впрямь стоило подумать о еде, как тарелка с чем-то горячим и неизменно очень аппетитным появлялась на столе, а вместе с ней и кружка с чаем или соком.
Старх коротал дни за книгами. Он читал одну за другой. Помнил же что когда в первый раз открывал книгу из библиотеки Нерона и слова понять не мог, но после разговора с Шляпником стал все понимать, будто эти знания сами появлялись в его голове. Отыскав в библиотеке книги по истории магии и по магическому искусству, он уже не мог от них оторваться. Проглатывал одну за другой, словно они были горячими булочками в голодные дни. Радим молча пролеживал на диване, изредка тоже что-то читал, но чувствовалось что этот процесс его не увлекает. А Дамир дня два проплакал, забившись за письменный стол, так чтобы его никто не видел, а главное Радим не достал. Он то и дело порывался поколотить мальчишку. Чем же Дамир занимался в своем укрытии было не видно, да и неинтересно.
Только Старху показалось, что роль Жертвы уже выбрана при чем добровольно. Дамир сам на себя примерил рубашку смертника и обживался в ней.
Минуло дней десять без происшествий и изменений. Только книги не давали Старху сойти с ума. А так бы уже давно свихнулся, да чудить начал. Все больше Старх вспоминал о родне, оставленной в далеких сибирских землях. Но не отца вспоминал Старх. Тот умер для него в тот момент, когда согласился на изгнание родного сына. В своих видениях он видел маму, сестричек, хоть с ними и не был особо близок, да Михея, друга закадыку. Последний приходил к нему все чаще, смотрел на него с укором. Не забыл ли, помнит ли о нем. И каждый раз в памяти Старха всплывала черная гадюка болезни, свившая гнездо в теле Михея. Пока время еще было, гадюка спала. Но года через три-четыре, тут ошибиться легко, гадюка проснется и начнет заживо изнутри жрать друга. Михея не спасут ни наговоры, ни заговоры, ни травки муравки лечебные. Только огнем магическим исцелить его можно, да так чтобы огонь тот с силой любви смешан был. А это значит, что только Старх мог его спасти, и главное он должен успеть это сделать.
Сперва Старх не понимал, почему эта мысль вдруг его преследует. А потом догадался. А что если Шляпник продержит его взаперти несколько лет, и тогда он опоздает. Стоило об этом подумать, как испугался страшно. И тут же поклялся себе, что обязательно выберется из этой переделки. Сумел же он с целой стае оборотней хвосты накрутить, так и тут найдет выход, даже если его никогда не было.
Первым забрали Дамира. Старх не видел этого, только услышал вскрик, когда же он подбежал к месту где прятался Дамир, там никого не оказалось Его не было два дня. Радим скалил зубы:
– Пошел новые жертвы пауку загонять.
Но Старх на его слова не реагировал, и Радим потерял интерес к зубоскальству.
Наконец Дамир вернулся. И опять Старх не увидел как это произошло. Вроде вот никого не было, кроме Радима, а в следующую секунду в дальнем углу библиотеки всхлипывает мальчишка.
Радим ни слова Дамиру не сказал, хотя видно было что его мучает любопытство. Где был Дамир? Что с ним там делали? Главное было ли это больно? Или ничего страшного, можно стерпеть. Но Радим был гордым, он до сих пор злился на Дамира за то, что тот завлек их в эту ловушку, да и не был до конца уверен, что Дамир не служит страшному Шляпнику.
А вот Старх попробовал поговорить с Дамиром. Он приблизился к его убежищу под письменным столом и сел рядом на пол. Но сколько не бился, заходил то с одной, то с другой стороны, разговор не клеился. Старх болтал без умолку, заговаривал зубы, только Дамир все отмалчивался. Казалось, он вообще потерял почву под ногами, и не понимает где он находится. Наконец, Старх отступился. С тем же успехом он мог попытаться разговорить книжный стеллаж, и то больше шансов.
На следующий день забрали Радима. На этот раз Старх все видел в подробностях, ничего не упустил. Радим еще не успел до конца проснуться, возлежал на облюбованном диванчики и лениво листал книгу, явно его мало интересовавшую. Он делал это чтобы не свихнуться от скуки. Под диваном заклубился дым, который с быстротой атакующей кобры взобрался наверх и проглотил Радима вместе с книгой, после чего опал и впитался назад в пол. А вот книга осталась нетронутой на диване, словно кто-то ее туда аккуратно положил. Старх даже полюбопытствовал, что читал Радим. Видно он пытался разобраться в том, что с таким увлечением читал его сосед по клетке. Книга посвящалась азам магии. Только вот его явно не очень-то заинтересовали ровные убористые строчки текста, таящего в себе так много захватывающего и поразительного.
