когда-то Гжельский показывал Алене. — Вот, — сказал он, — я хотел бы эту вещь продать.
В лучах люстры ожерелье так засверкало своими голубыми бриллиантами, что даже менеджер изумленно присвистнул.
А Христиан Верон осторожно, как нечто хрупкое, взял ожерелье двумя руками и стал разглядывать.
— Что вы об этом думаете? — спросил он у менеджера после паузы.
Менеджер положил ожерелье под микроскоп и посмотрел в окуляр.
— Я думаю, — доложил он, — это оригинал и, конечно, раритет. Цветные алмазы в природе встречаются крайне редко, а ограненные из них бриллианты наперечет во всех мировых собраниях. Это, конечно, редчайшая вещь и изумительная работа.
— Кто мастер? — спросил Верон.
— Сам я не берусь определить, — ответил менеджер. — Но наши ювелиры… — И он нажал кнопку на телефоне, сказал в селектор: — Мсье Кодас, зайдите сюда на минутку.
Тотчас из задней комнаты вошел ювелир с лупой на лбу, менеджер молча показал ему ожерелье, тот надвинул лупу на правый глаз, стал рассматривать ожерелье, а затем двинулся с ним к выходу.
— Нет-нет! — поспешно вскочил Красавчик. — Ожерелье отсюда не выносить!
— Мсье, я только поищу его в каталогах, — объяснил ювелир.
А менеджер изумленно воскликнул:
— Мсье, вы нам не доверяете?
— Ожерелье не выносить! — жестко повторил Красавчик.
Ювелир пожал плечами:
— Пожалуйста… — И отдал ожерелье менеджеру. — Я принесу каталоги сюда…
Менеджер, держа в руках ожерелье, повернулся к Красавчику:
— Мсье, а откуда у вас эта вещь?
— Это моя собственность.
— У вас есть документы на нее?
— Если покупатель проявит заинтересованность, я их представлю.
Телефонный звонок прервал этот разговор, менеджер взял трубку:
— Алло. Вы уверены? Русской императрицы?! — И, положив трубку, снова обратился к Красавчику: — Знаете, у нас возникли сомнения относительно легальности этой вещи. Пожалуй, мы сохраним ее у себя, пока вы не представите документы…
— Нет, знаете, — усмехнулся Красавчик, — эта вещь моя, и я вам принесу ее в следующий раз вместе с документами.
— В каталогах она значится собственностью российской императорской семьи, — сказал менеджер.
— Вот именно! — с видом оскорбленного благородства воскликнул Красавчик. — Я и есть из императорской семьи! Вы же слышали — моя фамилия Романов! Я Николай Романов Третий! — И, выхватив ожерелье из рук опешившего менеджера, быстро пошел к выходу.
Менеджер и Христиан Верон изумленно смотрели ему вслед, а затем менеджер, придя в себя, схватил телефон и набрал короткий номер.
— Секьюрити! — сказал он в трубку.
Красавчик, сдерживая себя, быстрыми шагами шел к эскалатору в толпе праздношатающейся по галерее публики, когда вокруг него возникло какое-то волнение и несколько рослых «покупателей» вдруг стали прижимать пальцами крохотные наушники в своих ушах и озираться по сторонам, ища кого-то глазами.
Один из них остановил свой взгляд на Красавчике и двинулся ему наперерез.
Красавчик рванулся в сторону, нырнул в ближайший магазин, который оказался салоном женского белья, и уже бегом стал лавировать меж стендов с бюстгальтерами, колготками, корсетами и женскими комбинациями. И вдруг увидел Алену, стоявшую подле одного из стендов с двумя фирменными, от «Фифтс авеню», сумками в руках.
При виде бегущего Красавчика Алена от неожиданности замерла, хотела что-то сказать, но Красавчик, задев на ходу ее сумки с покупками, пронесся мимо, а следом за ним промчались агенты секьюрити.
Это было как видение, как мимолетный призрак, и Алена стояла на месте, изумленно хлопая глазами. Ее Принц, ее Красавчик — здесь, в Монако, что-то украл в магазине? Это невероятно!
Между тем Красавчик, выбежав из магазина женской одежды, вскочил на эскалатор и уже расслабленной походкой двинулся по ступеням вниз.
Там, у последней ступени, его ждали агенты секьюрити.
— Мсье, пройдемте с нами.
— А в чем дело?
Один из агентов жестко взял его под локоть:
— Пройдемте, у нас есть к вам вопросы.
Окружив Красавчика, агенты завели его в служебную комнату.
— Мсье Романов, мы должны вас обыскать.
— Но почему? Вы не имеете права! Я из императорской семьи!
Но агенты уже вынимали все из его карманов — бумажник, деньги, паспорт.
— Это вам не Франция и не Россия. Это Монако, мсье. Здесь мы имеем право на все.
Однако ожерелья Екатерины они у Красавчика не нашли. Открыв его паспорт, они изучили фотографию, запись «ROMANOFF NIKOLAY ALEKSEEVICH» и прочие записи, затем вставили паспорт в компьютер. У компьютера претензий к паспорту не оказалось. Тем не менее Красавчику его не отдали, а спросили:
— Как вы оказались в Монако?
— Проездом. Есть еще вопросы?
— Да, есть. Пожалуйста, идемте с нами.
И они вывели его на улицу, к полицейской машине, где стояли трое полицейских в форме. Агент секьюрити молча передал им паспорт Красавчика.
Красавчик возмущенно спросил:
— Что это значит? Я арестован?
— Нет, мсье, — сказал полицейский. — Но у нас есть предложение.
— Какое?
— Для начала сядьте в эту машину.
— Значит, я все-таки арестован?
— Что вы! Мы просто рекомендуем.
Красавчик, принужденно пожав плечами, сел в полицейскую машину, два полицейских тут же уселись справа и слева от него, третий занял место за рулем, и машина тронулась — именно в тот момент, когда из подземного гаража торгового комплекса выехала открытая «альфа-ромео» Алены. Но Алена не обратила внимания на полицейских, проехала мимо и свернула к старому городу, а Красавчик, проводив взглядом Алену, отвернулся с каменным лицом, и полицейская машина нырнула в туннель.
Сразу за выходом из туннеля они миновали бензоколонку и маленький придорожный камень с надписью «Княжество Монако» и тут же остановились. Полицейские вышли из машины и жестом приказали выйти Красавчику. Потом протянули ему его паспорт и сказали:
— Мсье Романоф, вот вам ваш паспорт. А теперь… Видите этот камень? А на той стороне дороги бензоколонка, видите? Так вот, проведите между ними воображаемую черту и запомните: вы не должны ее пересекать. Ваша нога больше никогда не должна ступать на землю княжества Монако. Вам ясно?
— Но почему? — возмутился Красавчик. — Мой паспорт в порядке. В чем вы меня обвиняете?
— Этого мы вам объяснять не должны, это вам не Франция. Предупреждаем: если мы когда-нибудь встретим вас в Монако, у вас будут большие неприятности.
— Но я Романов!..
— Вот именно. Оревуар!
