Выйдя на улицу, Федя снова потащил Ивану за рукав – теперь к подъезду, возле которого стояли ментовские машины. Но Ивана вырвала руку:
– Ты с ума сошел?! Я на родного отца заявление буду писать?!
Выждав, когда дома нет ни матери, ни бабушки, Ивана, нацепив на голову наушники с музыкой «Дважды два», произвела тщательный обыск квартиры. Пересмотрела в шкафу все вещи матери… все документы и фотографии в ящиках комода… и наконец в кладовке, на верхней полке, в коробке из-под обуви нашла старую записную книжку-еженедельник с потускневшей палехской обложкой – русская тройка скачет по зимней дороге.
Осторожно начала листать желтенькие, с обтертыми краями странички этой книжки с разными малозначительными записями типа: «Марина – тел. 5-61-17» или «Кате должна 4 рубля 30 копеек, отдать не позже 5.7.».
И вдруг на дате «9 сентября» – крупная, жирная запись:
– Так!.. – Ивана стала загибать пальцы. – Сентябрь, ноябрь, декабрь. Январь, февраль, март. Апрель, май, июнь! – и сделала победный жест кулаком
Обрадованно подошла к зеркалу, стала принимать царственные позы. Затем, изображая то учителей, то себя, заговорила разными голосами.
За учителя:
– Так, Царицына, к доске!
За себя, величественно:
– Одну минуточку, слушаю вас…
За учителя:
– Царицына, тебе тройка!
За себя, царственно:
– Благодарю вас.
Прервав эту игру, подскакивает к телефону, набирает 09.
– Алло, справочная? Мне, пожалуйста, домашний телефон Царицына Е.Н., ну Евгений Николаича. Наверно…
– Девушка, – ответила ей телефонистка. – Информацию о домашних телефонах мы не даем.
– Как не даете? Почему?
– Новые правила. В целях борьбы с терроризмом…
За окнами автобуса – подмороженными, в инее и с круглыми продышанными проталинами – плыли улицы провинциального города. Чем дальше от центра, тем эти улицы все больше были похожи на деревенские.
Наконец, почти на окраине города, водитель автобуса показал на какое-то неказистое двухэтажное здание и сказал Иване и Феде:
– Вам сюда.
Зябко ежась в своих тощих куртках и прокатываясь на наледях, Ивана и Федя подошли к зданию с вывеской «Паспортный стол».
Внутри, в окошке торчал стриженый затылок, наклонившийся к своей работе.
– Здравствуйте, – сказала Ивана затылку, – нам справку получить.
– Какую справку? – не отрываясь от работы, спросил затылок женским голосом.
– Домашний адрес Царицына Евгения Николаевича.
– Двадцать пять рублей, – сказал затылок.
Ивана и Федя переглянулись и принялись рыться по карманам. С трудом набрали 25 рублей, но – мелочью. И всю эту мелочь аккуратно, стопочками положили на стойку.
Служащая, подняв коротко остриженную голову, глянула на эти стопки, фыркнула, положила на стойку бланк:
– Заполняйте.
И снова склонилась к своей работе – пересчету каких-то квитанций.
Ивана и Федя отошли к столу, Ивана принялась заполнять бланк, старательно вписала: «Царицын Евгений Николаевич» – и шепотом сказала:
– Тут надо год рождения. Какой написать?
– А твоей матери сколько лет? – шепотом спросил Федя.
– Тридцать.
– Иди ты! Она тебя чё – в семнадцать лет родила?
– А что?
– Не, ничё. Ну, ты ж его видела. Сколько ему?
– Я не разглядела.
– Ну, если с машиной, пиши сорок лет. Приблизительно.
Ивана вписывает, относит бланк в окошко. Служащая берет бланк, включает допотопный – трубой – монитор компьютера, неумело вызывает мышкой адресный поисковик и одним пальцем тычет в клавиатуру, вписывая по буквам фамилию «Царицын».
Ивана нетерпеливо ждет, нервничает.
На стене под портретом Путина тикают большие настенные часы.
Наконец на мониторе появляется какая-то информация, служащая долго ведет «мышку» к иконке «печать», нажимает и уходит куда-то в заднюю комнату, откуда слышится характерный звук допотопного струйного принтера.
Ивана изумилась:
– Неужели я сейчас отца получу?
– И всего за 25 рублей, – сказал Федя.
Служащая появилась из задней комнаты, положила на стойку узкую полоску бумаги с двумя еле видными строчками и, опустив голову, опять принялась за свою работу.
– Извините, это мне? – спросила Ивана.
Но служащая, не отвечая, продолжала пересчитывать какие-то квитанции.
– Извините… – снова начала Ивана.
– Ну вам, вам! – сорвалась служащая. – А кому еще? Тут никого нет с восьми утра!
Быстро взяв полоску бумаги, Ивана выскочила на улицу. Федор – за ней.
На улице, разглядывая блеклые строчки на бумажной полоске, Ивана удивилась:
– А чё это она ему возраст поменяла?
– Где? – спросил Федя.
– Вот. На десять лет меньше.
– Ты адрес смотри. Какой адрес?
– Короленко, восемь. Самый центр. Но возраст? Он чё – с мамой ровесник?
– Ну и что? У меня соседи – он ее младше на четыре года! И живут! Автобус! Побежали!
Действительно, из-за угла промороженной улицы показался заиндевелый автобус.
– Стой, у нас же денег нет! – спохватилась Ивана.
– Ничего, бегом! – потащил ее Федя.
Они побежали к автобусу, но тот, не останавливаясь, пронесся мимо.
Федор в сердцах запустил в него куском окаменелого сугроба.
Старый, кирпичный, шестиэтажный дом на пять подъездов. На доме табличка «Улица Короленко, 8». Стоя перед домом, Федя изумленно развел руками:
– Блин, Ива! Он же многоквартирный! А у нас нет никакого номера квартиры.
– Все равно! – решительно сказала Ивана. – Пошли!
И они пошли по пыльным и замусоренным лестницам, от квартиры к квартире, стучали и звонили в двери и, если им открывали, спрашивали:
– Здравствуйте, здесь живет Царицын Евгений Николаевич? Нет? А вы знаете такого?
– Здравствуйте, у вас тут в соседях должен быть Царицын Евгений Николаевич. Не знаете такого?
