— Во всяком случае, — продолжил Ллойд, глядя на Винсента и Болотникова, — я обязан вас предупредить: команда, которая поедет с вами, ни в коем случае не представляет американское правительство. Это ясно?
Болотников утвердительно кивнул.
— О'кей, — Ллойд усмехнулся: — Но мы еще живем в свободной стране, здесь, слава Богу, любой может уехать работать за границу. За исключением президента, конечно. Однако формальности есть формальности, мы не можем их избежать. Слушайте, — он нажал клавишу на клавиатуре компьютера и зачитал с экрана: — «Соглашение между „Ллойд USA, Ltd.“ и российским правительством о создании группы советников по проведению президентской избирательной кампании и условиях их работы…»
— No way! Исключено! — перебил Болотников.
Ллойд изумленно посмотрел на него.
— Я не могу подписать такой документ, — объяснил Болотников. — Если он попадет в прессу — коммунисты нас с дерьмом смешают. Правительство нанимает американцев для проведения избирательной кампании президента России?! На какие деньги? Нет, вот мистер Феррано, у него в Москве фирма, и это он приглашает туда американцев — экспертов, скажем, по изучению автомобильного рынка.
— Но платите вы, — быстро сказал Винсент.
— О, конечно! — подтвердил Болотников. — Платит мой банк, но и деньги будут идти с вашего бизнес- счета, а мы их будем вам возмещать где угодно — здесь, там…
Ллойд вопросительно глянул на Амадео Джонсона, тот кивнул.
— О'кей, — согласился Ллойд, — я скажу, чтобы тут переделали. Но суть остается той же: за наши услуги по сбору команды из семи человек мы не берем с вас ни цента, это подарок нашей фирмы вашему президенту. Хотя в этом году у нас тоже президентские выборы, вы все равно получаете лучших из лучших, это я гарантирую. Но, безусловно, все расходы по пребыванию этой команды в Москве — это за ваш счет плюс каждый из них получает в месяц по десять тысяч. Поверьте, они стоят куда больше! Я надеюсь, когда они выиграют кампанию, ваш президент пригласит нас на банкет и мы будем иметь длительные деловые контакты с вашей страной. Договорились? — Ллойд прямо посмотрел Болотникову в глаза и протянул ему руку…
Тот немедленно пожал эту руку в знак заключения устного соглашения.
— Great! — сказал Ллойд и быстро вызвал на экран компьютера другой файл. — Еще один контракт. Только я не знаю, с кем его подписать… — Он в затруднении перевел взгляд с Болотникова и Винсента на Джонсона и обратно.
— Хотя нет! Знаю! Со всеми вами.
— О чем? — спросил Джонсон.
Ллойд быстро прочел с экрана:
— «Предоставляя в распоряжение российского президента команду самых опытных экспертов по проведению избирательных кампаний, фирма „Ллойд USA, Ltd.“ оставляет за собой эксклюзивные права на создание любого художественного произведения — книги, кино, телесерии и т.п. — на материале событий, которые случатся с этой командой во время их работы в России. Ни один участник команды или организаторы их поездки в Россию не имеют права без ведома и письменного согласия фирмы „Ллойд USA, Ltd.“ использовать этот материал в масс-медиа или продать его». Ну, и так далее, тут всякие легальные пункты насчет копирайта, — Ллойд оторвал глаза от экрана: — Господа, как только вы подпишете это соглашение, все семь экспертов в вашем распоряжении.
— Goddam, you are smart! (Черт возьми, ты не промах!), — хлопнул себя по ляжке Амадео Джонсон. — Сколько ты слупил за эту историю?
— Не твое дело! — улыбнулся Ллойд.
— Но ты уже толкнул ее, точно?
— Sure, — снова улыбнулся Ллойд. Мы в Голливуде.
— Shit! — завистливо сказал Амадео и пояснил недоумевающим Винсенту и Болотникову. — Это же охуительный политический триллер! Новая «великолепная семерка» летит в Россию, чтобы спасти от коммунистов русскую демократию и президента, который вот-вот проиграет выборы! Международный блокбастер! Тонны денег! — Он повернулся к Ллойду: — Кому ты продал эту историю? Оливеру Стоуну? Или Спилбергу?
