— Но ты же в меньшинстве. Нас тут четверо обманутых: два украинца, один литовец и ты один — русский. И только тебе тут, в дремучих лесах нравится. Впрочем, давайте лучше выпьем за светлое будущее, — закончил Дубикайтис. — А то мне сейчас на дежурство идти. И здесь меня Марков подставил.
После Нового года мне еще раз пришлось принимать участие в ночном аврале. На этот раз я сопровождал контейнеры с изделиями, сидя в кабине МАЗа, которые везли их на безымянную станцию…
Завораживающее это было зрелище, когда колонна тяжелых машин громыхала через глухой заснеженный лес. Фары выхватывали из темноты белую бетонку дороги, тяжелые шапки снега на свисающих ветках старых елей, редких конвойных, пританцовывающих на морозе. Лес на несколько минут просыпался от сна, сыпал снегом с потревоженных деревьев и снова затихал на несколько дней.
Работа на «перевалке» уже не увлекала новизной и казалась обыденным, хотя и ответственным делом. Я уже присмотрелся к кажущейся суете и стал замечать тот, невидимый сразу, порядок, который имел место на всех этапах погрузки контейнеров в эшелон. Ко всему можно и нужно привыкать…
Несколько раз Марков, исполняющий обязанности главного инженера, осведомлялся о моих делах, обещал позвонить Чудину и напоминал, что моя служба еще не закончена. Не знаю, звонил он в Главк или нет, но спустя некоторое время меня вызвали в отдел кадров. Хлебников сообщил мне, что пришел приказ о моей демобилизации. На следующий же день я получил в бухгалтерии расчет, оформил документы и получил пропуск на выезд из зоны.
Прощание было коротким. Я с чувством благодарности пожал руку полковнику Ныркову, который относился ко мне благожелательно, выслушал его напутственные слова:
— Это хорошо, что вы уходите от нас тогда, когда еще есть желание и способности строить новую жизнь. У каждого из нас на каком-то этапе возникало желание покинуть армейскую службу, но не у каждого оно было настолько сильным, чтобы его осуществить. Конечно, Родина, долг, защита Отечества — понятия важные и весомые, но чего греха таить, служба в армии имеет и свои материальные преимущества. Все это, вместе взятое, и заставляет откладывать решение непростого вопроса об уходе на гражданку на потом. А потом уже бывает поздно.
Во-первых, самая трудная часть службы, при малых звездочках, проходит и наступает более благополучная ее часть.
Во-вторых, военный человек привыкает к тому, что у него всегда есть вышестоящий начальник, который думает и несет ответственность за нижестоящего. Это удобно. К этому быстро привыкаешь, и дальше это становится потребностью жизни и службы. Человек, которому военная жизнь в тягость, должен уходить из армии, как можно скорее. Нет серьезных намерений — нечего топтаться под окнами, иди туда, где ждет тебя желанная Дунька!
С Халевиным прощанье было формальным, хотя и он пытался дать какие-то наставления. К Филиппову зайти я не решился.
Ребятам устроил «отходную» в общежитии. Оказывается, кочетковцы даже пари держали: отпустят меня из системы или нет. Сейчас они охотно желали мне счастливого пути, но все же напоминали, что на гражданке «такой лафы» уже не будет.
Пересторонин хмурился и молчал, казалось, он что-то снова напряженно обдумывал. Дубикайтис открыто завидовал и похвалялся новыми планами освобождения от ненавистной ему армии. Келеберденко радостно улыбался и просил кланяться «рiднiй Украiне».
Около двенадцати часов ночи, не дожидаясь автобуса, на машине скорой помощи я навсегда покинул арсенал и выехал в Валдай.
Закончилась моя короткая, но необыкновенная служба, которая начиналась со сравнительно добрыми чувствами и намерениями, а закончилась неприязнью и окончательной потерей всех иллюзий в отношении Советской Армии.
Глава VII
Возвращение
Бомба может положить конец не спору, а человеческой цивилизации. И никто на Земле так и не узнает, чей строй был лучше.
Всеобщая война с использованием современного оружия будет иметь последствия, далеко выходящие за рамки предыдущего опыта человечества.
Прошло пятьдесят лет с того времени, когда я распрощался с Советской Армией и отправился в плавание по гражданскому житейскому морю.
Давно уже нет той страны, оборону которой, по замыслу наших вождей, мы укрепляли. Нет уже и Советской Армии, надежды и гордости великого Советского Союза. Россия правдами и неправдами вывезла с территорий смежных республик все стратегическое ядерное оружие и объявила себя приемницей СССР. Оно по-прежнему таится в боеголовках баллистических ракет, бомбах и артиллерийских снарядах. Всякого рода изделия продолжают ждать своего часа в подземных хранилищах и складах. Но звездный час атомного оружия прошел: исчезли традиционные противники, померкли страхи его использования, развеялись тайны и романтика самого его существования. Еще бы несколько лет трезвой и честной разрядки международных взаимоотношений, и атомными штучками интересовались бы только фанатичные страны-аутсайдеры.
Но старые догмы и имперские амбиции все же дают о себе знать. Хочется попугать друг друга старыми испытанными страшилками, активизировать вирусы недоверия, куда-то что-то перенацелить. Империи боятся спокойствия, так как за спокойствием следует застой, а потом — неизбежный распад.
Я это понял давно, а потому все эти пятьдесят лет старался как можно дальше держаться и от политики, и от ее любимого инструмента — армии.
В этой заключительной главе я кратко расскажу о том, что было со мной после увольнения в запас, к чему привела изнуряющая гонка вооружений Советский Союз, как непросто происходило прощание Украины с ядерным оружием, размещенным на ее территории, что стало с полигоном в Багерово и о судьбе некоторых из моих товарищей, отдавших лучшую часть жизни «ядерному щиту» несуществующей страны.
Первый год после демобилизации я проработал в Харьковском институте мер и измерительных приборов. В теплотехническом отделе занимался разработкой и изготовлением полупроводниковых термохолодильников для градуировки термометров. Этой спокойной и мирной работой я бы продолжал заниматься и дальше, но жилищный вопрос, который, как известно, способен испортить многое, встал передо мной во весь свой неприятный рост. К этому времени я уже женился на той симпатичной девушке Лиле, которая меня водила на каток, и мы уже ждали ребенка. Жизнь вместе с родителями в крохотной комнатушке меня мало прельщала, и я стал искать новую работу с квартирой.
И тут дала о себе знать система, которая незримо отслеживала нас, офицеров Министерства среднего машиностроения, вышедших в запас.
Однажды Слава Магда, Глеб Лысов и я получили приглашение на встречу с неким работодателем по
