Польша — это та же Россия, только еще более ленивая.
— Я не думала, Збигнев, что еще кто-то, кроме русских, любит прилюдно говорить о своем народе гадости.
— Я же говорю, мы многому у вас научились, — подмигнул он, и мы перешли на английский.
— Можно позвонить и сегодня, но может быть, лучше это сделать после того, как мы договоримся? — это Уоткинс робко заметил, дождавшись, пока мы со Збигневом уладим наши славянские трения.
— Видите ли, Йен, надо торопиться, пока на гильзах есть что искать.
Если их отвезут нашим экспертам, все следы сотрутся.
— Как это сотрутся? — не понял англичанин. — Кто сотрет?
— Эксперты. Они же будут проверять гильзы только для того, чтобы сказать, из одного оружия они выстрелены или из разных.
— Мария, я плохо понимаю особенности русского законодательства, но чувствую, что вам нужно помочь. Не волнуйтесь, все будет в порядке. Пойдемте звонить.
Мы с Уоткинсом вышли из пивнушки и отправились в университет, потому что звонить из гостиницы было очень дорого. Когда мы перешли дорогу, нас догнал Пьетро ди Кара.
— Меня очень интересует это исследование. Вы не будете возражать, если я увяжусь за вами? Хочу присутствовать. — Он взял меня за руку. — Тем более что Джон с Олави отправились дегустировать темный эль, а Збигневу явно не терпится обсудить проблемы борьбы с организованной преступностью персонально с Мадлен.
— Конечно, Пьетро. А я давно хочу обсудить кое-какие проблемы с вами.
Он так явно обрадовался, что мне стало смешно. Все-таки мужчины одинаковы во всех концах земного шара. И в этот момент я поняла, чем Пьетро ди Кара так привлекает меня. И светлая масть, и выразительные глаза, и веселый легкий нрав — все это до боли напоминает мне доктора Стеценко. Неужели я никогда не вылечусь от этой болезни? Уже сколько времени мы не вместе, а в душе все еще щемит. Я взяла Пьетро под руку и крепко прижалась к нему под предлогом, что мы обходим лужу. Какая разница — Саша Стеценко или Пьетро ди Кара, раз они так похожи?
По дороге в университет я так тесно прижималась к Пьетро и так явно заигрывала с ним, что он, по- моему, слегка обалдел. Но все это ему нравилось, сомнений не было.
В университете нам открыли какую-то аудиторию, и я через международные коды набрала телефон горчаковского кабинета. Висевшие над столом часы показывали одиннадцать вечера, значит, в Питере восемь, но я была уверена, что застану Горчакова в прокуратуре. Он и раньше засиживался на работе, но с тех пор, как наша контора для него стала еще и местом свиданий, наверняка вообще домой не торопится. И точно, Лешка довольно быстро снял трубку. И сразу завопил:
— Ой, Марья, у нас тут такое происходит!
— Леша, время дорого, скажи мне, ты отправил гильзы из ювелирного магазина на экспертизу? — скороговоркой спросила я.
— Конечно, сегодня утром отвезли.
— Все?
— Все.
— Можешь вернуть хотя бы часть? При условии, что эксперты еще не вскрывали упаковку?
— А при чем тут…
— А при том, что я договорилась, что здесь попробуют получить с гильз отпечатки пальцев.
— Так. Думаю, что на баллистике еще за них не брались. Но ты ж понимаешь, только завтра с утра, а то ты звонишь на ночь глядя…
— Леш, заберешь хотя бы часть гильз, хотя лучше бы все, а завтра я тебе позвоню, скажу, как их сюда в Англию отправить.
— Знаешь, Машка, нас с тобой уволят. Как я отправлю кровные вещдоки в Англию? А если они пропадут?
— Не должны.
— Все равно, это нарушение. Я не могу вещдоки отдать незнакомым людям.
А что за экспертиза? Нельзя мне еще по двум убоям гильзы туда заслать? Слушай, Кораблев звонит каждый день, спрашивает, нет ли от тебя известий, вручила ли ты его посылку.
— Я его убью, можешь так и передать. Все, Леш, целую, позвоню завтра.
Я отключилась, а Пьетро, задумчиво поглаживая меня по руке, сказал:
— Мария, если есть проблемы с тем, как доставить эти гильзы сюда, я могу помочь. Я знаю кое-кого из Интерпола, они могут связаться с московским отделением и найдут способ переслать гильзы, пусть ваш коллега только довезет их до Москвы.
Я, конечно, сразу ухватилась за эту идею, и Пьетро начал созваниваться со своими знакомыми. И несмотря на наличие у него мобильного телефона, предпочел тоже делать это с университетского аппарата. Разговаривал он большей частью по-итальянски, так что я ничего не поняла, кроме одного: гильзы наши доставят, куда следует. Оставались сущие пустяки — уговорить английских экспертов заняться нашими гильзами. Но мне почему-то казалось, что с этой задачей мы справимся.
После окончания деловых переговоров англичанин, извинившись, отправился спать. А мы с Пьетро решили прогуляться по обширному лугу и практически до утра бродили между рекой и кампусом, пугая кроликов. Тем для разговоров нашлось великое множество, помимо борьбы с организованной
