избирательницы ему будут симпатизировать.
— А избиратели — ревновать, — усмехнулся Андрей.
Лешка махнул рукой:
— А избирательниц больше. Правда, у него еще двое детей: от предыдущего брака и внебрачный сынок, но до этого пока пресса не докопалась. Хотя, возможно, он еще пару тысчонок приплатил, чтобы не копали.
— А Инна Светлова?
— Статья тоже заказная, рекламная, но без объявления о том, что это публикация на правах рекламы.
— А почему именно Инна эта засветилась, если это реклама турфирмы? — допытывался Синцов. — Фирма-то не ее?
Горчаков терпеливо отвечал:
— Потому что это она договаривалась о публикации со своим знакомым. Он с фирмы взял со скидкой, с условием, что героиней материала будет Светлова. Как бы интервью с интересной женщиной, а заодно и фирму засветят. И всем хорошо.
— Это точно?
— Говорю тебе, без протокола они все трещат так, что не заткнешь фонтан. Я начинаю понимать преимущества частного сыска. Это здесь в кабинете у них слова не вытянешь.
— А кто знакомый ее? Журналист?
— Журналист, но не тот, который интервью брал. Ее знакомый на радио работает. Он ее вывел на газету. И вот что мы еще накопали!
Горчаков торжественно предъявил нам компакт-диск с корявой надписью фломастером: «Светлова».
— Что это? — Синцов повертел его в руках.
— Это? Запись интервью с Инной Светловой на радио «Женский мир». Передача «Служба и дружба». Они приглашают в студию женщин, работающих в одной конторе, и беседуют с ними на тему, что у них там хорошего и что плохого в женском коллективе.
— Интересно. А ты это слушал? — Синцов потряс диском.
— Пока нет. Но пусть будет. Мало ли, пригодится. Потом вместе послушаем. Значит, что дальше: с Удалецкой интервью было сделано по просьбам трудящихся к Восьмому марта, там и про духи, и про имидж, и про то, как одеваться надо, и как себя вести. Этот материал стоял в редакционном плане.
— Хочешь сказать, что за него не платили?
— Может, и платили, но не журналистке, которую послали с Удалецкой разговаривать, Она сходила в магазин совершенно бесплатно. Между прочим, симпатичная такая девушка.
— Удалецкая?
— Журналистка, — сказал Горчаков, жмурясь и облизываясь, как кот на сметану.
Я подозрительно на него посмотрела. Похоже, мой друг на пороге нового феерического романа. Только сейчас я обратила внимание, что Горчаков в новом пиджаке и обалденном галстуке, который он раньше на работу не носил.
— А ты знал, что ли, что будешь встречаться с этой журналисткой?
— Машка, ты на это намекаешь? — Горчаков взялся за кончик галстука. — Я вообще-то всегда хожу прилично одетый.
— Но этот галстук ты на работу не носил.
— Скажите, пожалуйста! Ты что, меня ревнуешь, что ли?
— Нет, просто хочу знать правду. Горчаков довольно хмыкнул.
— Правда заключается в том, что я — человек из солидного учреждения. И сегодня, идя разговаривать с журналистами, я хотел, чтобы они это поняли. Галстук, между прочим, от Версаче.
— Значит, впечатление ты произвел?
— Произвел, — подтвердил Горчаков. — Я что, по-твоему, уже и понравиться не могу? Я еще ого-го…
— Простите, что вмешиваюсь в вашу семейную сцену, — ехидно прервал нашу перебранку Синцов, — но нельзя ли вернуться к Удалецкой?
— Охотно, — повернулся к нему Горчаков. — Журналистка симпатичная…
— Я сказал, к Удалецкой, — напомнил Андрей.
— Вот я и говорю, журналистка симпатичная. Я ей понравился, поэтому она выдала максимум информации. — И плова встретиться еще раз, чтобы сообщить недостающие подробности? — я ущипнула Лешку.
— А если и так, не вижу в этом ничего плохого, — окрысился на меня Горчаков.
— Конечно, конечно. Я только рада за тебя.
— Да? — подозрительно спросил он.
— Да. Не сомневайся. Так что журналистка?..
— Так вот, — Лешка, то и дело с сомнением взглядывавший на меня, наконец успокоился. — Журналистка Алена. Брюнетка, в моем вкусе…
Я жестом остановила Синцова, уже открывшего было рот. Пока Горчаков не распишет нам все прелести журналистки, мы до сути не докопаемся, надо просто немного потерпеть. В конце концов, мне тоже интересно, что за красотка пленила моего друга и коллегу.
— Вот такая талия, — Горчаков показал руками, — вот такая грудь, хотя, Машка, тебе это неинтересно, это я Андрюхе.
— Продолжай, — кивнул Синцов.
— Очень умненькая. Давно работает, хороший специалист, — это Горчаков явно добавил для меня, чтобы я тоже прониклась симпатией к журналистке Алене. — Ее отправил на интервью главный редактор, она встретилась с Удалецкой; вместе с фотографом, тот сделал несколько фотографий, одна Удалецкой понравилась больше других, ее поставили на текст интервью.
— Твоя Алена в магазине у Удалецкой была? — уточнил Синцов.
— Да. А вообще, давайте ей позвоним, она приедет, и все у нее спросим, что вас интересует. А? Может, я чего упустил, а нам каждая мелочь важна.
Понятно, что нужды в приезде журналистки не было никакой, просто Лешке смертельно хотелось снова с ней повидаться. Мы с Синцовым, переглянувшись, решили не мучить Горчакова и согласиться на то, чтобы журналистка Алена была вызвана сюда.
— Звони, — сказала я, двигая к нему телефон. Но Лешка вытащил свой мобильник; ну конечно, телефон Алены был записан туда.
Поворковав в трубку, Лешка отрапортовал, что Алена будет через двадцать минут, и, подхватившись, понесся в магазин за конфетами, чтобы не снижать планку, заданную личным обаянием и галстуком от Версаче. Синцов задумчиво вышел покурить. Я, воспользовавшись передышкой, села за компьютер и сочинила ответ Марине Маренич от имени прокурора, сдержанно и с достоинством признавая ошибки сотрудников прокуратуры, и понесла его на подпись.
Всю сдержанность и достоинство прокурор недрогнувшей рукой из ответа вычеркнул.
— Нечего их баловать, — сказал он.
— Кого? — не поняла я.
— Экспертов. Если им непонятен вопрос, они могут связаться с лицом, которое вынесло постановление. Подготовьте от моего имени письмо руководителю Бюро судебно-медицинской экспертизы.
— О чем?
— Об этом. Пусть его эксперты не вот этой перепиской занимаются, — он потряс письмом Марины, — а оформлением актов вскрытия в срок.
Я вышла из кабинета прокурора в недоумении. По коридору навстречу мне шел счастливый Горчаков, сопровождая миниатюрную черноволосую красотку. Про талию и грудь он не соврал, отметила я, и глазки вроде бы умные. Посмотрим.
За ними плелся Старосельцев, лицо его отчетливо выражало опасения, что не видать ему эксклюзива, весь эксклюзив уплывет вот к этой вертихвостке, с которой он так опрометчиво познакомил Горчакова…
