— То, что тебе неведом язык племени гор, — медленно проговорил вождь, — это не так важно. А знаком ли тебе этот язык, пришелец со звёзд? — и старейшина произнёс длинную тираду на певучем языке, абсолютно незнакомом землянину Максиму Каммереру.
Хорошо, что я сижу, подумал Максим, а то можно было бы упасть от изумления. Во-первых, «пришелец со звёзд» — это значит, что Птицеловы прекрасно знают, кто я такой (не говоря уже о том, что им известно само понятие «звёзды»). А во-вторых — язык, на котором заговорил вождь, не саркшианский: он не похож ни на один из известных мне языков этого мира — слишком уж нетипичная у него тональность. Эх, сюда бы хорошего структурального лингвиста, он бы разобрался, что к чему.
— Нет, Хранящий Память, — ответил он с видимым сожалением (что было нетрудно — ему действительно был жаль, что он не знает этого певучего языка), — этот язык мне неведом. А чей он, вождь Птицеловов?
— Жаль, — старейшина не скрывал своего разочарования, — мы надеялись, что ты тот, кого мы ждали и ждём. Это язык Детей Неба, наших прародителей, давших жизнь племени гор и обещавших вернуться, когда придёт срок, и мир наш окажется на грани гибели. Жаль, пришелец… Хотя это может означать только то, что ты из другого племени звёздных людей — обитаемых миров бесконечное множество, и они населены множеством разумных рас.
Спокойно, сказал себе Максим. Потомки небесных богов — это обычная мифология, знаем мы про таких детей, читали. А вот абориген замкнутого мира, с поверхности которого даже не видно звёзд, рассуждающий о множественности обитаемых миров так, словно речь идёт о чём-то обыденном и само собой разумеющемся — это уже серьёзно. Очень серьёзно, так что не зря я сюда приехал, и лучше мне спрятать подальше снисходительность и мысли о примитивных дикарях, рудиментах прошедших эпох.
— А где Ирри Арритуаварри? — спросил он, чтобы получить маленькую передышку и собраться с мыслями. — Ваш посланец, приходивший к нам в Город, — я его не вижу.
— Ирри нет — он ушёл к живущим в личине зверя. Он разведчик — у него своя тропа. Разве тебе, — в голосе горца прозвучала едва уловимая ирония, — не хватает собеседников? — он обвёл рукой сидевших у костра. — Мы все готовы говорить и слушать, Святой Мак.
— Ирри был первым человеком твоего народа, которого я встретил, — пояснил Максим (это что ещё за звероликие такие, и где они живут?), — поэтому я о нём и спросил. А людей для беседы здесь достаточно, Хранитель Памяти (кажется, получилось нормально — вежливо, но с достоинством). Расскажи мне о ваших прародителях, вождь, — может быть, мне известно это звёздное племя.
Рассказ вождя был обстоятельным, и хотя он очень напоминал типичные легенды, широко распространённые во многих мирах, Максиму удалось извлечь из него рациональное зерно. Если отбросит мифологию, заключил он, можно предположить, что примерно десять-пятнадцать тысяч лет назад какая-то высокоразвитая цивилизация — Небесные Отцы, как называли их горцы, — провела на Саракше генетический эксперимент, изменив дикое горное племя и получив из него Птицеловов — тех самых, которых он сейчас видит. Возможно, хотя мотивы неясны — зачем это было нужно? И главное — кто они такие, Отцы эти Небесные? Кто они, эти генетические экспериментаторы? Во всей известной человечеству части Галактики нет настолько развитых цивилизаций, а сами земляне пятнадцать тысяч лет назад бегали в звериных шкурах, гоняясь с дубинами за мамонтами. И тем не менее — факт налицо, вот он, этот факт, сидит себе у костра и смотрит на меня золотистыми глазами, в которых светится зрелый разум — такой же, как и в глазах моих учеников, прошедших очищение. Да, вот это открытие…
— И Небесные Отцы, — торжественно закончил Хранящий Память, — завещали нам зажечь огонь настоящего разума на этой планете — это и есть Предначертанное. Я всё сказал, Святой Мак, теперь я хочу послушать тебя.
— Люди моего мира недавно вышли на звёздные дороги, — начал Максим, взвешивая каждое слово, — и мы не знаем тех, кого вы называете Отцами Небесными. Но это ещё ни о чём не говорит — Вселенная бесконечна, и может быть, ваши прародители ещё вернутся. Ну, а пока — пока мы, люди Земли, готовы вам помочь, если, конечно, вы примете нашу помощь.
