— Не можешь?! — Нерон поднял на него глаза, в них блеснул гнев.
— Преторианцы хорошо помнят отца Агриппины, Германика, твоего деда, император,— спокойно глядя на Нерона, пояснил Афраний.— Они не будут расправляться с его дочерью. Хуже того, если я отдам такой приказ, может произойти возмущение.
— Проклятый Германик! — сквозь зубы выговорил Нерон так, будто его дед не умер давным-давно, а был сейчас во всем виноват.— Скажи, Анней, что же теперь делать?
— Я полагаю,— после недолгого раздумья ответил Сенека,— что это семейное дело нужно и решать посемейному.
— Что значит по-семейному? — нетерпеливо бросил Нерон.— Говори яснее.
— Это значит — тихо. В конце концов, с матерью императора может случиться несчастье.
— Какое несчастье, Анней? Я же просил тебя говорить яснее.
— Ну...— Сенека посмотрел на Афрания Бурра (тот глядел в сторону), поднял взгляд к потолку, прищурился, будто желая прочесть там ответ, и наконец выговорил: — Агриппина может отправиться куда- нибудь, например в Байи, морским путем, а морское путешествие всегда сопряжено с опасностью.
— Это слишком долго, Анней,— возразил Нерон.— Только подготовка займет кучу времени. К тому же нужно уговорить Агриппину ехать, а она может не захотеть — разве ты не знаешь, какой у нее строптивый нрав? Уже не говоря о том, что она может что-нибудь заподозрить. К чему такие сложности?
— Такой план имеет много преимуществ,— рассудительно продолжил Сенека.— Император, оплакивающий безвременно ушедшую мать, вызывает уважение и сострадание. Зачем же плодить в народе подозрения, лучше обернуть их в любовь.
— Ты тоже так считаешь? — сказал Нерон, обращаясь к Бурру.
— Да, император,— кивнул Афраний.— Сенатор прав, в таком деле лучше не торопиться.
— Лучше не торопиться! — с досадой повторил Нерон.— Пока она... есть, я не могу сохранять спокойствие!
— Зато ты сохранишь власть,— поклонился Сенека.
Нерон недовольно взглянул на него.
— Хорошо, идите, я подумаю,— выговорил он, глядя мимо их глаз и вялым жестом руки показывая, что разговор окончен.
Афраний Бурр произнес, когда они вышли за дверь:
— Ты думаешь, он решится?
— Я думаю, мы погибли,— вздохнул Сенека.
Глава пятнадцатая
Когда Симон из Эдессы въехал в Фарсал, уже стемнело. Звезды на небе горели ярко, ночь была душной. Обогнув базарную площадь, он слез с лошади и взял ее под уздцы. Справа у дверей кабака несколько римских солдат горланили песни. Осторожно, словно боясь, что его услышат, он постучал кулаком в ворота низенького дома. Ему ответил остервенелый лай собак. Он постучал еще раз и еще. Наконец с той стороны ворот испуганный голос спросил:
— Кто?
— Это я, Симон,— оглянувшись по сторонам, а затем вплотную приблизив лицо к дереву ворот, ответил Симон.
— Это ты, Симон? — некоторое время спустя переспросил голос.
— Да, да,— с досадой отозвался тот,— открывай же!
Ворота приоткрылись, и показалась голова человека с длинной бородой и всклокоченными волосами. Он поднял фонарь и вгляделся в лицо гостя.
— Ты? Мы так рано не ждали тебя.
— Я только что приехал. Ты позволишь мне войти?
— Да, входи.— Хозяин пропустил Симона внутрь и похлопал по боку лошади ладонью, словно торопя ее. Лишь только лошадь вошла во двор, он быстро закрыл ворота и задвинул щеколду.
— Не представляешь, как я устал,— сказал Симон, улыбаясь хозяину.— А здесь еще такая духота.
— Значит, воздух в Риме свежее? — со странным выражением на лице поинтересовался хозяин и, предваряя ответ гостя, добавил, беря лошадь за повод: — Потом, после. Войди в дом, я сейчас.
Он повел лошадь через двор, а Симон, открыв скрипучую дверь, ступил в темноту прихожей. Нащупал лавку справа и сел, вытянув ноги.
Вернулся хозяин с фонарем. Трепещущий язычок пламени осветил убогое жилище. Хозяин поставил фонарь на пол у ног Симона, сам присел на корточки рядом.
— Ты голоден? — спросил хозяин.
— Нет, но я очень устал,— вздохнул Симон.
— Забудь об усталости,— сказал хозяин и, почему-то оглянувшись по сторонам, добавил: — Учитель ждет тебя.
— Утром я буду у него.— Симон, пригнувшись, стал расстегивать ремни сандалий.
— Ты пойдешь к нему сейчас,— тронув гостя за руку, велел хозяин.
— Сейчас? — Симон поднял голову, недовольно поморщился.— Он, наверное, уже спит, а я едва волочу ноги. Я пойду к нему утром.
— Ты пойдешь к нему сейчас,— упрямо проговорил хозяин.— Он ждет тебя.
Ждет? Меня? — Симон чуть подался вперед.— Он не мог знать, что я вернусь так скоро. , • ,
— Но он предполагал это,— почему-то вздохнул хозяин.— Ты должен идти сейчас, завтра может быть поздно.
— Поздно?
— Да, поздно,— кивнул хозяин.
— Я не понимаю тебя,— помотал головой Симон.
— Отряд преторианцев Нерона прибыл сюда несколько дней назад,— хозяин понизил голос и мельком взглянул в сторону двери.—Они ищут Павла.— Он вздохнул.— И они найдут его.
— Что ты говоришь! — вскричал Симон и сделал движение, словно собирался встать.
— Тише! — испуганно прошептал хозяин и, положив руку на плечо гостя, заставил его успокоиться.— Они рыщут повсюду. Мы переправили учителя в катакомбы за городом, больше некуда было, но это ненадежное убежище.
— Значит, надо найти надежное! — гневно сказал Симон, но уже значительно тише.— У вас что, мало людей здесь?
— Никого почти не осталось, всех взяли,— отвечал хозяин, проведя ладонями по лицу.— Они выставили заставы на всех дорогах.
— Странно,— пожал плечами Симон,— я ничего не заметил. Нет, меня проверяли, конечно, но я думал... Я думал, что все как обычно, они не говорили ни о чем таком.
— Слава Господу,— хозяин сложил руки на груди,— что ты сумел пройти. Учитель так ждет тебя. Он велел привести тебя к нему, лишь только ты прибудешь.
— Но его надо вывезти из города,— стукнув кулаком по колену, твердо произнес Симон.
— Это трудно,— после непродолжительной паузы заметил хозяин,— и у нас почти не осталось людей.
— А ты?
— Меня уже ищут. Я успел отправить семью. Но дело не в этом...
— А в чем, в чем?
Хозяин опустил голову вниз, потом поднял глаза, исподлобья посмотрел на Симона:
— Учитель Павел не хочет бежать.
— Не хочет? Почему?
Хозяин невесело усмехнулся:
