любом удобном случае будут рассказывать белым приезжим, что во время охоты на обезьян гориллы на лету перехватывают копья и мечут их в нападающих. Но все это сказки. Гориллы, в отличие от шимпанзе, не пользуются никакими орудиями не в драке, не в быту. Сами гориллы, даже если человек вторгается на их территорию, не нападают на него первыми. Если он будет стоять смирно и не выказывать враждебности по отношению к лесным гигантам, то вслед за любопытством у них наступит апатия, и гориллы пойдут своей дорогой. Только если человек сделает резкий выпад или попытается убежать, повернувшись к зверю спиной, то горилла начинает его преследовать на четвереньках и кусает, как собака, за икру или ягодицу. Однако после этого уходит от человека и не стремиться его убить.
Как отмечал исследователь животных Джордж Шаллер, 20 месяцев коротавший дни и ночи с гориллами в тропическом лесу, живущие на воле гориллы очень красивы и не идут не в какое сравнение с обезьянами, содержащимися в зоопарках, чей мех истерт о бетонные полы клеток и которые от безделья развлекаются тем, что сами себя «ощипывают». Мех у диких горилл черный, он лоснится и отливает в синеву. Их черные морды блестят как лакированные. У самцов на макушке имеется косматый шлем, что придает им инопланетный облик. Впрочем, природа шлема объясняется довольно просто. Костяной гребень на темени, спрятанный в глубине соединительной ткани, служит для прикрепления мощных жевательных мышц. У самок такого гребня и шлема нет. Да и ростом самки поменьше. У десятилетних самцов начинает серебриться спина — на ней появляются седые волосы — это верный признак «не мальчика, но мужа». Самки созревают раньше. У них начинаются менструации между шестью и семью годами.
Времяпрепровождение горилл не отличается разнообразием. Вся их жизнь слагается из отдыха, кормешки, сна и бесцельных прогулок. Гориллы строгие вегетарианцы. Они не позволят себе взять кладку птицы, до которой могут дотянуться рукой и равнодушно пройдут мимо дохлой свиньи. (Чего не скажешь о шимпанзе, те уж не упустят случая полакомиться мясцом.) Проснувшись утром в своих свитых из стеблей и веток гнездах, они нехотя поднимаются и сразу принимаются за еду. Гориллы поглощают огромное количество растительной массы. От этого у них большие, словно барабаны, животы. Обычно животные кормятся сидя. Пока одна рука запихивает в рот пучок зелени, другая рука уже тянется за новой порцией. Когда вокруг все съедено, животное встает, проходит несколько шагов и снова садится. Вся многочасовая процедура кормежки проходит в сосредоточенном молчании. Гориллы медленно разбредаются в разные стороны. И лишь изредка тишину нарушает довольное рыганиедли вырвавшиеся из кишечника газы. По мере того, как поднимается солнце, животные едят все медленнее, превращаясь в пресыщенных гурманов.
Во время сиесты животные собираются вместе и являют собой картину полнейшего довольства жизнью. Они лежат вокруг своего вожака, самца с серебристой спиной, и подставляют солнечным лучам, небрежно разбросав руки и ноги, то один бок, то другой. Порой с их черных физиономий градом льет пот, но это им несколько не мешает принимать солнечные ванны. Иногда во время полуденного отдыха обезьяны чистятся и чешутся, но делают это не так активно, как шимпанзе. Матери любовно перебирают волоски на теле своих маленьких детенышей. Особое внимание они обращают на чистоту заднего прохода. У малышей на этом месте растет пучок белых волос, похожий на кусочек ваты. Детеныши постарше, как и человеческие дети, не хотят спокойно сидеть во время тихого часа. Они затевают разнообразные игры, гоняются друг за другом, выстраиваются паровозиком. Один детеныш водружает на свою голову пучок листьев и неподвижно сидит в нем, как эльф в зеленой шляпе. Другой, прилепив себе кусок лишайника на загривок, гордо расхаживает с ним. Пройдет время и у этих мальчишек вырастет на голове такой же шлем, который имеют все взрослые самцы…
По наблюдениям Шаллера, самки иногда сорятся из-за каких-то пустяков. Они шлепают друг друга и, оскалив зубы, громко визжат. После этого они, разинув пасть, сходятся в рукопашную, и вполсилы кусают соперницу за плечи. Вождь при этом не обращает на «бабьи» разборки ровно никакого внимания. Будто и нет не криков, ни драки.
