Беспомощность ранит сильнее обиды. Сознание, что ничем не можешь помочь... Ведь не вернёшь ей семью, в которой её когда-то любили, оберегали, заботились о ней...
...В такие моменты я мечтаю растоптать Венец Творения, сжечь его на полях нового Армагеддона....
Длинные переходы, заполненные выздоравливающими больными, которые неуверенно делают первые шаги после долгой отлёжки. Спешащие доктора... Я иду, уступая дорогу санитарам, везущим пациентов на каталках... Интересно, есть ли здесь врачи, работающие во имя помощи людям, а не ради денег?..
Эванс бледен, подержится молодцом. Скулы чуть заострились, резче обозначился застарелый шрам через щёку. Обычно он двигался очень плавно, а мог быть и абсолютно неподвижным. Всегда серьёзный, собранный, сосредоточенный... Я уважал его за это. Вот только... Он не умел снимать напряжение – это был его единственный, пожалуй, недостаток. Мне он представлялся человеком вдумчивым, склонным к уничтожающей всякую радость рефлексии, ищущим тёмные стороны даже в счастье, человеком, у которого моменты увлечения жизнью сменяются часами горького презрения к ней... Я не люблю таких людей – с тяжёлой, неуклюжей душой, которая спотыкается обо всё. Они не способны наслаждаться жизнью и не хотят, чтобы наслаждались другие.
...Эванс ждёт, пока доктор, впустивший меня, оставит нас наедине.
– Присаживайся, – он указал на белый металлический стул.
Я сажусь и смотрю в его глаза. Один из самых интересных объектов для наблюдения – люди, которым скоро предстоит умереть и которые это знают. Каждый встречает смерть по-разному. Чтобы правильно оценить чью-то жизнь, надо знать о том, как этот человек принял смерть.
– Что с тобой случилось? – спросил я.
– Хранители. Меня чуть не убили на месте, но рана смертельна. Благодаря панцирю клинок прошёл мимо сердца. Врачи говорят – и я сам чувствую – мне не дожить до следующего дня.
– Неужели такие опытные воины не поняли, что лезвие прошло мимо сердца?
– Я успел достать оружие. Второй укол просто некому было нанести.
Киваю. Его рефлексы всегда были на высоте.
– Почему Хранители нападают на нас? Это ведь уже третий случай!
– Четвёртый. Анну убили этой ночью... Как будто ты не знаешь, почему нас убивают!
– Хранители никогда не были агрессивны... С чего бы это вдруг... Лично я стараюсь избегать прямых столкновений, поэтому и не знаю о том, что творится в полисе. У вас своё задание – у меня своё.
Эванс прикусил губу – он никогда не одобрял моей отстранённости.
– Мы проводим крупную операцию против Хранителей. Нам необходимо захватить кого-нибудь из них – таково задание. Клан приказал выяснить их планы. Есть подозрение, что Хранители готовят какую-то операцию, способную серьёзно изменить баланс сил.
– Хранители? Они же консервативны и устремлены в прошлое! – не мог я сдержать эмоций.
– И тем не менее. Они вместе с Бионами участвуют в создании ядов.
– И как же вы хотите узнать их планы?
– Посадить на электроды.
Это ужасно. Так называется процедура раздражения центра удовольствия в человеческом мозге. Любой, даже я, даже ты, Митер, сломается, если хоть раз испытает этот экстаз, квинтэссенцию удовольствия, чистое наслаждение! Подопытный будет снова и снова стремиться пережить эйфорию, но Клан позволит ему это лишь в обмен на определённые услуги. Процедура быстро истощает нервную систему, раздражение мозга требуется всё чаше, а потом человек умирает. От первого экстаза до гибели проходит не больше трёх месяцев.
– У вас ничего не получится. Любой Хранитель скорее умрёт. Вы недооцениваете их воспитание, ведь Клан Хранителей пропитан чувством долга и дисциплины. Выдумаете, что любовь к удовольствиям удержит Хранителя от самоубийства? Вы наивны. Это безумие. Так можно подчинить Биона, но не Хранителя.