28
Между тем в Москве, на Пречистенке полным ходом шел монтаж прибывшего из США оборудования. Шесть грамотных инженеров и монтажников, откомандированных Брухом в распоряжение «Рос-Ам сэйф уэй интернешнл», уже и без помощи Александры понимали жестикуляцию Робина и буквально на глазах превращали бывший зал Клуба политпросвещения работников мукомольной промышленности в современный цех разборки и сборки кузовов автомобилей — с поточным конвейером, оборудованным мощными гидравлическими домкратами и подъемниками, с металлорежущими и кевларотянущими станками, с навесными блоками воздушной транспортировки тяжелых деталей, с камерами закачки в дверные панели пулевязкого углепластика, с испытательными стендами, принудительной вентиляцией и стеллажами для запчастей — титановой стали, кевларовых панелей, пуленепробиваемого поликарбонатного стекла и всякого иного технического оснащения.
Вторая группа — строители — занималась превращением ветхой дворовой пристройки с классами рукоделия и игры на баяне в кирпично-бетонный гараж с мойкой, сушкой, а также сигнализацией и прочими системами защиты — в гараже должно было одновременно находиться до двадцати «мерседесов», что для нынешней Москвы весьма рискованно.
И еще несколько слесарей и плотников трудились на втором этаже здания, превращая бывший «Ленинский уголок» и кабинеты самоучебы в офисы, душевую для рабочих, комнату отдыха и т.д.
Робин, который действительно переселился сюда из квартиры на Пушкинской площади, работал по двадцать часов в сутки — и за менеджера, и за монтажника, и за строителя, изъясняясь с русскими языком чертежей, международно известными жестами «вира» и «майна» и лишь изредка прибегая к помощи Александры — тогда он по-английски писал в блокноте какие-нибудь подробности своих инструкций и просил Александру перевести. А русские вообще не нуждались в переводчике, поскольку Робин практически понимал почти все, что они говорили ему по-русски. И Александра, одетая в глухой, под горло, черный свитер, закрывающий синяки на шее, и в такую же темную шерстяную юбку, сидела у телефона и факса во временном офисе на втором этаже, вела факсовую переписку со штаб-квартирой «Мерседес-Бенца» по поводу первого заказа на сто машин «Мерседес-600» и забивала в память компьютера адреса первых клиентов «Рос-Ам сэйф уэй», поставщиков оборудования и другую конторско — бухгалтерскую информацию. А в обеденный перерыв готовила для рабочих бутерброды и кофе.
Ежедневно сюда звонил из Америки Винсент. Александра подробно докладывала ему, как идут работы, какие факсы прибыли от поставщиков броневой стали с уральского танкового завода и производителей кевлара на рязанском «почтовом ящике», но чувствовала, что Винсента это мало интересует — он перебивал ее, спрашивал «а чем ты занята?», а потом резко и почти не прощаясь обрывал разговор. Но на следующее утро звонил снова: «How are you? Как там Робин? А что ты сейчас делаешь?» И почти каждый день в «Сэйф уэй, инк.» наведывался Брух — тоже с утра, когда он, по своему обыкновению, объезжал все свои строительные объекты. В сопровождении Машкова и секретаря-телохранителя Брух, шумно дыша, обходил все помещение, вникал в подробности монтажа оборудования, тут же звонил по «Мотороле» в свое управление и требовал от снабженцев новые строительные материалы, сантехнику или чертежи бетонного забора, которым он решил обнести здание «Сэйф уэй» и часть прилегающего к нему двора. И исчезал так же стремительно, как появлялся, — черный «линкольн» уносил его на следующий объект.
Но сегодня Брух приехал позже обычного и, не заходя ни в будущий цех, ни в гараж, поднялся прямо в офис к Александре.
— Одевайся, поехали! — сказал он.
— Куда?
— На кладбище, «куда»! Сегодня ж девятый день со дня его смерти…
Александра посмотрела Бруху в глаза, потом перевела взгляд на Машкова, на секретаря-телохранителя Бруха и снова — на Бруха. У всех у них были лица людей, выполняющих свой скорбный долг — точно такие, какими они были неделю назад на похоронах ее мужа, тоже организованных Брухом.
