вниз, до самого моря, пока не построили дорогу. Так что теперь это просто пляж.
Кейт впервые в жизни оказалась в таком месте — на пляже с остатками виноградника, где ровные ряды кустов уже превратились в романтические заросли. Фабьен достал два бокала для коктейлей.
— Аперитив?
— Да, пожалуйста.
Фабьен опустил руку в плетеную корзину, которая стояла на песке рядом с ним, достал маленькую серебристую фляжку и разлил по бокалам немного яркой красно-розовой жидкости.
— Что это?
Он поднял глаза и улыбнулся:
— Свежий гранатовый сок. Теперь последний аккорд. — И он красиво открыл бутылку шампанского. — Я же говорил тебе, что жить не могу без коктейлей, — добавил он, протягивая ей бокал. — Попробуй, как тебе понравится…
— Очень вкусно! — Кейт наслаждалась потрясающим сочетанием сладкого сока и игристого вина. — Твое изобретение?
— К сожалению, нет. Я попробовал его в Риме.
— Как всегда! — засмеялась Кейт.
— Этот коктейль называется «Верушка», — спокойно продолжил он. — В шестидесятые была такая известная модель. Его придумали специально для нее.
— Вот это да!
— Еще будешь?
— Да, пожалуйста. — Она взяла полный бокал и посмотрела на сверкающую в лучах солнца бухту. — Как называется вон тот поселок?
— Сен-Тропе.
— Тот самый Сен-Тропе? Но он такой крошечный!
— В этом его беда. Там полно народу, особенно в это время года.
Кейт радостно повернулась к Фабьену:
— Мы можем заехать туда на обратном пути?
— На это нам понадобился бы целый день. Там всего одна дорога и многочасовые пробки. Единственная возможность увидеть его — это вертолет или кроссовки. То есть яхты.
Кейт видела в бухте огромное количество «спортивной обуви» — целый магазин, покачивающийся на волнах, площадью примерно с половину поселка. Интересно, сколько там сейчас жиголо с севера?
— Но мне так хочется побывать там, — умоляюще сказала она, думая о своем романе. Это была бы потрясающая возможность осмотреться. — Взглянуть на настоящее великолепие старого Лазурного берега.
Фабьен усмехнулся:
— Поверь мне, отсюда открывается лучший вид на Сен-Тропе. Половина поселка — это огромная парковка. А вторая половина забита туристами, которые высматривают Брижит Бардо.
Кейт вздохнула. Если внимательно присмотреться, можно разглядеть пляж и людей, плещущихся в голубых волнах.
— Но выглядит он просто чудесно. Я вижу, кто-то купается.
Фабьен попробовал коктейль.
— Все зависит от того, как ты понимаешь слово «чудесно». Говорят, что в это время года море там на пятьдесят процентов состоит из мочи. В основном это из-за яхт и формы бухты.
— Какой ужас! — Кейт уже готова была отказаться от своей идеи.
— Так и есть. Мне бы хотелось показать тебе мой Лазурный берег. Место, где творили художники.
— С удовольствием! — От этого предложения Кейт буквально расцвела.
Фабьен довольно кивнул:
— Мы могли бы начать с Сен-Поль-де-Ванс — там расположен фонд «Маэт», где собрана замечательная коллекция современного искусства. А потом мы могли бы посидеть за ленчем в «Коломбд'Ор»…
— О да, здорово! — Кейт восторгалась, как пятилетняя девочка.
— Еще шампанского? — Он поднял бутылку.
Пока Фабьен наполнял бокал, она зарыла ноги в песок, взглянула на волны, набегающие на берег, и подумала, что именно такой шикарный и старомодный Лазурный берег она хотела увидеть. Вряд ли здесь найдешь более удачное место. А пикник своей роскошью достоин короля Эдуарда! Весь пляж в их полном распоряжении. И Фабьен — стройный, с чувственным лицом, в мешковатых брюках — настоящий герой романа Фрэнсиса Скотта Фицджеральда.
Розовый водопад из креветок обрушился на тарелку в синюю полоску.
— Давай… — Фабьен разломил одну, очистил и окунул в майонез. — Открой рот.
Он наклонился к ней и положил креветку в приоткрытый рот, и Кейт почувствовала ее потрясающий солоноватый вкус.
— Попробуй еще. — Теперь он придвинулся ближе и принялся кормить ее.
Наслаждаясь сочным розовым мясом, она почувствовала, что возбуждается. Когда креветки закончились, он медленно провел пальцем по нижней губе Кейт.
Она открыла глаза и увидела, что Фабьен исподлобья смотрит на нее. Не говоря ни слова, он протянул ей тарелку с цыпленком и налил прохладного шампанского. Они молча ели и пили, а тиши ну нарушали лишь шорох сухих листьев и шум прибоя. Кейт почувствовала, что воздух между ними сгущается и становится все горячее. Казалось, что за пением цикад слышно, как он гудит от напряжения.
Когда они доели салат и цыпленка, Фабьен снова полез в корзину и достал обвязанную лентой коробку, в которой оказался лимонный пирог на ярко-синей тарелке. Сверху он положил несколько веточек лаванды.
— Из сада Одиль.
— Выглядит замечательно, словно это одна из твоих картин. Жаль, что у меня нет с собой фотоаппарата.
— Вот твой фотоаппарат. — Он постучал себя по голове.
Нож засверкал на солнце, словно меч короля Артура. Пирог оказался очень насыщенного вкуса, сладкий, с нежной начинкой и тонким хрустящим коржом. Кейт ела с огромным удовольствием, мечтательно глядя в сторону Сен-Тропе. «Интересно, — думала она, — есть хоть один человек, пусть даже очень богатый, который наслаждается сейчас таким же вкусным ленчем? Или таким же романтическим?» Она очень в этом сомневалась.
Кейт заметила, что Фабьен наблюдает за ней.
— Я хочу, чтобы ты мне помогла, — отрывисто и сухо произнесен.
— Как?
— Я хочу увидеть тебя обнаженной.
— О! — Кейт захлопала ресницами. Никто еще не просил ее об этом.
Фабьен закурил.
— Я хочу понять, — спокойно продолжал он, — соответствует ли твое тело тому образу, который сложился у меня в голове.
Кейт, одурманенная шампанским, пыталась осмыслить его абсолютно противоречивую фразу. Он просил ее раздеться — явно собирается соблазнить, — но при этом его слова прозвучали практически с врачебной отстраненностью.
— Мне всегда хотелось увидеть, как твое тело соотносится с твоей головой, — добавил он.
О нет, тогда это не соблазнение. Кейт почувствовала облегчение, в котором был лишь легкий оттенок разочарования. Он собирался рассматривать ее как художник, а значит, без предвзятого отношения к ее телу. Его интересует игра света и тени, пропорции, а вовсе не нижнее белье.
Ее вдруг захлестнула волна головокружительного безрассудства. В конце концов, почему бы и нет? Особенно если это ради Искусства! И, подняв руки, Кейт принялась расстегивать сарафан. Одолев три пуговицы, она остановилась и взглянула на Фабьена. Его лицо ничего не выражало, и ее пальцы нащупали
