Великий обман. Выдуманная история Европы

подают в первую очередь междисциплинарные исследования рос­сийских критиков историографии, применяющих методы системного анализа, точных и естественных наук, а также сравнения с историей спе­ циализированных разделов человеческой деятельности (с историей тех­нологий, отдельных наук), которым католическая церковь уделила мало внимания. Другое дело, что восстановленная так история будет охваты­вать лишь ту краткую часть нашего прошлого, в которую существовала письменность и велись исторические записи. А это всего несколько сто­летий, меньше, чем тысяча лет.

Примечания редактора перевода к послесловию

1

И до сих пор решительно отвергаемые первой волной современ­ных немецких критиков хронологии, сгруппировавшейся вокруг Хери-берта Иллига.

2

Эта группа объединена под эгидой интернет-журнала «История и хронология» и Исторических салонов в Карлсруэ и Потсдаме. Важно под­черкнуть, что корни этого нового хронологического радикализма восхо­дят к немецким классикам Балдауфу и Каммайеру, о которых рассказано в настоящей книге, а также к другим западным критикам, лишь частично освещенным выше. Истинный симбиоз немецкой хронологической кри­ тики с российской «новой хронологией» еще ждет своей реализации.

3

Даже и в лагере Иллига все большее число авторов приходит к вы­воду, что вся реальная история человечества разыгралась в последнюю тысячу лет.

4

Средний возраст в 20 лет все еще слишком велик. К тому же исполь­зование средней продолжительности царствования может дать лишь при­близительные представления о длительности той или иной эпохи, но не точную хронологическую информацию (даже если мы отвлечемся от до­стоверности списков правителей). Астрономические расчеты применял и Петавиус, так что дело здесь не в астрономическом характере методики, а в степени точности ее применения. Главная заслуга Ньютона в том, что он продемонстрировал зависимость хронологии от выбора источников. Из этого следует, что множество используемых историками источников внутренне противоречиво и что существует необозримое количество хро­нологий, каждая из которых соответствует небольшому набору источни­ков (часто к тому же сфабрикованных в эпоху Возрождения) и противо­речит почти всем остальным.

5

Хотя статистические оценки и рассмотрения и играют важную роль в той революции, которую труды академика Фоменко вызвали в совре­менной математической хронологии, нужно подчеркнуть, что наиболее революционным в методике А. Т. Фоменко было гениальное использование анкет-кодов, позволяющих экстрагировать из зыбкого романтиче­ского описания прошлого, столь характерного для историков, историче­скую информацию, могущую подвергаться статистической оценке.

6

Следуя Великовскому, Маркс считает, что этот коллективный нев­роз вызван стремлением человечества забыть ужасы планетарной ката­строфы недавнего прошлого. Отвергая – в такой его форме – это по­ ложение вместе с Топпером, хочу подчеркнуть, что определенная доля истины в нем присутствует: наряду с корыстной подделкой документов и источников, безусловно, существовала и деятельность по придумыва­ нию прошлого, основанная на распространенной ментальности, на не­кой духовной атмосфере, на неверных представлениях о прошлом, о масштабах времени, о том, что из себя представляет история, и о степени допустимости литературного вымысла в качестве исторического эрзаца.

7

Если даже в российской аудитории, которая имеет реальную воз­можность ознакомиться в оригинале с работами А. Т. Фоменко, его глав­ного соавтора Г. Б. Носовского и др. пишущих по-русски критиков исто­ риографии, весьма распространены лансируемые историками злостные измышления и искажения действительной научной позиции названных авторов, то можно себе представить, какова ситуация в отделенной язы­ковым барьером немецкой читательской среде. Распространяемые Илли-гом и питающимися слухами газетными борзописцами обвинения в сле­пой вере в документы, незнании археологии, склонности к идеологии русского шовинизма и прочая чушь отравляют атмосферу, в которой при­ходится работать нашей группе младокритиков.

8

В этих статьях интенсивно подчеркивался инновативный междис­циплинарный подход Фоменко и Носовского, применение ими ретро­спективных астрономических расчетов с большой точностью и с учетом всех возможных вариантов решений, анализ старинных карт и привле­чение самых разных иных научных подходов. Если историки пишут с важным видом всезнающих ревнителей религии для посвященных, то книги Носовского и Фоменко проникнуты уважением к читателю. По­следнего не посвящают в святая святых, чуть-чуть приоткрывая перед ним завес тайны (такова манера письма историков), а привлекают к на­ пряженному криминологическому поиску тех осколков истины, кото­рые еще можно восстановить после столетий уничижительной работы историков.

9

Российскому читателю Великовский, первая книга которого вы­шла в свет в 1950 г., долго оставался неизвестным. Издание в советское время книг еврейского автора из США, выросшего в известной сионист­ ской семье в Москве и сыгравшего важную роль в создании еврейского университета в Иерусалиме, было невозможно. В начале 20-х годов в Берлине молодой Великовский создал Еврейский научный журнал, положивший начало объединению ученых с целью создания названного университета (Альберт Эйнштейн руководил в журнале отделом физи­ки). Лишь после перестройки, в середине 90-х годов, в Ростове-на-Дону издательство «Феникс» опубликовало перевод всех книг Великовского и даже издало первую в мире биографию не признанного академиче­скими кругами ученого-новатора.

10

Из данной оценки деятельности И. Великовского, одного из са­мых блестящих умов XX века, трудно понять грандиозность его вклада в процесс возникновения современной исторической критики в Герма­нии, Англии и США. Его исследования не просто показали, что египет­ская история удлинена, по меньшей мере, на 550 лет, но и продемон­стрировали убеждение в том, что естественнонаучная информация с трудом подвергается фальсификации и может служить отправной точ­кой для критики исторических воззрений. Кроме того, он стал основа­телем набирающего силу движения неокатастрофизма, к которому при­мыкают все новые и новые слои ученых. Сделанные им на основании катастрофических воззрений предсказания о