– Конечно, вызвала! Пусть тебя посадят, кретин! – крикнула из-за двери Алла, которая никакого звонка не слышала, потому что продолжала бить посуду. А звонок в прихожей уже трезвонил без остановки. Саша в панике заметался, увидел открытое окно и… выпрыгнул из него с разбегу, совершенно забыв, что он только несколько часов назад переехал с первого этажа на третий.
Очевидцы рассказывают, что он упал на мостовую брайтонской Третьей улицы в двух метрах перед бампером патрульной машины, проезжавшей тут с дежурным объездом. Что полицейские с трудом успели затормозить, а один из них, подойдя к Саше, лежавшему в шоке и с поломанными ногами, узнал его и удивился:
– Это ты? Опять? Ты же только неделю назад вышел под залог…
Потом полицейский посмотрел наверх, на окно, из которого выпал Саша, увидел в этом окне фигуру полуголой Аллы и спросил у Саши:
– Кто это?
– Моя жена… – простонал Саша.
– Она тебя выбросила в окно?
– Нет. Я сам выпрыгнул.
– От такой красотки? – удивился полицейский и сказал своему партнеру: – Эти русские – психи. Вызывай «скорую помощь».
Питер и Билл сидели в госпитале, в палате Саши Лазарева, и Билл читал Саше описание примет ювелирных аферистов, сделанное Менделем Асафом. Но Саша отрицательно покачал головой:
– У нас на Брайтоне таких нет. Это залетные.
И поморщился от боли и неудобной позы, потому что обе ноги его были в гипсе и подняты на растяжках.
– А Натана Родина ты знаешь?
Алекс снова покачал головой:
– Нет.
– А Давида Шмеля?
– Кто же не знает Давида? Но Давид Шкаф вам ничего не скажет даже под пыткой. Он «вор в законе» и шесть раз сидел в России в тюрьме. Он дикий человек.
– Это мы знаем. Интересно, как вы все проехали сюда? – спросил Билл, имея в виду, что эмиграционные власти не впускают в США бывших уголовников.
Саша пожал плечами:
– Проехали. Ты думаешь, я декларировал, что я сидел в тюрьме? Что я – идиот?
– А почему ты испугался полиции? – спросил Питер. – Даже если бы пришла настоящая полиция? Ты же теперь работаешь с нами, зачем прыгать в окно?
– Потому что я идиот! Я был пьяный и все забыл!
– Я тебе не верю. Ты врешь. Что-то было другое, почему ты испугался полиции. Между прочим, вчера вечером было ограбление на Пятой авеню.
– Я тут ни при чем. У меня есть свидетели – я весь вечер мебель таскал.
– А ты знаешь, что любого из вас можно депортировать из страны за то, что вы скрыли свое пребывание в тюрьме?
Саша пожал плечами. Теперь, когда у него поломаны ноги, какой депортации ему бояться?
– Well, – сказал Питер. – А если завтра к Давиду… или к Пине Громову, или к любому из вас придут гэбэшники и станут вас шантажировать? Мол, они подбросят нам документы о ваших прошлых делах в России? Как ты думаешь, Давид согласится на них работать?
– Ну, смотря что они попросят… – сказал Алекс.
Выйдя из госпиталя, Билл сказал Питеру:
– Ты понял? Теперь КГБ уже не нужно учить Ли Освальдов в Москве. Теперь у них для такой работы полно тут своих людей.
– Мне плевать на Освальдов, – сказал Питер. – Все, что я хочу, – это защитить таких людей, как этот старый дурак из скобяного магазина. Нам не нужны тут русские, которые будут наебывать наших стариков! Верно?
