, дочь, я просто боюсь, что в этом омлете мне попадется канцелярская кнопка. — Мама, неужели тебе трудно хоть раз в жизни сказать мне что-нибудь ласковое и приятное? — По-моему, важнее быть искренней. — Мама, но ведь я так старалась! Я ужасно старалась, чтобы угодить тебе. — Тебе не вредно будет услышать правду. — Мама, тебе просто невозможно угодить. Тебе не нравится все, что я делаю, начиная от омлета и кончая женитьбой. — Ты хочешь услышать приятное? — Вивиан взяла со стойки бара меню, раскрыла его и пробежала глазами названия блюд. — Вот что я могу тебе сказать. Твое меню — очень хорошее, великолепное. Но это просто слова, за которыми ничего не стоит. — Мама, ты просто издеваешься надо мной…— Да нет, я просто хочу тебе помочь. Если хочешь, чтобы твой омлет кому-нибудь понравился, то его нужно готовить обязательно с телячьей колбасой и маслятами, иначе это будет вот такая дрянь.
Норма недовольно вскинула голову, провела рукой по волосам. — Конечно, мама, — женщина решительно отошла от стойки. — Куда ты, Норма? — крикнула вдогонку мать. — Собирать маслята, в марте…
За соседним столиком, в одиночестве, сидел помощник шерифа Энди Брендон и доедал вишневый пирог.
Энди с набитым ртом шептал иностранные слова, которые с большой натяжкой могли сойти за французские: — Je suis une ame solitaire… Je suis une ame solitaire…
На него с удивлением покосилась Норма. Она никогда не думала, что Энди сможет заняться изучением французского языка.
«Может, он собрался переехать в Канаду?» — подумала Норма.
Потом вспомнила о его матушке, ведь та ни за что в жизни не согласится отпустить Энди.
«Но ему не везет еще больше, чем мне» — наконец, успокоила себя Норма. — Je suis une ame solitaire, — все громче и громче повторял Энди, как будто от повторения он мог глубже вникнуть в смысл этих слов.
Наконец, он сказал так громко, что его услышали Донна и Джозеф.
Парень и девушка недоуменно переглянулись. — Тебе не кажется, Джозеф, что Энди Брендон просто спятил? — Давай сейчас узнаем.
Донна высвободила свои руки из пальцев Джозефа и подбежала к Энди. Джозеф последовал за ней. Они стали по бокам жующего и глядящего в стену Энди Брендона. Он, как заведенный, повторял с набитым ртом: — Je suis une ame solitaire. — Энди, — наклонилась к самому уху помощника шерифа Донна, — повтори, что ты сказал.
Энди чуть не подавился от неожиданности вишневым пирогом. Он никак не ожидал того, что его кто-то подслушивает. Наконец, Энди сумел прожевать пирог и уже более отчетливо произнес: — Je suis une ame solitaire. Это по-французски, — уточнил Энди. — Донна, что ты к нему пристала к расспросами? — спросил Джозеф. — Еще раз, Энди, повтори еще раз, — настаивала Донна Хайвер. — Je suis une ame solitaire.
Девушка от изумления опустилась на табурет рядом с Энди. — Ты знаком с миссис Тримейн? — Миссис Тримейн? — переспросил Энди.
По его глазам было видно, что это имя он слышит впервые. — Да, миссис Тримейн, ее внук всерьез увлекается магией…— Да… — пожал плечами Энди,-но это слова мистера Смита, его последние слова. — Гарольда? — переспросила Донна. — Да. Перед самоубийством он оставил записку, где были только эти слова, написанные по-французски. И они означают — я посмотрел в словаре — «я — одинокая душа». — Я должна срочно идти, — сказала Донна и поднялась со своего места. — Куда ты должна идти? — изумился Джозеф. — Не останавливай меня, я знаю, в чем дело. Я должна посоветоваться со специальным агентом.
Джозеф бросился вслед за Донной, а Энди Брендон остался сидеть перед пустой тарелкой, продолжая повторять как заведенный: — Je suis une ame solitaire.
Но, выбежав на улицу, Донна остановилась. К ней подбежал Джозеф. — Я с тобой. — Нет, не надо, Джозеф. Я должна сама переговорить со специальным агентом.
Джозеф в нерешительности отступился. Но тут Донна спохватилась: — А где, где сейчас искать специального агента Дэйла Купера?
И тут ее осенило: она вбежала в кафе и, улыбаясь как можно любезнее, обратилась к Энди: — А ты не знаешь, где можно сейчас найти специального агента ФБР? — Конечно, знаю, — расплылся в любезной улыбке помощник шерифа. — В моей машине есть рация. Мы позвоним Люси, и она мне по старой дружбе отыщет твоего друга Дэйла Купера.
Не удержавшись, Донна поцеловала Энди Брендона в щеку. Лицо того залила густая краска. Он испуганно огляделся вокруг, не видел ли кто этого поцелуя. Но, заметив, что Норма и ее мать заняты разговором, Энди Брендон аккуратно стер со своей щеки следы помады и заспешил к автомобилю, на ходу натягивая рукава куртки с блестящей звездой помощника шерифа на груди.
Через 15 минут, захватив с собой специального агента ФБР, Энди Брендон, Донна Хайвер подъезжали к дому Миссис Тримейн. Они оставили машину на обочине дороги и двинулись по аккуратно вымощенной дорожке к высоким деревянным воротам одиноко стоящего одноэтажного дома. — Все это очень странно, — говорила Донна, обращаясь к специальному агенту, — ведь это именно миссис Тримейн направила меня к Гарольду Смиту. — Неужели? — изумился Дэйл. — Конечно, именно она. Иначе наша встреча не состоялась бы. И еще одно, специальный агент…— Что же? — У нее есть внук, который увлекается магией. Это он впервые сказал мне те же самые слова, которые были в предсмертной записке