— Нам нужна помощь, — веско произнёс старейшина, — потому что… — и вдруг перебил сам себя, обращаясь к женщине в длинном плаще, сидевшей по другую сторону костра: — Ты хочешь что-то сказать, Слышащая Тишину?
— Да, Хранящий Память. Меня зовёт Мать Матерей — она хочет поговорить с той, что идёт рядом со Святым Маком.
С этими словами она встала, подошла к входу в ближайшую пещеру и сделала Раде приглашающий жест рукой.
— Пойдём со мной, женщина долин, — тебя хочет видеть наша Мать Матерей.
К удивлению Максима, Рада, всё это время сидевшая молча и молча слушавшая, так же молча встала и спокойно пошла к пещере.
Это ещё зачем, забеспокоился Мак, что им нужно от моей Рады? Помнится, Ирри, как его там, настаивал, чтобы мы приехали вдвоём…
— Не беспокойся, — произнёс старейшина, заметив встревоженность гостя, — с твоей женой не случится ничего дурного. С ней хочет поговорить наша Мать Матерей — это важно.
— О чём?
— Не всё сказанное женщиной женщине надо знать мужчине, равно как и женщинам не нужно знать всё, о чём говорят между собой мужчины.
Голос вождя Птицеловов звучал ровно и спокойно, однако Максим — впервые за все три года своего пребывания на Саракше — испытал довольно странное чувство. Землянин Каммерер привык смотреть на саракшиан сверху вниз, как на неразумных детей, которых при случае не грех поучить и ремнём (а то и автоматом), но тут он вдруг понял, что с ним говорят на равных. Ощущение было странным, Мак испытал даже лёгкий укол самолюбия — как это так, ребёнок, оказывается, может вести себя по-взрослому и не испытывать никакого пиетета к старшему «брату по разуму». Хотя это ещё вопрос, кто тут из нас старший, а кто младший, подумал Максим, взглянув на неподвижное лицо старейшины, на котором плясали багровые отсветы пламени. Дети Неба, надо же… И я, получается, вовсе не из племени их Небесных Отцов, я тут так, случайно заблудившийся, и совсем не тот, кого они ждали. Но кто же всё-таки эти самые Отцы Небесные? Вот тебе и дикие горцы-аборигены — интересный расклад, очень интересный… Не удивлюсь, если они и в самом деле могут читать мысли, пусть даже не всегда.
Он почувствовал на себе внимательный взгляд вождя и успел заметить лёгкую тень улыбки на его губах. Неужели они действительно умеют… Мысль была очень неуютной (как будто тебя выставили голым на всеобщее обозрение), но Максим быстро взял себя в руки. Даже если так, то что из этого? На Земле есть ридеры, феномен известный, так почему бы ридерам не быть и на Саракше? Вспомним дисциплину мысли, а то разбаловал тебя твой обитаемый остров, разбаловал, прямо скажем. Понравилось быть Святым Маком, да? Вот то-то и оно, Максим Каммерер…
— Твой народ когда-нибудь видел звёзды? — спросил Максим, подчиняясь какому-то внезапному внутреннему импульсу.
— Нет, — ответил старейшина. — Но мы знаем, что они есть. Там, — он поднял лицо к тёмному слепому небу. — И когда-нибудь мы увидим эти звёзды — обязательно. Но пока у нас много дел здесь, на земле — на этой земле.
Где вы — хозяева, мысленно добавил Максим, а я всего лишь гость, и гость незваный. Вы тут в своих горах разбирались с такими гостями просто и без затей — что будет, когда вы станете хозяевами всей планеты (именно «когда», а не «если»)?
— Вам известно, что являют собой башни противобаллистической защиты?
— Мы знаем о Тёмном Голосе, — спокойно отозвался Хранящий Память. — Но нам он не опасен — мы его не чувствуем.
Вот это да! Птицеловы иммунны к пси-полю! Кем бы ни были ваши Небесные Отцы, они постарались на славу… Какой сюрприз для Рудольфа — саракшиане (не один, не десять, а целое племя, причём достаточно многочисленное), невосприимчивые к пси-излучению! И что теперь будет делать Сикорски со своей позитивной реморализацией всея планеты? Мы просто зазнайки, растеряно подумал Максим, зазнайки, считающие себя умнее всех…
— Нас мало, — все так же спокойно проговорил старейшина, — и если мы спустимся с гор, мы