Но поскольку ни один из осведомителей не опознал по приметам аферистов, надувших старика Асафа, Биллу Мошелло и Питеру Гриненко оставалось разыграть последнюю карту – Натана Родина. Когда Родин позвонил страховым агентам Злотнику и Пильчуку, они согласились уплатить ему дань. Правда, не десять тысяч, а пять – Билл и Питер научили их, что так естественней. Церемония замирения и передачи денег была назначена на 6 вечера в ресторане «Золотой обед» на Квинс-бульвар, прямо напротив здания квинсского суда и в нескольких кварталах от офиса ФБР. Но Родин не обратил на это соседство никакого внимания. Как сказал Билл Злотнику и Пильчуку, «он так голоден на деньги – он приедет за ними куда угодно, даже к нам в офис!» Так что проблема была не в том, чтобы заманить Родина в ловушку, а в тех, кто должен был исполнять роль приманки, то есть в Злотнике и Пильчуке. Они оба трусили до неприличия, потому что Родин сказал им, что он приедет с Давидом Шмелем. Биллу и Питеру пришлось потратить несколько часов в баре «Ред Лэбстер» на моральную подготовку этих страховых агентов к встрече с вымогателями. Потом, поднявшись в офис, Питер и Билл отвели их в пустую комнату, раздели до пояса и липкой лентой приклеили каждому к бедру по «Наягре» – портативному магнитофону с двумя крошечными микрофонами, которые крепятся на груди и спине. «Наягра» обладает двумя скоростями, при замедленной скорости одной кассеты хватает на три часа записи, но запись получается не совсем качественной, а при нормальной скорости – на полтора часа и качество записи первоклассное.
– Не бойтесь! – говорил Питер русским страховым агентам. – В ресторане вас будут охранять два наших агента, я вас с ними сейчас познакомлю. У них будет микрофон и передатчик, и я буду слышать в машине весь ваш разговор. Если я почувствую, что что-то идет не так или вам грозит опасность, я дам нашим агентам команду вмешаться. Сразу! Я обещаю! Так что – stay cool, не бойтесь!
– I am afraid nothing! (Я ничего не боюсь!) – храбро заявил бледный Злотник.
– Конечно! – сказал ему его партнер. – Поэтому ты вчера застраховал свою жизнь на десять миллионов.
Но все прошло нормально. Родин и Давид Шкаф приехали вмеcте на новеньком синем «шевроле», запарковались на платной парковке и, сопровождаемые издали мощным объективом фотокамеры Питера, прошествовали в «Золотой обед». Родин оказался худым черноволосым мужчиной, среднего роста, в модном плаще, а Давид – широкоплечим пожилым «шкафом» килограммов на сто сорок, с крупными руками, тяжелой, плохо выбритой челюстью и косой челкой. На его плечах была черная кожаная куртка, а на бычьей шее – толстая золотая цепь. Было очевидно, что он в этой игре – дубина, взятая для устрашения.
Они зашли в ресторан, хмуро поздоровались за руку со Злотником и Пильчуком, заказали пиво, креветки и стейки – все за счет страховых агентов.
– Ну! – требовательно сказал Родин, едва официантка поставила перед ними стаканы с холодной водой. – Вы принесли?
– Конечно, – ответил Злотник. – Как обещали. Только я хочу сразу договориться на будущее: больше никакого битья!
– О чем разговор! – сказал Родин и протянул руку за деньгами: – Давайте!
– Нет, подожди, Натан! – вмешался Пильчук. – Так дело не делается. Все-таки мы вам даем немаленькие деньги и хотим каких-то гарантий.
– Какие ты хочешь гарантии? – хмуро уставился на него Давид.
Тут официантка принесла им пиво и креветки и Пильчук умолк.
– Можешь говорить при ней, – сказал Родин Пильчуку. – Она все равно ни хера по-русски не понимает!
– Ну, я не знаю, какие гарантии… – сказал Пильчук, пока официантка расставляла на столе пиво и еду. – Но подумай сам, Давид! Ты приходишь к нам в офис, мы тебя не знаем, а ты сразу бьешь нас по морде. Ну, так же тоже нехорошо!
