Здесь мы усложнили задачу, увеличив количество вопросов и поставив под сомнение законность призыва наших мужей в армию без их согласия. Тем более, что Витя Караванский в кадрах уже свое отслужил.
Проникнуть в приемную председателя Президиума было значительно сложнее, чем в Министерство. В первом эшелоне приемной, на самом входе в величественное здание, мы предстали перед молодым человеком. Он вежливо спросил, по какому делу мы пришли, терпеливо выслушал наши объяснения и также вежливо объяснил, что все это нужно изложить в письменном виде.
Я вынула из папки несколько листков своего заявления и протянула их референту. В заявлении подробно излагались обстоятельства дела и мои претензии к советской власти. Молодой человек стал читать текст. Его серьезное лицо иногда озарялось улыбкой, иногда становилось скучным. Особенно его развеселили строки, в которых я задавала вопрос, где в Конституции записано, что после окончания высшего учебного заведения можно насильно забирать в армию.
Но человек он был, видимо, неплохой, в чем-то нам даже сочувствовал, и потому шепотом посоветовал быть терпеливыми и настойчивыми, так как впереди нас будет ожидать полное непонимание и сплошные отказы. Заявление на имя товарища Ворошилова надо переписать заново, сократить его и более четко отразить суть прошения. Именно — прошения, а не заявления. Заявлять что-то товарищу Ворошилову он бы не советовал.
Все же нам удалось пробиться на второй этаж в приемную председателя Президиума. Здесь нас встретила женщина, строгость которой могла соперничать только с ее недоступностью. Досадливо и нетерпеливо она выслушала нашу, теперь уже, просьбу и попыталась жестко и бесцеремонно разбить в пух и прах наши построения. Но мы стояли на своем — хотим работать с мужьями, и — все. И все же, дама позволила нам пройти в кабинет начальника приемной.
Встретил нас дядечка в белоснежной рубашке с голубыми подтяжками. В руках у него был подстаканник с крепким чаем, на лице — очаровательная улыбка. Он выслушал уже хорошо отрепетированную речь и вышел из-за стола. Дядечка решил, видимо, несколько отвлечься от больших государственных дел и поговорить по душам с провинциальными «дурочками». «А почему бы вам, дорогие девочки, не получить назначение на целину? — лукаво подмигнул он глазом. — Там сейчас нужны инженеры-электрики».
«Мы согласны ехать поднимать целину, но только с мужьями. Объясните, по какому праву их забрали в армию без согласия?»
Настроение высокого чиновника начинало портиться. Он стал нервничать и нетерпеливо позвякивать ложечкой в стакане:
«Сейчас идет большое сокращение Советской Армии. Мы сокращаем армию количественно, но мы укрепляем ее качественно молодыми квалифицированными специалистами. Вот получат ваши мужья назначения куда-нибудь в Сибирь, — и поезжайте с ними. А по таким вопросам в приемную председателя Президиума Верховного Совета приходить, по меньшей мере, смешно. Если у вас все, то — до свидания».
«Нам бы к товарищу Ворошилову на прием попасть…» — робко протянула Люся.
«Товарищ Ворошилов сейчас не принимает, он — на даче. До свидания, дорогие дамы», — и белая рубашка повернулась к нам спиной.
Мы с Люсей Караванской сходили еще на Фрунзенскую набережную в здание Министерства Обороны СССР. Но здесь нас без заранее заказанных пропусков вообще на порог не пустили. И тогда нам стало ясно, что в Москве правды мы не найдем. Дальше ходить по инстанциям не было смысла. Разве что — в Министерство среднего машиностроения, но такого, как нам уже объяснили, не существует.
Я и Люся возвратились в Харьков и стали искать работу. Вскоре Караванская поступила на работу на 201-й завод, освоилась там, и через некоторое время туда же работать пошла и я. Люсю с работы не отпустили, а я вот приехала.
