— Ты боишься, Теренций? — спросил первый, по-ложа руку на меч у пояса.
Теренций проследил глазами за движением его руки и только вздохнул.
— Не бойся,— стал успокаивать его первый.— Я уже говорил тебе вчера, что, умирая, мы попадем в царство Бога. Ты получишь там все, чего не имел в этой жизни, рабы будут господами, а господа рабами. Не бойся, Теренций, верь мне, мы, бедные, будем там счастливы. Или ты не веришь? Скажи!
Говоря это, он пристально вглядывался в темноту вокруг костра. До него было всего шагов пятьдесят.
— Ты не веришь? Говори!
— Зачем ты спрашиваешь меня, Симон? — с укоризной в голосе ответил Теренций.— Мне кажется, ты нашел неподходящее время для таких разговоров.
— Ты не понимаешь, Теренций,— продолжил Симон, горячась.— Никто не знает, когда придется умирать, а ты должен быть готов вступить в лоно Бога. Если не спасешь свою душу, то тогда...
— Что? Что тогда? — раздраженно перебил его Теренций.— Ты нарочно пугаешь меня?
— Чем я тебя пугаю?
— Смертью. Ты считаешь, нас могут убить сегодня, раз хочешь, чтобы я...
— Тихо! — тревожно прервал его Симон.
И он, и Теренций замерли, прислушиваясь. Вдруг позади них треснула ветка — они испуганно огляну- лись, Симон до половины вытянул меч из ножен, а Теренций лишь взялся за рукоять своего.
Послышался тяжелый топот — приближались чьи-то шаги. Затем голос из темноты произнес:
— Вложи обратно свой меч, Симон, или ты пришел не с миром?
— Это ты, Онисим? — с тревогой спросил Симон, убирая меч в ножны и делая шаг вперед.
— Это я,— ответил тот насмешливо.— Спускайтесь к огню, я иду за вами.
Симон и Теренций стали спускаться в овраг, время от времени пригибаясь и хватаясь руками за траву. Они уже стояли у костра, когда к ним подошел Онисим.
— Ты один? — спросил Симон, заглядывая ему за спину.— Мне показалось...
— Тебе правильно показалось. Мои друзья ждут наверху. Они хорошо видят нас, но не могут слышать. Ты, кажется, хотел говорить со мной о чем-то важном?
— Ты пришел не один,— с укоризной заметил Симон,— хотя я просил тебя...— Он не договорил, вглядываясь в лицо Онисима.— Ты не доверяешь мне?
— Я? Тебе? — усмехнулся Онисим.— Конечно, я не доверяю тебе. То, о чем я просил, ты не сделал. Кроме того, все это время ты избегаешь меня, переехал в другой конец города... Как же я могу доверять тебе? Кто это с тобой? — без перехода спросил он.
— Это Теренций,— ответил Симон.— Он служит у Никия.
— Садитесь,— Онисим указал на траву возле костра,— так нам удобнее будет говорить.
Симон нехотя опустился на землю, Теренций присел рядом. Онисим уселся на корточки с другой стороны костра и начал разговор:
— Говори, чего ты хочешь от меня?
Симон вздохнул, снова огляделся по сторонам.
— Я не знаю,— глухо произнес он,— можно ли говорить. Эти твои люди... Зачем ты привел их с собой?
— На всякий случай. Почему я должен доверять тому, кто не доверяет мне? Говори же, все равно ты не уйдешь отсюда, не сказав.
— Почему не уйду? — с настороженностью с голосе спросил Симон.
— Потому что я не отпущу тебя,— просто ответил Онисим. В его тоне не было угрозы, но именно поэтому фраза его прозвучала особенно зловеще.
Симон почувствовал, как сидевший вплотную к нему Теренций вздрогнул, и быстро проговорил:
— Если ты будешь пугать нас, то ничего не добьешься. Ты знаешь, что я ничего не боюсь.
— Я это знаю,— согласился Онисим.— Но ты должен сделать то, что приказал учитель...— Он замялся, посмотрел на Теренция и, понизив голос до шепота, досказал: — Что приказал учитель Петр. Отвечай, ты сделаешь это?
— Значит, ты собрался убить меня? — в свою очередь спросил Симон.
— Ты сделаешь это? — настойчиво повторил Онисим.
— Да,— после непродолжительного молчания подняв голову и прямо глядя в глаза Онисиму, произнес Симон.— Мы пришли говорить об этом.
— Я не знаю твоего человека,— сказал Онисим, кивнув на Теренция.— Почему я должен доверять ему?
— Его послал Никий,— сказал Симон.— Если ты не доверяешь Никию и мне, то нам не о чем разговаривать.
— Хорошо,— медленно произнес Онисим,— говори.
— Ты сделаешь то, о чем тебя просит Никий?
— Да, если это служит нашему делу.
— Это служит нашему делу,— строго сказал Симон.
— Говори,— повторил Онисим.
Прежде чем начать, Симон посмотрел на Теренция, тот ответил ему тревожным взглядом.
— Есть один человек, актер Салюстий, близкий к императору,— наконец стал объяснять Симон.— Он знает тайну Никия и может выдать его Нерону. Никий просил тебя помочь.
— И это все? — тихо и медленно выговорил Онисим.
— Это очень важное дело,— чуть подавшись вперед и помогая себе движением руки, сказал Симон.— Надо успеть, потому что этот актер может заговорить в любую минуту. Он уже намекал Никию.
— А откуда он знает о Никии? — спросил Онисим.— Разве он связан с нашими братьями?
— Он не связан с нашими братьями.
— Тогда откуда же он знает?
— Я не могу тебе этого сказать.
— Ты не знаешь?
— Я не могу тебе этого сказать,— угрюмо повторил Симон и добавил, пожав плечами: — Это не моя тайна.
— А чья это тайна? — насмешливо спросил Онисим.
— Это тайна Никия. Ты должен верить ему на слово или...
— Что «или»? Продолжай.
— Или не верить.— Симон вздохнул.— Он отдает приказы, а не ты.
— Так это приказ? — Голос Онисима прозвучал все так же насмешливо, но в нем уже чувствовалось напряжение.
Неожиданно в разговор вступил Теренций.
— Никий не приказывает, он просит,— проговорил он, покосившись на Симона.— Но если ты не сделаешь этого, то тогда...— Он запнулся, и Онисим спросил уже совершенно без насмешки:
— Что же тогда?
— Никий погибнет, вот и все,— выговорил Теренций со вздохом.
— И наше дело здесь не будет иметь смысла,— добавил Симон.— Никий единственный человек в окружении Нерона, который...
— Знаю,— сердито прервал его Онисим,— знаю.— И, помолчав, спросил: — Значит, он хочет, чтобы я убил этого актера?
— Он хочет, чтобы актер не выдал его Непону,— уклончиво ответил Симон.
Наступила тишина. Беседа прервалась, и молчание длилось долго. Костер почти догорел, свет его пламени уже не доставал до лиц собеседников. В тишине раздавалось только слабое потрескивание костра и короткие вздохи Теренция. Казалось, ему не хватает воздуха, но Симон даже не смотрел в его сторону. Он смотрел на Онисима — тот сидел, низко опустив голову и выставив вперед сложенные в замок руки. Наконец он произнес, чуть приподняв голову и глядя на Симона исподлобья:
— Хорошо, я сделаю то, о чем просит Никий. Но при одном условии.
— При каком условии? — тревожно отозвался Симон.
