Дрампитлох, отправился один на лодке осматривать пещеры в близлежащем утесе. Море в то время было неспокойным. Как полагают, налетевший шквал опрокинул лодку.
Когда маркиза хватились, дядя поднял тревогу и организовал поиски. Однако тело не нашли и — поскольку начался отлив — решили, что его смыло в море.
Прокурор Глазго начал расследование этого трагического несчастного случая.
Закончив читать, я поднял глаза на Холмса, который смотрел на меня с насмешкой.
— Итак, Ватсон, у вас уже есть какие-то конкретные соображения?
— Только то, что семью Дирсвудов постоянно преследуют несчастья.
— Злая судьба преследует их род на протяжении всей его истории, — произнес Холмс, постукивая длинным указательным пальцем по переплету энциклопедии. — Лорд Дирсвуд был обезглавлен Ричардом Третьим; другой был арестован за участие в Бабингтонском заговоре и умер в Тауэре от сыпняка, избежав тем самым гильотины. Третий был убит на дуэли; и это не считая того, что отец утонувшего молодого маркиза погиб на охоте. При таких обстоятельствах их семейный девиз «Fortunae Progenies»[7] можно считать злой иронией. Значит, вы ничего не извлекли из сообщения о смерти Гилберта Дирсвуда?
— Нет, Холмс, должен признаться, оно мне кажется достаточно правдивым.
— Вы удивляете меня, дорогой друг! Вспомните-ка рассказ мисс Рассел о первой встрече с Гилбертом Дирсвудом. Она говорила, что маркиз выгуливал собаку в сопровождении слуги и — обратите внимание, Ватсон! — поднимаясь по лестнице, упал. А теперь нас пытаются убедить в том, что маркизу позволили одному отправиться на лодке в море, да еще при неблагоприятных погодных условиях.
— Да, да, разумеется, Холмс! Я понимаю, вы предполагаете, что это не был несчастный случай? А если так, значит, это — убийство?
Холмс откинулся в кресле, добродушно и несколько снисходительно глядя на меня.
— Продолжайте, мой дорогой Ватсон. Прошу вас, развивайте вашу мысль.
— Ну, нынешний лорд Дирсвуд мог убить своего племянника, дабы унаследовать его титул и состояние. Потом он мог выбросить тело в море и перевернуть лодку, чтобы люди поверили, будто молодой человек утонул.
— О да, только сначала привязал к телу камни чтобы потом его не смогли обнаружить.
— Это вполне возможно, — согласился я, но, к моему неудовольствию, Холмс усмехнулся.
— Интересная идея, мой дорогой друг. Правда, она полностью игнорирует сведения, полученные от мисс Рассел. Несмотря на мое предупреждение, в своих рассуждениях вы забыли, что мисс Рассел видела, — или ей показалось, что она видела — маркиза Дирсвуда живым три дня назад. Если это так, значит, речь идет о вполне осязаемом призраке, вернувшемся с того света, которому потребовалось двое слуг для сопровождения!
— Тогда, возможно, маркиз спасся и доплыл до берега, появившись позднее в поместье Хартсдин, чтобы обвинить своего дядю? В этом случае новый маркиз Дирсвуд имеет достаточно оснований держать «утонувшего» под арестом.
— В тайном сговоре со слугами, естественно? Если ваша теория верна, тогда почему дядя не совершил второй попытки убийства племянника и не захоронил тело на территории поместья? Кроме того, почему нынешний маркиз бросает вызов мисс Рассел и мистеру Лоусону, позволяя пригласить кого угодно для осмотра поместья?
— Я не совсем понимаю, куда вы клоните.
— Тогда поставьте себя на место нынешнего маркиза Дирсвуда. Вас обвинили самым решительным образом — хотя, без сомнения, мисс Рассел и мистер Лоусон выражались весьма деликатно — в неправедном наследовании титула и имений Дирсвудов при истинном наследнике, что вы категорически опровергаете. Что бы вы сделали в подобной ситуации?
