— Они не сказали, — осторожно произнес Даррен. — В любом случае передай им привет, когда увидишь. Скажи Одиль, что ее эксклюзивное интервью о передаче государству картин Пикассо и дома под Музей современного искусства выйдет на этой неделе. А потом его подхватит вся французская пресса, — с ухмылкой добавил он. — «Ривьера газетт» публикует первый серьезный материал за все время своего существования!
— Какая наглость! — воскликнул Крайтон. — Да будет тебе известно, я как-то написал статью о том, что на вечеринке с фондю мэра Ванса забросали едой. И ее перепечатала «Фигаро».
Кейт наблюдала, как они уходят с террасы. К ней подошел официант, но она жестом отослала его. Забавно — мужчина за столиком напротив действительно невероятно похож на Джорджа Клуни. Она посмотрела на обсаженный пальмами бульвар, сияющее на солнце море и с сожалением подумала о том, как здесь все-таки красиво. Хотя это не значит, что она не хочет уезжать.
Теперь у нее нашлись причины торопиться домой. Удивительно, но мама простила ее, а «Меркьюри» вышла на новую орбиту со скоростью «Аполлона-13». Ей просто нужно смириться с тем, что ее личная жизнь осталась где-то на обочине дороги. А Фабьен останется для нее лишь воспоминанием о прошлом — что ж, тем лучше.
Решено. После ленча с бабушкой и Одиль она вернется в отель «Де тур» и упакует вещи. Ее путешествие подошло к концу. А пока она в последний раз насладится шикарной жизнью на Ривьере. Посидит здесь, ожидая старушек; солнце будет согревать ей спину, легкий ветерок дуть в лицо, и она растворится в приятных ощущениях. Кейт удовлетворенно закрыла глаза, чувствуя облегчение оттого, что все решения приняты. В итоге это оказалось совсем несложно.
Солнце светило на нее, поэтому даже с закрытыми глазами все вокруг казалось красным. Все переживания последних нескольких дней навалились на Кейт. Она устала, очень устала…
Кейт почувствовала, что кто-то подошел к ней.
— Нет, — сонно пробормотала она, — я же сказала, что не хочу коктейль с шампанским. Я кое-кого жду.
Она снова провалилась в дремоту. Перед ней возникло лицо Фабьена.
— Боже, мне очень жаль, — сказала она ему. — Я вовсе не собиралась портить твою студию. Я всего лишь пыталась помочь, вот и все.
— Знаю, знаю, — бормотал Фабьен в ее сне. — Мне тоже очень жаль.
— Я вела себя как дура, — застонала Кейт. — Не нужно было. Мне казалось… ну, ты понимаешь… что ты и Николь…
Его темные глаза были переполнены нежностью.
— Понятно, что ты так подумала, увидев ту картину… Потом я понял, что ты должна была чувствовать…
Кейт нравился этот сон. Все глупые разногласия улаживались сами собой. Воображение дарило свободу. Она никогда бы не смогла говорить так откровенно в реальной жизни. Она улыбнулась ему:
— Почему же ты мне не сказал?
Он выгнул темную бровь.
— Если не принимать во внимание то, что я не видел тебя, потому что ты постоянно меня избегаешь? — Он вздохнул. — Думаю, я слишком разозлился из-за студии. И еще потому, что ты ушла так, словно все, что было между нами, ничего для тебя не значило.
— Но я подумала о тебе то же самое! — воскликнула Кейт.
— А мне гордость мешала с тобой объясниться, — с сожалением признался Фабьен. — Какой же я идиот!
— И я как идиотка думала, что ты влюблен в Николь!
— Да уж, — согласился Фабьен, — влюблен в эту ведьму! Я ведь тебе говорил, у нас были отношения, и именно тогда я понял, что ее интересуют только деньги.
Кейт улыбнулась:
— Да, и сейчас она вне себя от злости из-за того, что упустила Бернара и такие хорошие деньги — ведь отель стал приносить прибыль!
— Бернару еще повезло, — заметил Фабьен, — но Николь может не переживать. Она обязательно подцепит какого-нибудь богатого продюсера, ведь кинофестиваль еще продолжается. В ресторан приходит много народу из мира кино. Ей нужно всего лишь чуть-чуть приподнять юбку.
— Было бы куда приподнимать… Кинофестиваль, говоришь? — Кейт, хлопая глазами, огляделась по сторонам. Напротив нее и в самом деле сидел Джордж Клуни — красивый, широкоплечий и обаятельный — и пил чай. Настоящий Джордж Клуни! И Николь Кидман — это действительно была она! — за соседним столиком раздраженно крошила булку. Кейт посмотрела на вход в отель — вытянутые черные купола смотрели в идеально-голубое небо. Причудливые балконы на знаменитом фасаде и надпись голубыми буквами «Отель 'Карлтон'».
Из сигаретного дыма доносились обрывки разговоров.
«Я знаю, подтяжек у нее было больше, чем реконструкций Эмпайр-стейт-билдинг. И все же она обошла всех и получила роль. Говорят, она трахается с продюсером, но ты ведь знаешь — он на самом деле голубой!»
Так она оказалась в центре событий! В самой гуще самого модного фестиваля в мире! И в настоящий момент в самом модном месте в мире. Кейт охватило радостное возбуждение. Все это реально!
А из этого следует…
О Боже!
Кейт скосила глаза. Фабьен действительно был здесь. Во плоти — или в том, что от нее осталось. Он выглядел еще тоньше, чем обычно. И все же это был он.
— О! — сказала Кейт, и ее щеки покраснели от смущения. Но как ни странно, Фабьен смотрел в другую сторону.
— Знаешь, — задумчиво произнес он, разглядывая купола отеля, — говорят, что они напоминают грудь любовницы первого владельца отеля.
Кейт огляделась вокруг. Николас Кейдж! Джуди Денч! Шампань де Вайн… О нет! Она в ужасе опустила глаза.
— Интересно, где моя бабушка? — нервно произнесла Кейт. — Она должна прийти сюда на ленч вместе с графиней.
«Поторапливайся, бабуля!» — мысленно торопила она ее. Бабушка не только могла бы выручить ее из неловкой ситуации, но и насладилась бы соседством со знаменитостями. Дженнифер Лопес! Кристофер Биггинс! Кристофер Биггинс?
— Что касается ленча… — Фабьен принялся рассматривать свои руки. — Они не придут.
Паника мелькнула во взгляде Кейт.
— Почему? Что-то произошло?
— Они не придут, потому что не собирались. Все это подстроено, — улыбнулся Фабьен. — Твоя бабушка и Одиль кое-что придумали. Они не сомневались, что ты откажешься подниматься ко мне в студию, а я не пойду к тебе в номер. Поэтому Даррен привез тебя сюда, потом приехал я, и… voila![37]
— Подстроено… — медленно произнесла Кейт. Бабушка и Одиль решили поиграть в купидонов? — Зачем?
— Потому что я хочу кое-что тебе рассказать. Одиль только что заплатила мне за портрет — больше, чем я до сих пор получал.
На его лице отразилась гордость вместе со смущением, и у Кейт сжалось сердце.
— Это же потрясающе! Поздравляю! Я так рада!
Вот только нужна ли миру еще одна почти девяностолетняя обнаженная?
— Мне очень приятно это слышать. Знаешь, это ведь твой портрет.
— Мой? — Кейт даже покачнулась — так это было неожиданно. — Ты шутишь? Зачем Одиль мой портрет?
— Она считает, что ты очень красивая. И я тоже так думаю.
Стеснение Кейт словно растаяло и сменилось восторгом.