Эванс вонзил в меня свой тускнеющий взгляд:
– Но мы не дадим им покончить с собой! Мы используем ускоренную процедуру! Нам не нужны долговременные шпионы, нам требуются совершенно конкретные сведения! И зря ты думаешь, что от нас отделился! Мы все – маленькие программы, работающие на большую. Ты ищешь тех, кто задумал переводить память человека в компьютер – копировать, словно с диска на диск. Но и эта технология нужна Клану, чтобы добывать сведения у кого угодно. И ты поможешь Клану достать изобретателя со всей документацией!
Улыбка змеится на моих губах.
– Но может случиться и так, что я не смогу захватить его. Тогда придётся уничтожить и изобретателя, и изобретение, чтобы никто не смог пойти вслед за ним.
– Это возможно только в том случае, если изобретатель больше ничем не будет нам полезен, иначе ты обязан привезти его в Клан! Имеются сведения, что другие Кланы принимают деятельное участие в этом исследовании. Они заинтересованы в нём даже больше нас. Изобретение должно достаться либо нам, либо никому!
– Убийство – самый простой выход. Это так легко – прицелиться и нажать на курок... – Я выдержал небольшую паузу. – Мне кажется, что другие Кланы не могут провести столь сложные исследования в принципе. Скорее всего их цель – сделать информацию достоянием общественности, чтобы по всему миру люди узнали о возможности сохранения сознания... Представляешь, какой психоз начнётся?
Эванс самодовольно улыбнулся.
– Считай, что ты получил приказ Клана: доставить изобретателя живым. Только так!
– Клан велик в своей мудрости, – сказал я, вставая. – Да святится имя его! А что ты хочешь для себя? Ты ведь скоро умрёшь, – я умею быть жестоким. – Что станет с твоим имплантантом? Врачи не должны увидеть его. Ты обращался к кому-нибудь?
– Нет, ни к кому... Прошу тебя достать имплантант сейчас.
– Но как я выйду? Врач ведь проверяет состояние пациента после ухода посетителя!
– Не беспокойся. Я уже договорился с ним. Тебя забудут, как будто бы ты здесь и не был. Тело через пять минут сгорит в крематории.
Он повернулся на бок, позволяя мне вынуть плату из затылка. Я усмехнулся про себя, молча нажал ногтем кнопку сквозь прорезь. Тело Эванса дёрнулось и затихло. Я двумя пальцами извлёк плату, быстро смыл кровь в раковине, потом убрал имплантант в специальную коробочку. Взял диски из кармана его куртки. Врач появился, как только я взялся за ручку двери. Мы переглянулись, и он молча занялся трупом.
Вечером я отправился к Алине, чтобы найти хоть какие-то сведения по заданию Клана. Сегодня нет Фионы, и зала кажется мне темнее. Я вращаюсь в ней, улыбаюсь, шучу, при этом не забывая пристально вглядываться в глаза людей. Не забываю и про Эдгара: почему-то мне мерещится, будто он внимательно следит за мной.
Наконец, отвязавшись от всех, я присел в кресло в укромном уголке, немного утомившись. Внезапно от общей толпы отделилась незнакомая девушка и подошла ко мне.
– Вы – Антей, который создаёт миры на сервере DirectSoft?
– Да. Но вас я не знаю.
– Меня зовут Марина. Я долго искала вас.
Она непринуждённо присаживается в соседнее кресло, и я приглядываюсь к ней внимательнее. Первое, что замечаю – роскошные, слегка вьющиеся, светлые волосы почти до пояса, густые и шелковистые. Они практически закрывают лицо, когда она опускает голову. В манерах и осанке Марины преобладает мягкость: мягкий взгляд серых глаз, мягкая улыбка, плавные движения... Алина может дать ей десять очков форы в смысле элегантности одежды, но простота костюма Марины, насколько я могу судить, сочетается с тонким стилем и чувством меры. И ещё – странный запах: еле уловимый, почти не существующий в реальности... Мне почему-то кажется, что её волосы должны пахнуть мёдом... Эта девушка напоминает мне белую королеву моей шахматной армии – ту самую, на которую я часто запрещаю себе