Самец-вождь прибегает к другому воспитательному приему. Он, сурово насупив брови, долго смотрит на провинившегося починенного, и тот обычно сразу утихомиривается под его испытующим взглядом. Этого вполне достаточно. До драки среди самцов дело редко доходит.
У взрослого самца с посеребренной спиной в арсенале есть ритуал, к которому он периодически прибегает, чтобы показать подчиненным почем фунт лиха и чтобы снять нервное напряжение. Находясь в дурном расположении духа, самец мрачно сидит и смотрит на мир исподлобья. Затем он внезапно закидывает голову и начинает ухать через сжатые губы, сначала медленно, потом все быстрее, пока звуки не перейдут в слитный рев. Вероятно, уханье «заводит» его. Он вскакивает, срывает с дерева листочек и кладет его между губ. Самки и детеныши прекрасно знают, что уханье и листочек во рту является прелюдией к более серьезным действиям, и спешат убраться подальше. Самец вскакивает на свои кривые, короткие ноги вырывает с корнем и подбрасывает вверх какой-нибудь кустик, и начинает колотить себя в грудь. «Барабанный бой» разноситься по всей округе. После этого самец опускается на четвереньки и кидается вперед, сметая все на своем пути. Он совершенно не разбирает, кто перед ним, в своем неистовом порыве он готов разорвать любого, кто окажется у него на дороге, будь то его собственный детеныш, самка, зверь или человек. В заключительной сцене самец с силой бьет ладонью по земле и после этого удовлетворенный усаживается на свой зад.
Гнев его иссяк и он спокоен, как буддистский монах… Некую разновидность этого ритуала иногда используют самки. Они делают круговые движения руками, отдаленно напоминающие биение в грудь, при этом задевают груди, так чтобы они болтались. Вероятно, смысл этого заключается в демонстрации своих репродуктивных возможностей.
Когда идет дождь, гориллы делаются вялыми и апатичными. Иногда они даже не предпринимают попыток спрятаться от дождя под деревья. Они сидят на поляне, там, где их застало ненастье, сгорбившись, опустив головы и закрыв ладонями плечи. Мамаши наподобие каменных изваяний нависают над своими детенышами, прижав их к груди. Гориллы сидят, не шевелясь, час, два, три — пока идет дождь. Струи воды стекают по их спинам, и каждому, кто видел обезьян в таком положении, становиться их очень жалко. Они похожи на людей, потерявших свой дом…
Свой день гориллы заканчивают мирно, как и начали. Они сгибают и подсовывают под себя стебли и ветки близлежащих растений. Потом утрамбовывают свое ложе и ложатся спать. Гориллы, как и прочие антропоиды, не прерывают своего сна, чтобы сходить в туалет. Они ходят под себя. А на утро просыпаются в загаженных гнездах. С позиции человека это крайне нечистоплотно и не эстетично. От горилл распространяется весьма специфический запах, напоминающий запах горелой резины. Но это им не сколько не мешает… А что до мнения человека, то обезьянам на него просто наплевать.
Шимпанзе: погорельцы и бизнесмены
У пигмеев, самых маленьких людей, живущих а Африке, существует легенда, о том, как жили их далекие предки. По ночам они, не смыкая глаз, тряслись от холода и страха в холодном и наполненном диким зверьем лесу. Ели только сырую пищу и не знали цивилизации. И вот как-то один предок-пигмей наткнулся на поселение шимпанзе, которые тогда ходили на двух ногах и жили в хижинах, сажали банановые рощи и каждый вечер танцевали вокруг костра. Шимпанзе радушно приняли пигмея, угостили его мясом и позволили погреться у огня. Маленький человечек остался очень доволен и в его душу закралась крамольная мысль — выкрасть огонь у шимпанзе и принести своим товарищам. На следующий день шимпанзе ушли работать на банановые плантации. Пигмей натянул на себя шкуру макаки с длинным
