смотреть, чтобы не подчиниться сомнениям, когда надо будет жертвовать ею.
– Мне нужна ваша помощь. Я тоже имею некоторое отношение к компьютерной графике и программам. Когда я увидела ваши миры, то была потрясена их могучей энергетикой!
– Ну, это не только моя работа. Я представляю целую команду и делаю в основном компиляцию разных программ.
– Но ведь вы и один создаёте миры? Маленькие? Мне Фиона рассказывала, мы даже попили с нею чай в виртуальном весеннем саду.
– Да. Когда меня просят друзья, я берусь за работу и делаю то, что нужно конкретному человеку. Но я должен его хорошо знать.
– Мне бы хотелось сделать вам заказ, но не совсем обычный. Не могли бы вы уделить мне немного времени и съездить в мой дом? Я должна всё показать и объяснить.
Не знаю, чем она так на меня подействовала, но я согласился. А ведь нас специально тренируют не подчиняться чужому влиянию! Возможно, виной всему химические процессы в моём мозгу, которыми управлять я ещё не научился? Так или иначе, тело стало вдруг не более контролируемым, чем глубоко и надёжно влетевший в занос автомобиль, и я кивнул.
...Обширная квартира, в которой половина комнат ещё не обжита. Новая мебель и какие-то коробки стоят повсюду. Мы, однако, находим помещение, в котором уже чувствуется уют: декоративные растения, стеклянные столики и полки, пушистый белый ковёр под ногами... Компьютер в соседней комнате окружён странным оборудованием – нечто вроде кресла с разными проводками, электродами и сканерами.
– Садись, – сказала Марина. – Я приготовлю чай. Тебе сахар класть?
– Нет, лучше лимон, – я сначала ответил, а потом подумал, что она как-то слишком быстро перешла на «ты».
Пока Марина ставила чайник, я осмотрелся. В квартире, насколько я мог судить, жил кто-то ещё – муж или брат? Привстав на цыпочки, я провёл пальцем по верхней полке. Палец остался чистым. Левая бровь от удивления начала подрагивать: нечасто увидишь такую аккуратность. Эта комната вообще может претендовать на звание самой чистой и уютной из всех, какие я видел!
Каждая вещь – от пульта управления до блокнота на журнальном столике – имела такой вид, будто лежит на своём законном месте, и малейшее изменение её положения нарушит незримую гармонию, сравнимую с гармонией Сада камней. Полстены занимал экран телевизора, перед которым высилась ровная стопочка дисков. Я наугад взял один и открыл – диск размещался так, что надпись на нём была строго параллельна верху коробочки. В носу отчаянно защипало: до такой аккуратности, возведённой в культ, мне далеко!
Осторожно, чтобы ничего не задеть, я присел на удобный белый диванчик. Через пару мгновений появилось такое ощущение, будто все веши уставились на меня, включая в обстановку комнаты. Выполненный из бирюзового хрусталя человечек на полке прямо-таки гипнотизирует маленькими рубиновыми глазами!
Марина вышла из кухни с подносом в руках. На подносе стояли изысканный фарфоровый чайник, вазочка на тонкой ножке с конфетами и пара чашек из тончайшего материала, который мне показался чем-то средним между фарфором и мрамором. Марина ловко поставила поднос на столик, села напротив и взяла чашечку. Я посмотрел на оставшуюся и взмолился Вирусу, чтобы он помог повторить её манёвр: чашечка была наполнена аккурат по золотой ободок, то есть по самые края. Чтобы её поднять, не расплескав напиток, надо обладать стальными нервами хирурга. Или имплантантом в мозгу...
– Отличный чай. Крепкий, горячий, – и где это я научился так бессовестно врать? Во всём виноваты железы, Вирус их побери, это всё они.
– Правда? – Марина улыбнулась. – Спасибо. Как тебе здесь? Мы недавно переехали в этот полис, ещё не успели обжиться.
Медитативно помешиваю чай ложечкой. Вежливо молчу.
– Френсис сейчас на работе, но, думаю, скоро придёт, и ты с ним познакомишься.
– Френсис – твой муж?
– Нет, мы не регистрировались. Ты уже, наверно, заметил компьютер в соседней комнате? – Она отпивает немного чаю. Стук чашки, опускающейся в блюдце, звучит гипнотическим ударом в ритуальный барабан.
– Да. А что это за оборудование рядом с компьютером? – Перестаю помешивать и делаю попытку отпить – чай уже должен был остынуть.
Я ошибся.
Марина улыбнулась и поставила свою чашку на стол.
– Сейчас я всё расскажу, потому что работа, которую хочу тебе заказать, связана с этим. Антей, сначала ответь мне, во что ты веришь? Я имею в виду, что происходит с нами после смерти, как мы рождаемся, есть ли у нас душа?
– Это обязательно?
– Да.
– Ничего оригинального. Обычный атеизм. Клетки, молекулы, атомы, генетика и всё такое.
– А жизнь после смерти? – Она смотрит на меня взглядом шарлатанов-медиумов, в совершенстве владеющих искусством раскачивания перед чужим носом медальонов, «сакральная амплитуда которых совпадает с биоритмом космоса».
– После смерти тела мозг умирает. Больше ничего. Конец.
– Отлично. А как насчёт бессмертия?
– Оно недостижимо.
– Достижимость – понятие относительное. Но хотел бы ты стать бессмертным? Хотел бы, чтобы смерть перестала существовать в мире? Чтобы твои друзья никогда не умерли?
– Ты говоришь загадками.
– Возможно. Но ты не ответил. Хотел бы ты стать бессмертным?
– В общем и целом, мой ответ обусловлен моей философией. Раз нет жизни после смерти, то надо достигать бессмертия на земле. Вот только клетки тела об этом другого мнения.
– Но ведь есть нечто ещё, кроме тела – есть мозг! Он состоит из клеток, но он мыслит, он формирует то, что называется личностью.
Молчу. Пусть продолжает. И пусть великий Вирус сделает так, чтобы мои подозрения не оправдались.
– Компьютерные существа наделены подобием человеческого разума и обладают вечной жизнью. Они способны самосовершенствоваться и учиться на своих ошибках... Главная проблема при создании искусственного разума – добиться, чтобы процесс самосовершенствования ИР проходил быстрее или, по крайней мере, с такой же скоростью, как у человека. Ведь изначально и человек мыслит неким набором алгоритмов, подобным тому, что направляет действия ИР. Эти алгоритмы неуничтожимы, их зовут инстинктами. Часто исполняемые действия человек совершает автоматически – кратчайшим путём, руководствуясь рефлексами. Но человек очень быстро к первичным инстинктам добавляет другие
