— Я была у Ляльки, — тихо ответила Наташа.
— А позвонить было трудно?! Я всю ночь не спала!
В это время в комнату вошел Николай. В майке и тренировочных штанах. Мощные ручищи были покрыты черным жестким волосом, рот зловеще щерился. Глазки пронизывающе глядели на Наташу.
— Загуляла, видать, девка, — фыркнул он.
— Не здесь же сидеть, на тебя смотреть, — вся напрягаясь, процедила Наташа. Ей казалось, сердце выпрыгнет из груди, до того оно стучало.
— Ты чо? — сделал он шаг к ней.
— Сядь, — дрожащими губами произнесла Наташа.
Однако садиться Николай и не думал.
— Твоего бандюгана-то убили, я слышал? — ухмыльнулся он. — Туда и дорога! И ты со мной так не говори…
В этот момент раздался телефонный звонок. Наташа бросилась к телефону. Звонил Виталик, встревоженный донельзя.
— Наташа! Наташа! Ты где была? — почти кричал он в трубку.
— Да ты успокойся, что ты? — тихо сказала Наташа. — Я поехала к подруге. Все нормально. От нее мы вместе пошли на работу.
— В следующий раз я доведу тебя до двери.
— Хорошо, Виталик. Если он только будет, следующий раз, — вздохнула Наташа.
— Будет. Обязательно будет, — резко, непохоже на себя произнес Виталик.
— Ладно. До свидания. Спасибо, что позвонил. — Наташа положила трубку и увидела, что Вера Александровна строго и внимательно глядит на нее, стоя у своей двери.
— Добрый вечер, Вера Александровна, — улыбнулась Наташа.
— Добрый, добрый, — задумчиво протянула старушка.
Наташа зашла в свою комнату, переоделась и легла на кровать. Ей не хотелось выходить, не хотелось видеть Николая и мать, выяснять какие-то отношения.
Непонятные, противоречивые чувства охватывали ее Она чувствовала себя сильной, защищенной и в то же время ощущала себя порочной, грязной девкой. Ей было хорошо и одновременно горько и страшно. Настроение ее менялось каждую минуту, щеки раскраснелись, сердце билось учащенно. Она взяла книгу, прочла страницу и отложила.
В комнату вошла мать, принесла ей ужин.
— Покушай, Наташа, ты же проголодалась.
— Спасибо. — Наташа встала с кровати и села ужинать.
— Что с тобой происходит, Наташа? — спросила мать. — Почему ты так разговариваешь с Николаем?
Наташа отложила в сторону вилку и странно поглядела на мать.
— Мама, извини меня, ты ужин принесла для того, чтобы поговорить о твоем муже? Если мы будем о нем разговаривать, я есть не смогу.
— Почему? — глупо спросила настырная Люба.
— Мне разговоры о нем портят аппетит. Давай о нем вообще не говорить или уж как-нибудь на свежую голову.
— Ты непонятно ведешь себя, Наташа. Вызывающе. Дома не ночуешь.
Наташа опять странно посмотрела на нее.
— Глупая ты очень, мама. Или придуриваешься.
Я очень устала и ни о чем сейчас разговаривать не собираюсь. Все. Я доела. Спасибо.
Люба открыла было рот, но Наташа резко вскочила с места.
— Мне что, опять уйти ночевать к Ляльке?! — крикнула она.
— Да ладно, ну тебя! Отдыхай, — махнула рукой Люба, упорно не желавшая понимать, что происходит в их доме.
Глава 9
Кружилась голова от нахлынувших воспоминаний.
Наташа машинально что-то отвечала покупателям, показывала им книги, старалась быть вежливой и внимательной. Действовала, словно робот. А время тянулось в этот вечер ужасно медленно. Наконец раздался протяжный звонок, извещающий покупателей, что пора покидать магазин.
…Когда Наташа после визита к следователю вернулась на работу, Лялька схватила ее под руку и зашептала:
— Наташ, тебя чего, в убийстве, что ли, подозревают? Тут следователь приходил, длинный такой, все выспрашивал: где была с десяти до двенадцати, где обедала, не отлучалась ли куда.
— Да ты что? — улыбнулась Наташа. — Ты понимаешь, когда происходит убийство, проверяют всех, кто мог быть в квартире в это время, алиби, понимаешь, проверяют, есть ли у человека свидетели, что он был в момент убийства в другом месте. Сама с книгами работаешь, а детективы что, не читаешь?
— Вообще-то нет, — пожала плечами Дядька. — Не люблю про убийства и кровь, про разборки всякие.
Я больше люблю что-нибудь про любовь, задушевное…
— Слушай, Ляль, я сбегаю кофейку попью, ты еще поработай за меня. Голова болит, и погода такая мерзкая…
— Хорошо, хорошо, иди…
Выйдя из магазина, Наташа заметила Николаева, склонившегося над своим «жигуленком». Он что-то крутил в капоте, потом садился за руль, пытался завести машину, и все безуспешно. Наташа улыбнулась, видя его гримасы. Она повернула за угол…
…И вот подошел к концу рабочий день. Он оказался для Наташи хоть и неполным, да очень трудным, слишком многое в него вместилось. Допрос в управлении, подозрения матери и следователя и воспоминания, воспоминания, воспоминания… Тревожные, горькие…
…Виталик звонил ей почти каждый день. А Наташа все не решалась с ним встретиться. Он недоумевал, и, кажется, совершенно искренне. Порой в коридоре она ловила взгляд соседки, и этот взгляд обнадеживал ее. Старуха глядела на Наташу не только с обычным сочувствием, но и с некой теплотой.
Однажды она пригласила Наташу к себе в комнату.
— Ты знаешь, Наташа, — сказала она, — Виталик просто без ума от тебя. Он по-настоящему влюблен.
Мне даже его мать звонила, хоть мы о ней и не общаемся. Он забросил учебу, исхудал весь, все разговоры только о тебе.
— Ну и что же? — спросила Наташа.
— Но ты вроде бы как… извини, здесь все слышно, — пожала плечами старуха, — не хочешь с ним встречаться. Ты уж, пожалуйста, найди время, скажи ему прямо, чтобы он не вбивал себе ничего в голову. Ему институт заканчивать надо, а он прямо сам не свой.
— А вы считаете, я имею правое ним встречаться? — вдруг резко, прямо глядя старухе в глаза, спросила Наташа.
— Конечно, имеешь, а что ты — хуже других?
— Хуже, — отрезала Наташа. — И вы об этом знаете.
— Ой, Наташа, — махнула рукой Вера Александровна. — Не судите да не судимы будете. А если я что-то там знаю, чего мне знать не надо, или по-старушечьи подозреваю, то он-то ничего не знает, кроме того, что любит тебя, а ты с ним не хочешь встречаться.
— Правда? — Наташа сделала непроизвольный шаг по направлению к ней.
— Правда, — тихо и твердо ответила старуха.
— Спасибо! — сказала Наташа и выбежала из комнаты.
