— Но это не все, что вы получаете, похоже. — Он повернулся к Бэнджамину. — Я дал тебе жизнь. Ты растрачиваешь ее.
Лицо Бэнджамина выглядело холоднее, чем я когда-либо видела. Это выражение совсем не вязалось с его мальчишескими чертами лица.
— Какая жалость, что вы не смогли подавить мою волю в процессе. Возможно, тогда вы были бы более довольны мною.
Глаза Амуна сузились. Он резко показал что-то Кеби, и они гордо прошли мимо нас по направлению к двери.
— Он не уходит, — сказал мне Эдвард спокойно. — Но теперь он будет держаться еще более обособленно. Он не обманывал, когда говорил о возможности присоединения к Волтури.
— Почему ушел Алистер? — шепотом спросила я.
— Никто точно не знает. Он не оставил записки. По его высказываниям можно было понять, что он считает, что борьба неизбежна. Несмотря на его поступок, он очень переживает за Карлайла, чтобы примкнуть к Волтури. Я предполагаю, он решил, что опасность чересчур велика. — Пожал плечами Эдвард.
Хотя беседа была только между нами двумя, конечно все могли ее слышать.
Элеазар ответил на слова Эдварда, словно они были адресованы всем.
— По тому, что он бормотал, можно было понять не только это. Мы не говорили много о Волтури, но Алистер волновался, что неважно как решительно мы сможем подтвердить вашу невиновность, Волтури не станут слушать. Он думает, что они в любом случае найдут оправдание, которое поможет достичь их целей здесь.
Вампиры беспокойно переглядывались. Идея, что Волтури могут манипулировать собственными священными законами для своей выгоды, не пользовалась популярностью. Только румыны были невозмутимы, обмениваясь ироничными полуулыбками. Они казались полностью довольны тем, как остальные старались думать только хорошее об их заклятых врагах.
Много приглушенных обсуждений началось в одно время, но я прислушивалась к разговору румын. Возможно потому, что светловолосый Владимир продолжал поглядывать в моем направлении.
— Я надеюсь, Алистер был прав в своих предположениях, — шептал Стефан Владимиру. — Неважно, какой будет результат, мир изменится. Пришло время, чтобы наш мир увидел, чем стали Волтури. Они никогда не потеряют власть, если каждый будет верить в эту ерунду о них и о том, что они защищают наш жизненный уклад.
— Когда мы правили, мы хотя бы были честны в том, чем являемся, — ответил Владимир.
Стефан кивнул.
— Мы никогда не надевали белые шляпы и не называли себя святыми.
— Я думаю, настало время для сражения, — сказал Владимир. — Можешь ли ты представить, большую силу, которая сможет выступить когда-либо? Другой шанс, настолько же хороший?
— Все возможно. Может быть однажды…
— Мы ждали уже пятнадцать сотен лет, Стефан. И они становятся только сильнее с годами.
Владимир сделал паузу и посмотрел на меня снова. И он не подал виду, что удивлен, когда заметил, что я тоже наблюдаю за ним.
— Если Волтури выиграют это сражение, они уйдут отсюда еще более могущественными, чем пришли. Каждое завоевание добавит им силы. Подумай, что только младенец может дать им, — он резко поднял подбородок, указывая на меня. — И она до конца еще не раскрыла свои способности. И повелитель стихий. — Владимир кивнул в направлении Бэнджамина, который тут же напрягся. Подобно мне, сейчас практически каждый прислушивался к разговору румын. — С их ведьминскими близнецами у них нет надобности в иллюзионисте или огненном прикосновении. — Его глаза переместились на Зафрину, затем на Кейт.
Стефан посмотрел на Эдварда.
— Но читатель мыслей им точно необходим. Но я понимаю, что ты имеешь в виду. Действительно, они извлекут огромную пользу, если выиграют.
— Большую пользу, чем мы можем позволить им извлечь, не правда ли?
Стефан вздохнул.
— Я думаю, что вынужден согласиться. И это значит…
— Что мы должны противостоять им, пока еще есть надежда.
— Даже если мы сможем только слегка покалечить их, даже заставим их уйти…
— Затем, когда-нибудь, другие закончат нашу работу.
— И наша длительная вендетта будет отплачена. Наконец-то.
Они закрыли глаза на мгновение и затем проговорили в унисон:
— Кажется, есть только один путь.
— Так что, мы будем сражаться, — сказал Стефан.
Хотя я могла видеть, что они были обеспокоены, что самосохранение борется в них с жаждой мести, улыбки, которыми они обменялись, были полны предвкушения.
— Мы сражаемся, — согласился Владимир.
Я подумала, что это хорошо. Подобно Алистеру, я была уверена, что борьбы не избежать. В этом случае, еще два вампира, сражающихся на нашей стороне, могли только помочь. Но решение румын все еще вызывало во мне дрожь.
— Мы тоже будем сражаться, — сказала Тиа, и ее обычно мрачный голос звучал как никогда торжественно. — Мы предполагаем, что Волтури захотят превысить свои полномочия. Но мы не собираемся быть их марионетками. — Ее глаза задержались на ее друге.
Бэнджамин оскалил зубы и бросил озорной взгляд на румын.
— Очевидно, я популярный товар. И мне придется выиграть свое право быть свободным.
— Для меня не будет в новинку, сражаться за то, чтобы оградить себя от королевских правил, — сообщил Гаррет дразнящим тоном.
Он сделала несколько шагов и похлопал Бэнджамина по спине.
— Это и есть свобода от гнета.
— Мы останемся с Карлайлом, — сказала Таня. — И мы сражаемся с ним.
Казалось, что выступление румын вынудило остальных почувствовать необходимость высказаться тоже.
— Мы еще не решили, — сказал Питер. Он посмотрел свысока на свою маленькую компаньонку. Губы Шарлотты выражали недовольство. Выглядело так, словно она приняла решение. Я задавала себе вопрос, каким оно было.
— Я тоже не решил, — сказал Рэндалл.
— И я, — добавила Мэри.
— Стаи будут сражаться с Калленами, — внезапно сказал Джейкоб. — Мы не боимся вампиров, — добавил он с усмешкой.
— Дети, — пробормотал Питер.
— Младенцы, — исправил его Рэндалл.
Джейкоб мгновенно оскалил зубы.
— Ну, я тоже сражаюсь, — сказала Мэгги, пожимая плечами, которые обнимала Сиобан. — Я знаю, правда на стороне Карлайла. Я не могу игнорировать этот факт.
Сиобан пристально посмотрела на младшего члена своего клана с взволнованным выражением глаз.
— Карлайл, — проговорила она, словно они были одни, пренебрегая внезапно возникшим ощущением официального совета, неожиданной лавиной декларативных высказываний, — Я не хочу, чтобы это переросло в схватку.
— Я тоже, Сиобан. Ты знаешь, что это последнее, чего я хочу. — Он слегка улыбнулся. — Возможно, ты должна сконцентрироваться на том, чтобы сохранить мир.
— Ты знаешь, это не поможет, — ответила она.
Я вспомнила разговор Роуз и Карлайла об ирландском лидере: Карлайл полагал, что у Сиобан есть