А вы, наши дорогие, наслаждались в это время красотами Крыма. Но мы вас и здесь нашли. Если от нас смог товарищ Ворошилов скрыться, то вам это не удастся!..
Вот такую интересную историю о мытарствах в высоких кабинетах столицы рассказала неутомимая и беспокойная Виктория Магда.
Пробыли «декабристки» всего пару дней. Погуляли по сырой Керчи, поднялись на заснеженный Митридат и, прикупив крымских вин, разъехались по домам. Вита — в Харьков, Тамара — в Киев.
Занятия первого цикла по изучению изделий под названиями «тройка» и «четверка» закончились. Наступило время экзаменов, на которых надо было показать, чему и как мы научились. Их было четыре. Первый — по специальности, второй — по схемам, третий — по проверкам и четвертый — по снаряжению. Экзаменационная комиссия состояла из преподавателя, предмет которого подвергался проверке, нескольких других специалистов, представителя Центра из Москвы и командира Князева.
Все было, как на настоящих экзаменах: билеты, отдельные столики для подготовки и неизбежное волнение. Вот только шпаргалок не было. Их заменяли описания, схемы и инструкции, которые выдавались под расписку в зависимости от содержания билета. Никакие посторонние записи вне специальных блокнотов категорически не допускались.
4 января 1956 года на экзамен по специальности — радиолокационному каналу подрыва изделия — пришел полковник Капустин. Он, как старший по званию и опытный инженер-испытатель, сразу же взял инициативу проведения экзамена в свои руки. После ответа на обязательные вопросы задавал свои — неожиданные и каверзные. Если ответ на его вопрос был нечетким или неполным, с удовольствием дополнял отвечающего и при этом радовался, как ребенок. Он явно гордился и своими доскональными знаниями, и своей ролью на экзамене. Мне он задал несколько дополнительных вопросов и, как мне показалось, ответы его удовлетворили.
Экзамен по специальности успешно сдали все. Да иначе и быть не могло. После институтских экзаменов по распространению радиоволн академику Брауде С. Я. и теоретическим основам радиотехники профессору Кащееву Б. Л. любые экзамены казались легкой викториной. А освоить еще один радиолокатор, которым являлся наш «Вибратор», не представляло никакого труда.
Экзамен по электрическим схемам принимали подполковник Хихоль и майор Тихий. Этот экзамен был посложней, так как охватывал электрические схемы всех блоков изделия в комплексе. Надо было уверенно провести подготовительный или исполнительный сигнал по нескольким листам схем через многочисленные разъемы и соединения. И не только провести, но и указать параметры сигнала на каждом этапе его преобразования. Экзамен длился почти весь день без перерыва на обед. И он был сдан всеми без потерь.
Экзамен по комплексной проверке изделия на работоспособность на стендах, или так называемый «проигрыш», производился бригадой. Несколько экзаменующихся, выполняя по инструкции команды руководителя бригады, имитировали работу изделия на всех этапах его полета. Одна часть находилась непосредственно у изделия и вызывала срабатывание механических контактных узлов. Другая — сидела у стендов и контролировала на пультах параметры электрических сигналов.
До сих пор помню первые команды, которые я подавал в начале работы: «Правая по полету чека — отрыв!» Стоящий на специальном помосте курсант немедленно отзывался: «Есть, правая по полету чека — отрыв!» — и выдергивал из верхней части корпуса чеку.
При команде: «Вдвинуть и выдвинуть БДВМ!» — вертушку временного реле рукой приводили в движение и слегка прокручивали. Как мы уже знаем, неизбежный подрыв изделия при несанкционированном падении его на землю вызывался одним головным контактным узлом — ГКУ и двумя боковыми контактными узлами — БКУ.
На экзамене имитация их срабатывания вызывалась после команд: «Вызвать срабатывание ГКУ!» и «Вызвать срабатывание БКУ!». Осуществлялось это ударами деревянной колотушки по корпусам этих узлов.
На учебных проигрышах эти операции всегда вызывали оживление, которое майор Бугаенко