Радима вернули через три дня. Видно работы с ним было больше, чем с Дамиром. Только и от Радима в первые часы Старх не мог ничего добиться. Тот смотрел вперед себя остановившимся взглядом и мычал низко так, утомительно. Но к вечеру разговорился. Только вот беда, ничего толком то рассказать и не мог. Где-то летал, где-то ходил, что-то видел. А вот как описать увиденное, да услышанное, тут же начинал опять мычать, словно умственно отсталый.
Старх бросил бесплодные попытки вызнать что-нибудь любопытное, и стал ждать своего череда. Уж всяко лучше чем без дела две недели с лишком сидеть.
Весь следующий день он ходил из угла в угол, ожидая появление черного дыма, но ничего не происходило. Неужели, его решили оставить в покое? Может скоро вообще домой отпустят?
Дым появился тогда, когда Старх его ждать перестал. Он как раз пообедал появившимся из воздуха жаренным мясом с отварным картофелем и большой кружкой забродившего компота. Может быть от того, что компот забродил, а может просто от усталости, Старх зазевался возле книжного стеллажа, порядком ему опостылевшего, когда его схватил черный дым. Он опал на него с потолка, словно ушат воды, и мигом проглотил.
Когда Старх очнулся, то обнаружил себя летящим на воздухолете. Он сидел в пассажирском кресле позади пилота, держащегося за штурвал. Рядом с пилотом спиной к нему сидел его учитель, барон Карл Мюнх. Изрядно поседевший. Вот барон обернулся к нему, улыбнулся, в его наполненных силой и жизнью глазах блеснула искорка.
– Что сдрейфил? Все будет хорошо. Это не сложное задание. Ты выдержишь, – подбодрил ученика барон.
Старх, услышав знакомый голос, подумал было, что все осталось позади, и его заточение, и безумный Шляпник Нерон, взявшийся провести его по грани равновесия. Он вернулся к нормальной жизни, пускай и через несколько лет. Это заметно по седым волосам барона Мюнха.
Старх кивнул барону и попытался улыбнуться. Плохо у него получилось, но барон не заметил. Он уже отвернулся и о чем-то говорил пилоту.
Рядом кто-то завозился. Старх обернулся и увидел Миконю, старого ворчливого медведя, который в первые месяцы жизни при бароне присматривал за ним. Только вот что-то не то было с Миконей. Что-то нехорошее. Присмотревшись, Старх понял, что его так встревожило. На носу Микони сидели очки в толстой роговой оправе, а вот стекла в них были расколоты. Тещинки разделили стекла на сотни крохотных стеклышек, и когда Миконя открыл глаза и посмотрел, на Старха уставились сотни глаз. Он отшатнулся. Перед ним в обличии Микони сидел Многоглазый Шляпник. Тот заметил, что его узнали, усмехнулся криво, подмигнул всеми глазами Старху и прошептал:
– Начнем обучение.
Нерон подался вперед, вытянул перед собой руки, зашевелил пальцами, словно щупальцами, их тут же объяло черное пламя, и изготовился нанести удар по барону Мюнху.
Старх не мог этого допустить. Он должен был остановить Шляпника, даже если тот использовал тело Микони для грязного дела. А остановить его можно было только убив. При этом умрет не Шляпник, а Миконя, чьим телом завладел Нерон. Но Старх сомневался, что Миконя еще жив. Шляпник разрушил его тело, а теперь хотел уничтожить барона.
Старх не долго размышлял. Он хотел было закричать, чтобы привлечь к себе внимание. Но не смог. Тогда он ударил. Он и сам не знал, откуда в его руке взялся длинный кинжал с черной ручкоятью, но лезвие с силой вошло в горло Шляпника. В ту же секунду наваждение прошло. Очки и многоглазость пропала, на него с удивлением и немым укором смотрел Миконя, зажимая рукой горло, откуда еще торчала рукоять кинжала. Кровь чуть сочилась по шее.
Барон Мюнх, привлеченный шумом, обернулся и оценивающе осмотрел смертельно раненного Миконю и растерявшегося Старха. Его казалось ничуть не смутило увиденное. Черный дым полыхнул из его глаз, и барон Мюнх произнес голосом, полным железного скрежета:
– Ты сделал свой выбор.
В ту же секунду воздухолет, Миконя и барон Мюнх оказались проглоченными черным дымом,
