— Почему вы со мной не разговариваете?
— Хр-р-р…
— Вы рассердились?
Она подобрала перышко, выпавшее из подушки, и провела под носом Джонатана. Тот чихнул. Капуста, забившая рот, вылетела фонтаном. Юноша пролепетал:
— Пожалуйста, освободите меня! Эти люди — ваши враги.
— А что вы мне дадите, если я вас развяжу?
— Я вас поцелую, только давайте быстрее.
— Я и так могу с вами поцеловаться, если захочу. Что такое Чистота?
— Изобретение начальника полиции. Так он может следить за людьми, якобы проверяя, насколько они чисты.
— А вы сами?
— Со мной все гораздо сложнее.
— Вы выдержали экзамен, я вас развяжу.
Джонатан потер запястья:
— Скорее, мы и так потеряли много времени!
Канцлер ждал их на второй ступеньке лестницы.
— Мы не можем ехать. У нас украли три десертных ложечки. Я и так и сяк пересчитывал, они пропали. Не хватает трех десертных ложек.
— Я вам другие куплю, — пообещал Джонатан, — нельзя терять ни минуты. Поехали.
Старик перегородил ему путь.
— И речи быть не может. Вы нигде не найдете подобного раритета. Они — коллекционные, из коллекции Видама Оранжского, чья жена коллекционирует коллекционеров. Она хранит их в просторном прохладном помещении. Там же находится Видам, поскольку он тоже занимался коллекционированием. Подробности этой запутанной истории изложены на ручках ложек. Это бесценные вещи.
— Сумасшедший старикашка, — парировала Ангина.
— Вы можете оскорблять мои разум и плоть, однако я настаиваю, что необходимо найти ложечки.
Джонатана осенило.
— Давайте обыщем братьев Бородачей. Их трое, а недостает как раз трех ложек…
Операция прошла успешно. Пьяница прижимал к груди бесценные столовые приборы и восторженно шептал:
— Мои малютки, лютики мои золотые, воробышки-перепелочки, йогуртики мои дорогие. Не бойтесь, я с вами.
— Быстрее, братья Бородачи не могут спать вечно!
Стоило им выйти на крыльцо, как прямо перед ними затормозил огромный мотоцикл, с которого слез мужчина преклонных лет в сапогах, шлеме и облегающем кожаном комбинезоне. Джонатан моментально догадался, что это Смаркэш.
— Кофея! — раздраженно гаркнул разбойник. Та сразу подбежала к благоверному.
— Как поживаете, женушка?
Голос Смаркэша наводил такой ужас, что Ангина прижалась к Джонатану.
— Хорошо, мой господин. Удачно ли вы съездили?
— Лучше не бывает. Выжимал по семьдесят километров в час. Как себя чувствуют мои замечательные друзья братья Бородачи?
— Отменно, мой супруг. Еще почивают в своей спальне.
— Спят после девяти? На них не похоже! Они случайно не заболели?
— Не волнуйтесь, мой драгоценный муж, они пышут здоровьем. Они даже заказали себе обильный завтрак.
— Что? Заказали завтрак, а сами еще спят? Вы меня удивляете, милая женушка!
Бедная Кофея покраснела до корней волос и пролепетала:
— Потом они снова заснули… Полагаю, они еще дремлют… Впрочем, я не уверена…
Смаркэш посверлил ее своими желтыми глазками, затем его взгляд переместился на стоявших рядышком Ангину, Джонатана и Канцлера.
— Кто эти люди?
— Шапочное знакомство. Не беспокойтесь, они тут проездом.
— А рыженькая малышка аппетитная…
— Какая-то принцесса. Даже не знаю, откуда взялась.
Разбойник подошел к жене, будто намереваясь поцеловать.
На самом деле он прокусил ей ухо до крови. Кофея зарыдала.
Мерзавец отвратительно улыбнулся, обнажив гнилые зубы.
— Поплачьте, мадам, слезы вас молодят. Побегу поздороваюсь с дорогими братьями Бородачами.
Муж удалился в покои замка, а Кофея прихрамывая подошла к Канцлеру:
— Бегите, бегите, пока не поздно! Он жуткий человек. Он снимет с вас семь шкур, оставит вас с носом, развяжет язык, выкрутит руки. И все исключительно по злобе, потому что удовольствия от этого он никогда не получает.
— А вы, бедная Кофея?
— Я — Другое дело. Меня он любит. Должна признаться, что он оставляет меня с носом, развязывает язык и выкручивает руки с такой любовью, что мне даже приятно! Меня беспокоит ваша безопасность. Спасайтесь. С вами, Санта-Клаус, мы увидимся в Америке. Вы станете певцом мировой величины, и мы вместе выпьем реки шампанского…
— Я пока окончательно не выбрал определенного жанра. Я в поисках. То ли остановиться на фолке, то ли на строевых песнях. Сейчас публика очень изменчива.
— Бегите, бегите. Дайте я вас обниму, Джонатан. Удачи, Принцесса!
Из замка раздался ужасный голос:
— Кофея! Задержите своих друзей!
Принцесса со свитой запрыгнули в слона, и они вихрем умчались.
— Быстрее! — кричала Ангина. — Быстрее!
Джонатан следил, как в боковом зеркальце стремительно увеличивалась черная точка. Смаркэш гнался на ними на мотоцикле.
— Быстрее! Быстрее!
Грузовик не вписался в поворот. Раздался страшный звон разбитой посуды. Опять отцепились ремни.
— Фарфор! — простонал Канцлер и нажал на тормоза.
Слон заскрипел всеми своими сочленениями, развернулся и встал поперек дороги. Секунду спустя мотоцикл на всем ходу с грохотом врезался в слоновью тушу. Смаркэш описал в небе дугу и рухнул раскорякой прямо на хобот. Соскользнув с него, он угодил в канаву, куда воткнулся ногами кверху, словно дерево с развилкой. Мотоцикл напоминал скомканный лист бумаги.
— Надеюсь, он на меня не обидится, — вздохнул старик и пошел проверять свой бесценный груз. Когда он вернулся, его морщинистое лицо было похоже на листок, исчирканный каракулями.
— Двенадцать разбитых тарелок, шесть испорченных пластинок, от нормандского шкафа отвалились дверцы. Если так пойдет дальше, у меня ничего не останется! Кто возьмет вас, Принцесса, без королевства и приданого?
— Ты и возьмешь, мой славный Канцлер.
— Я бы с удовольствием, Принцесса, но не думаю, что моя Печенка даст на то свое согласие.
— Надо ее убедить.
— Последнее время она часто раздражается. Хочет, чтобы я поскорее отвез вас к дядюшке. Она дуется и царапается, как бешеная кошка. У меня пока получается ее утихомиривать, но придет день, когда я буду вынужден ей подчиниться.
— И что случится в тот день?
