Действительно, там, наверху, негромко звенела «Моторола».
69
Хотя майор Сорокин не считал себя трусом, да и не был им, он — после телефонного разговора с «Земстроем» — покинул свое 208-е отделение и на милицейском «шевроле» покатил по предрассветной Москве. Ему не понравилось, как с ним разговаривали Брух и особенно этот охранник Машков. Угрожать ему, майору милиции! Эти «новые русские» вконец обнаглели! Интересно, как высоко стоят покровители Бруха и куда он может подпрыгнуть за помощью? Но пусть хоть к министру МВД, где доказательства его, Сорокина, связей с бандой, похитившей ребенка? Да, бандиты позвонили ему и через него выдвинули свои условия — потому что фирма «Сэйф уэй» на его территории. Вот и все. «Ляжешь вместе с ними!» Машков, паскуда, брал его на понт, но мы еще посмотрим, кто с кем ляжет! Брух уже сломался и, если помариновать его еще пару часов, сам на коленях приползет, в таких делах главное выдержать характер. Скорей всего через десять — пятнадцать минут они прискачут в 208-е — и Брух, и Машков и, может быть, еще какой-нибудь чин с Петровки. Но прискачут и умоются: «Майор Сорокин сдал дежурство и уехал домой». — «Как это уехал? Он ведь должен был ждать звонка!» — «Он сказал, что вы ему угрожали, и поэтому вышел из игры. Ищите своего сына сами». Ну? И что они будут делать?
Нет, на этом конце все в порядке. А вот почему не отвечает телефон у одноухого — это вопрос. Правда, вчера вечером одноухий сказал «до завтра» — в том смысле, чтоб Сорокин не звонил ему до утра. Но уже почти утро — неужели он просто выключил телефон? Железный парень! Он зашел в 208-е накануне Пасхи, сел напротив Сорокина в его кабинете, положил на стол сделанные в «Живаго» фотографии Винсента со стриптизерками и сказал:
— Ничо фотки, правда?
Сорокин сделал вид, что внимательно рассматривает снимки, но цену им он уже определил: с их помощью можно выжать налог с американцев, которые на его территории сели под крышу «Земстроя», завели собственную охрану и отказались от его милицейской защиты от рэкетиров. Но какую цену запросит за снимки этот одноухий? Сорокин поднял от снимков глаза и сказал:
— Фотки так себе, не порнуха. Секса нет.
— Секса нет, но и быть не может, — сказал одноухий. — И знаешь почему? Потому что они «голубые» — этот лох и его партнер. Немой который.
— С чего ты взял?
— А живут вместе! Сам подумай. — Одноухий стал заворачивать пальцы: — Американцы. Из Калифорнии. Ни одной бабы в Москве не трахнули. И живут вместе! Ясно? Короче, есть заказ. Прижать лоха этими фотками или как хочешь, это твое дело, и вставить меня партнером в их бизнес. Берешься? Десять процентов твои.
— Подожди, а ты кто?
Одноухий достал из кармана визитную карточку и положил перед Сорокиным. На ней значилось:
Фирма «НАДЕЖДА-КОНТАКТ»
Виктор Викторович МОВЧАН
Президент
Член-корреспондент Международной академии прав
Почетный есаул 6-го Императорского полка.
— Понял. Но это понты. Кто ты? — сказал Сорокин, он видел и не такие «примочки», модные у нынешних уголовников.
— Правильно, соображаешь, — удовлетворенно ответил Мовчан. — Моя кликуха «Скачок», можешь просветить в Угро, я у них чистый. Теперь по делу. У этих американцев проблемы с материалами — нет стали бронировать машины и еще какого-то кевлара-фуяра — короче, дерьма. Ты им объясни: они берут меня в долю и все получают, гарантия.
— Чья? — тут же выстрелил вопросом Сорокин, он уже все понял: этот одноухий не сам по себе, за ним есть кто-то весьма информированный и мощный.