— Я бы, естественно, послал к ним адвоката и пригрозил судебным преследованием, если они не прекратят упорствовать в своей клевете. Так поступил бы любой разумный человек.
— Вот именно! Не забывайте об этом во время нашего расследования, Ватсон. Могу я попросить вас принять во внимание и два других факта, имеющих отношение к этому делу?
— Что же это за факты, Холмс?
— Во-первых, как гласит моя энциклопедия, замок Хартсдин был построен во времена правления Елизаветы и, хотя в восемнадцатом веке он был значительно перестроен, одно крыло этого тюдоровского здания все еще цело. Во-вторых, то, что седьмой лорд Дирсвуд обвинялся в участии в Бабингтонском заговоре.
— В Бабингтонском заговоре? Вы говорите о заговоре с целью убить королеву Елизавету и посадить на ее трон Марию, королеву шотландскую? Но какое отношение это может иметь к теперешнему делу?
От обсуждения этой темы Холмс уклонился. Он лишь произнес:
— Подумайте об этом, мой дорогой друг. У вас есть достаточно времени до нашего завтрашнего отъезда в Гилфорд на поезде в четыре семнадцать.
Последовав рекомендации Холмса, я все время размышлял над этим делом, но когда на следующий день мы с ним отправились на вокзал Ватерлоо, я был по-прежнему далек от решения этой загадки.
II
На станции в Гилфорде нас встретил Фредерик Лоусон. Он рассказал, что, как и мы, остановится на вилле «Виндикот» на случай, если во время наших поисков потребуются его профессиональные услуги.
До Литтл-Брэмфилд было около пяти миль болотистой пустоши. В сгущавшихся сумерках все вокруг выглядело мрачно; единственной растительностью там был вереск, низкие кустики утесника да несколько низкорослых деревьев, которые на фоне темнеющего неба казались увечными стражниками, поставленными охранять пустынный пейзаж.
До конца путешествия оставалось всего полмили, когда Лоусон обратил наше внимание на находившееся справа от дороги поместье Хартсдин. Это было квадратное, из серого камня, угрюмое здание, фасад которого не оживляли ни кустарник, ни вьющиеся по стенам растения, ни весьма строгий розарий и лужайка перед домом. От чугунных кованых ворот к портику с простыми колоннами вела посыпанная гравием дорожка.
Холмс явно остался доволен первым мимолетным осмотром, поскольку откинулся на обитые подушки сиденья с умиротворенной улыбкой.
Вскоре мы прибыли на виллу «Виндикот». У дверей особняка из красного кирпича нас встретила мисс Рассел и сразу провела в уютную, со вкусом обставленную гостиную к камину с весело потрескивавшим огнем. В кресле у камина сидел седовласый пожилой джентльмен, которого мисс Рассел сразу же нам представила. Это был ее отец, утонченный представитель старой школы, болезненная хрупкость черт которого свидетельствовала о слабом здоровье. Беседа велась на самые общие темы, чтобы не беспокоить его. А вот после обеда, когда мистер Рассел удалился в свою комнату, мы стали обсуждать волновавший всех нас предмет: детали осмотра, назначенного на предстоящий вечер. Карета должна была довезти нас до развилки, а затем повернуть обратно. Ровно в половине одиннадцатого, именно в тот час, когда за четыре дня до этого мисс Рассел стала свидетельницей странной сцены в поместье Хартсдин. Погода оставалась ясной, да и луна еще была достаточно полной. Так что все было как в тот раз.
— А после осмотра, — предложил Холмс, — пусть карета возвращается сюда. Поскольку доктор Ватсон и я должны будем провести еще кое-какие наблюдения неподалеку от поместья Хартсдин. Обратно мы вернемся пешком, ведь оттуда всего полмили. Могу я попросить, чтобы в карету положили две накидки, которые нам могут потребоваться?
— Какие еще у вас возникли соображения, Холмс?— спросил я, когда мы надевали пальто перед поездкой.
Холмс, однако, не желал ничего объяснять.
— Подождите, мой дорогой друг, и все увидите сами, — сказал он и уже на лестнице насмешливо
