— Это работает только с некоторыми вещами, — сказала я ему. — Моя голова выбирает… частично. Но это не останавливает Джаспера управлять моими эмоциями или Элис видеть мое будущее.
— Просто умственная защита. — Элеазар кивнул сам себе. — Ограниченная, но сильная.
— Аро не смог услышать ее, — Эдвард вставил замечание. — Хотя она была человеком, когда они встретились.
Глаза Элеазара расширились.
— Джейн пробовала причинить мне боль, но не смогла, — сказала я. — Эдвард думает, что Деметри не сможет найти меня, и что Алек не сможет меня побеспокоить. Это хорошо?
— Весьма, — кивнул все еще потрясенный Элеазар.
— Щит! — сказал Эдвард. В его тоне чувствовалось глубокое удовлетворение. — Я никогда не думал о том, что такое может произойти. Единственным, кого я встречал прежде, была Рената. То, что она делала, просто потрясало.
Элеазар немного пришел в себя.
— Да, ни один талант не проявляется точно так же, потому что никто никогда не думает одинаково.
— Кто такая Рената? Что она делает? — спросила я. Рэнесми тоже заинтересовалась. Она отклонилась от Кармен так, чтобы видеть то, что происходит за Кейт.
— Рената — личный телохранитель Аро, — сказал мне Элеазар. — Очень практичный вид щита и очень сильный.
Я смутно помнила маленькую толпу вампиров, парящих вокруг Аро, в его жуткой башне: некоторые из них были мужчинами, некоторые — женщинами. Я не могла вспомнить женские лица в неудобной «старой» памяти. Одной из них и была Рената.
— Интересно… — размышлял Элеазар. — Видите ли, Рената — мощный щит против физического нападения. Если кто-нибудь приближается к ней или Аро, ведь она всегда около него при ситуации опасности — он оказывается… отраженным. Вокруг нее есть сила, которая отражает, хотя это почти незаметно. Ты просто идешь в другом направлении, чем планировал, со спутанной памятью относительно того, почему ты хотел сначала идти другим путем. Она может проецировать свой щит на несколько метров от себя. Она также защищает Кайуса и Маркуса, когда это требуется, но Аро — ее приоритет.
— Хотя то, что она делает, фактически не является физическим. Так же как огромное большинство наших даров он мысленный. Если бы она пробовала повернуть тебя обратно, интересно, кто бы победил? — Он покачал головой. — Я никогда не слышал о том, что бы дары Аро или Джейн не действовали.
— Мама, ты уникальна, — сказала мне Рэнесми без всякого удивления, как будто она комментировала цвет моей одежды.
Я чувствовала себя дезориентированной. Знаю ли я свой дар? Я уже и так имела свой суперсамоконтроль, который позволил мне пропустить первый ужасный год жизни новорожденного. Вампиры имели максимально только одну дополнительную способность, ведь так?
Или Эдвард был прав в начале? Прежде, чем Карлайл предложил, что мое самообладание могло быть чем-то неестественным, Эдвард думал, что моя сдержанность была только результатом хорошей подготовки — концентрация и отношение, так он говорил.
Кто был прав? Способна ли я на большее? Есть ли название или категория для того кем была я?
— Ты можешь проецировать? — заинтересованно спросила Кейт.
— Проецировать? — спросила я.
— Выставь это вокруг себя, — объяснила Кейт. — Огради кого-нибудь еще помимо себя.
— Я не знаю. Я никогда не пробовала. Я не знаю, что должна делать.
— О, ты можешь быть неспособна к этому, — быстро сказала Кейт. — Небеса знают, как я в течение многих столетий училась управлять электрическим током на своей коже.
Я ошарашенная уставилась на нее.
— Кейт получила неприятный навык, — сказал Эдвард. — Подобный навыку Джейн.
Я вздрогнула и автоматически отпрянула от Кейт, она засмеялась.
— Я не садистка, — уверила она меня. — Это только кое-что, что очень удобно во время боя.
Слова Кейт впитывались, начиная обретать смысл в моей голове. Огради кого-нибудь еще помимо себя, сказала она. Как будто был какой-то способ, чтобы впустить какого-либо другого человека в мою странную, изворотливую молчаливую голову.
Я вспомнила Эдварда, съежившегося на древних камнях в башне замка Волтури. Хотя это было человеческой памятью, это было более остро, более болезненно, чем большинство других воспоминаний, это было запечатлено в моем мозгу.
Что если я могла бы остановить это, если все повториться вновь? Что, если я могла бы защитить его? Защитить Рэнесми? Что если есть хоть маленький шанс, что я могу оградить их?
— Ты должна научить меня как это делать! — Настаивала я, легкомысленно хватая руку Кейт. — Ты должна показать мне как!
Кейт вздрогнула от моего прикосновения:
— Возможно. Если ты прекратишь пробовать сокрушить мою защиту.
— Упс! Извини!
— Ты хорошо защищаешься, — сказала Кейт. — Это движение должно было заставить тебя отдернуть руку прочь. Ты ничего не почувствовала сейчас?
— Это не было необходимо, Кейт. Она не хотела причинить никакого вреда. — Пробормотал Эдвард на одном дыхании. Ни один из нас не обратил на него внимания.
— Нет, я не почувствовала ничего. Ты сейчас использовала свой электрический ток?
— Да. Хм. Я никогда не встречала никого, кто не почувствовал бы этого, будь то бессмертный или нет.
— Ты сказала, что проецируешь это? На свою кожу?
Кейт кивнула:
— Обычно это находилось только в моих ладонях. Подобно дару Аро.
— Или Рэнесми, — вставил замечание Эдвард.
— Но после большой практики я смогла излучать электрический ток по всему телу. Это хорошая защита. Любому, кто попробует дотронуться до меня будет больно в течение секунды, но и этого будет достаточно.
Я слушала Кейт вполуха, мои мысли витали вокруг идеи о том, что я смогла бы защищать свою небольшую семью, если бы научилась этому достаточно быстро. Мне было ужасно жаль, что я не способна к проецированию так же, как я была хороша в других аспектах жизни вампира. Моя человеческая жизнь не подготовила меня к вещам, которые были естественны, и я не могла заставить себя поверить в эту способность.
Я чувствовала себя так, как будто я никогда ничего не хотела до этого так ужасно: быть способной защитить тех, кого я люблю.
Поскольку я была столь озабоченна, я не замечала тихий обмен мыслями, продолжающийся между Эдвардом и Элеазаром, пока он не перелился в разговор.
— Ты можешь думать хотя бы об одном исключении? — спросил Эдвард.
Я повернулась, чтобы понять смысл его комментариев и поняла, что все уже уставился на этих двух. Они склонились друг к другу пристально наблюдая, выражение Эдварда — напряженное и подозрительное, Элеазара — несчастное и неохотное.
— Я не хочу так думать о них, — процедил Элеазар.
Я была удивлена внезапной сменой атмосферы.
— Если ты прав… — снова начал Элеазар.
Эдвард оборвал его:
— Мысль была твоя, не моя.
— Если я прав…, я не могу даже понять, что это означало бы. Это изменило бы все в мире, который мы создали. Это изменило бы значение моей жизни. Частью чего я был?
— Твои намерения всегда были наилучшими, Элеазар.
— Это имеет значение? Что я сделал? Как много жизней…