Но одноухий не ответил. Он встал, собрал со стола фотографии и двинулся к выходу.
— Эй, в чем дело? — остановил его Сорокин.
— Я не работаю с любопытными. Пока!
И именно этим он понравился Сорокину.
— Стой! — окликнул он гостя. — Я тебя проверял. Садись, мы не договорили.
Мовчан поколебался, но все же вернулся на место и сел, сказав:
— Значит так, майор. В наше время чем меньше знаешь, чем дольше живешь. Ты понял?
— Я-то понял. Но у этих американцев «крыша» знаешь кто?
— Знаю. «Земстрой». Ни хрена — на каждую гайку есть болт с резьбой.
— Тут нужен крупный болт, — уточнил Сорокин.
— Я тебе сказал — с любопытными не работаю. Или ты идешь в долю, или другие найдутся. Кусок большой — бронированные «морсы»!
— Пятнадцать процентов, — сказал Сорокин.
— Десять, — жестко отрезал Мовчан, — и забыли об этом. К делу!
Дело они обговорили быстро и толково — запугать Винсента отправкой этих фото в Американское посольство и в газеты и приплести, что в России за аморалку можно упрятать в тюрьму на шесть лет. А, прижав Винсента, уже нетрудно будет договориться с его партнерами — что это за партнеры, если не могут обеспечить сталью и остальным барахлом?
Однако Винсент на фотках не прогнулся, раскричался, что он сам мафия. Конечно, это был понт — кто сегодня не врет, что он с мафией! А то, что Винсент не трухнул и не прогнулся, лишь подтверждало, по мнению одноухого, его «голубизну» — какой иностранец, кроме гомика, не боится компрометирующих фотографий с голыми бабами? И выходило, что делать его нужно на простом — на этом немом любовнике. А если окажется, что они не любовники — хрен с ним! Без механика, на котором весь бизнес держится, Винсент все равно работать не может.
Сорокин чувствовал, что, помимо делового интереса, за настырностью одноухого войти в «Рос-Ам сэйф уэй» есть что-то еще. Что-то личное — типа мести, что ли? Уж слишком хорошо знал этот Мовчан внутреннюю кухню фирмы. Но помня, что одноухий «не работает с любопытными», Сорокин не стал его выспрашивать. Тем паче что и у него самого были личные к «Рос-Ам» претензии — это была первая на его территории частная фирма, которая отказалась платить ему «за погоны».
Но одно дело — похитить какого-то иностранца, да еще немого механика, за которого никто и дергаться не будет, и совсем другое — стибрить ребенка у начальника «Земстроя», имеющего свою охранную службу. Тут одноухий перебрал, конечно. Но дело сделано и выхода нет — даже сдать одноухого уже нельзя, тут же откроется их сговор и партнерство. Так какого черта не отвечает его телефон?
Сорокин свернул с Садового кольца на Тверскую, извлек из кармана мобильный «Эриксон» и уже собрался набрать номер мовчановской «Моторолы», как вдруг громко рыкнул радиотелефон милицейской связи. Так, похоже, этот Брух все-таки подключил Петровку!
Он взял из клемм держателя трубку радиотелефона:
— Майор Сорокин!
— Сорокин? — сказал знакомый голос. — Это Машков. Не клади трубку, тут с тобой одна девушка поговорить хочет.
— Какая еще девушка?
Но вместо Сорокина ему тут же ответил детский голос:
— Алло, папочка! Ты уже отгадал кто говорит?
У Сорокина сердце упало в мошонку — его дочке было три года и два месяца.
— Да, Светик, я отгадал… — сказал он враз высохшим голосом.
— К нам дяди пришли. Много дядей. И принесли мне конфеты. Можно, я скушаю?
— Нет, Света, нет! Дай ему трубку!
— Алло, — объявился в трубке голос Машкова. — Ты все понял? Или хочешь еще с мамой своей поговорить?
— Я все понял, — обреченно сказал Сорокин. — Тогда давай наводку. Быстрей.
