— Ты уж ему себя, краса ты моя, в обиду не давай. Слово молвить за тебя не кому будет. — Подавилась слезами и размазала их по щекам. — И его не обижай. Я и его, варнака такого, тоже люблю.
Глава 24
Выехали до рассвета, чтобы не затягивать прощание. Влада, которой переживания долго не давали заснуть, дремала в седле. И Радогор, боясь, что она выпадет из седла, на ходу пересадил ее к себе в седло. Обняла его, зарылась в плечо, и уснула, сладко причмокивая губами.
Солнце уже начало пригревать, когда она проснулась. Потянулась, щурясь на солнце и засмеялась.
— Век бы спала так.
Погоди, еще наездишься. Домой проситься начнешь. — Без улыбки произнес он, скосив на нее серьезные глаза.
— Здесь мой дом. — Беззаботно откликнулась она, коснувшись ладонью его груди. — Или забыл, что там Ратимир сейчас хозяин? Ты, правда, к Смуру хочешь заехать?
— К нему и идем.
— А как он вещий сон увидит?
— Как ты увидела, так и он увидит. — Засмеялся Радогор и легко перебросил ее в седло Буланки.
— Так то я. Я знала, куда мне смотреть надо.
— И он узнает. Чему должно случится, случится.
Какая то смутная догадка забрезжила в ее глазах, но исчезла так и не задержавшись в сознании.
— Вот, сам сказал. А мне что пел? Как должно, да как будет? Не хотел меня брать, а я все равно еду. — И вполне довольная собой, засмеялась и показала ему язык.
— Посмотрим, как запоешь, когда холку себе наколотишь. — Радогор и не пытался скрыть удовольствия, глядя на ее счастливое лицо.
А и наколочу, так поправишь. — Весело отмахнулась она, сочтя холку не достойной особого внимания. — проведешь ладошкой и будет, как была. Или еще лучше.
Бросила поводья и распахнула руки в стороны.
— Вольно как, смеяться хочется!
И погнала коня вскачь.
— Догоняй, Радо!
Отдохнувшие кони только этого и ждали. Понесли галопом, раздувая ноздри и гривы. Догнал ее и придержал коня.
— Не гони так, Лада. Путь им предстоит не близкий.
С сожалением натянула повод, переводя свою соловую кобылку на размеренную рысь.
Радо, а ты и правда видел, все о чем говорил? — Спросила так, словно ждала от него чего то такого, чего прежде не видела и о чем не слышала. — Прямо все, все, все? Вот как сейчас меня? Как сон, да? Только я сплю, и все вижу. А проснусь, и ничего не помню. Забуду на другой бок перевернуться и все начисто из головы вылетит.
— Не забывай…
Влада посмотрела на него с подозрением.
— Ну, да. Я не забуду, перевернусь, а ты руку уберешь! Уж лучше я сон забуду. Все равно кроме тебя мне ни кто не снится больше. А ты и так со мной. Не томи, говори, как видишь.
Радогор посерьезнел, даже брови вместе сдвинул, гадая, как бы доступней объяснить то, что и сам до сих пор не понял до конца. Свесился с седла, и не сдерживая бега своего жеребца, сорвал травинку. Стряхнул на ладонь семя и бросил его на землю.
— Ты не видела цветка, я его нарочно в ладони скрыл от тебя. А теперь закрой глаза и представь, как оно набухает в земле, как корешок, белую слабую нитку, вниз, в землю пускает.
Влада остановила коня и закрыла глаза, следя за словами Радогора.
— Раскололась скорлупка и еле заметный росток появился и потянулся к свету, выскочил из земли слабой былинкой и затерялся в густой траве. Видишь ли?
До боли, туго на туго сжала веки, чтобы увидеть эту былинку.
— Тянется росток, продираясь через густые заросли, недоступный глазу. И только догадаться можно, где он, какой он и каким цветком оденется, как в силу войдет. Или капелька по капельке из земли сочится, прячется под листком. Падает в канавку и бежит дальше веселым ручейком, журчит, звенит и бежит дальше. А куда бежит? И во что обернется? Может, сольется в глубокий черный овраг и застынет там. Затянется зеленой ряской. Зарастет тиной. Или побежит дальше, чтобы через много верст обернуться такой рекой, что и глазом от берега до берега не дотянешься. Увидела?
Влада сокрушенно покачала головой.
— Пока говоришь, все так ясно вижу. А как замолчишь, так сразу и не вижу. Только огоньки перед глазами скачут. То синие, то красные, а то вдруг зеленые.
Замолчала, размышляя над его словами. Тонула поводья, отпуская коня. Но снова остановилась, чтобы заглянуть туда, где Радогор разглядел будущий ручей.
— А Ратимру ты почему про болото не сказал? Ведь ручей и болотом может обернуться. И цветок конь затоптать. Или рука чья сорвет.
Радогор, неведомо почему вздохнул.
— Болото, Ладушка, и без нас появится. Хотя и из болота порой чистый ручей течет. Люди не ждать, когда все само собой образуется, помочь должны, чтобы гнилью не заросло.
— Как это?
Влада припомнила черную дрягву и от отвращения передернула плечами.
— Земля все очистит и выбелит. Всю грязь и нечисть соберет. — Радогор понял, о чем она подумала. — Засадит деревьями зелеными, украсит цветами яркими, ручей дальше отпусти, чтобы чистотой своей и звонкой песней глаз радовал. Хотя и мне бывает невдомек… дрягвой ребят малых пугают, да и те, кто постарше, близко подходить боятся. Из берегини кикиморы, водяного страшил слепили. А не будет дрягвы? Где птицам гнезда вить, где деток высиживать? А ручьи, реки где начало возьмут? Земля высохнет, мертвой станет. Мы с дедком Враном часто об этом говорили. Одна жизнь другой начало дает. Вырви одно и другого не будет. Мошка надоедливая, злая до того, что глаза выедает, а сколько птиц этой мошкой кормится? Не будет ее и птицы убавится. Порой подумаю, как разумно и мудро отец наш Род все устроил и оторопь берет.
Лада аж рот раскрыла. Сама того не заметив, от удивления. И слова, вроде, знакомые слышит, а будто в первый раз. А Радогор замолчал, задумался. Взгляд стал холодным, чужим.
— А он на него меч ковал!
Испугал, заоглядывалась по сторонам.
— Кто ковал, Радо? Какой меч?
Радогор не ответил, словно не слыша ее.
И она потрясла его за руку, повторив свой вопрос.
Радогор поднял на нее недоумевающий взгляд.
— Как из омута вынырнул.
— Этот меч. Какой же еще? — и кивнул головой, чтобы было понятней на плечо, над которым торчала рукоять меча с головой странного зверя или птицы с горящими глазами. — меч отмещения. Как он его называл. Или Шеола, мира мертвых, по слову Упыря.
Спрашивать, о ком он говорит, нужды не было. Тем более, что Радогор снова замолчал, погрузившись в свои думы. Хотела спросить за что он, таинственный хозяин меча, так на Рода рассерчал, что таким мечом запасся, где ему Род дорогу перебежал, но раздумала. Придет время, Радогор сам расскажет. А пока и того довольно, что от матушки Копытихи слышала.
