Риз мрачно посмотрел на меня, повернулся спиной и отошел к двум детективам, беседовавшим с Брэдли Уорреном. Шейла сидела на диване, наклонившись к детективу, который задавал ей вопросы, и периодически касалась его бедра, чтобы подчеркнуть свои слова. Джиллиан Беккер стояла возле бара. У нее опухли глаза и потекла тушь.
Увидев меня, Брэдли рявкнул:
— Где моя дочь?
Лицо его покраснело.
— Брэд, — сказала Джиллиан.
Он бросил на нее свирепый взгляд:
— Я задал вполне естественный вопрос. Должен ли я просить тебя растолковывать мне его ответ?
Джиллиан густо покраснела.
— Они знали, что вы здесь будете. Им удалось проникнуть в отель через прачечную. Возможно, похититель ждал в туалете, возможно, вошел в отель вместе со всеми. Мы узнаем об этом только после того, как его найдем, — сказал я.
— Мне не нравятся ваши «возможно». «Возможно» — слово для слабых.
— Возможно, кому-то следовало задействовать полицию, — заметил Риз.
Брэдли не обратил на него ни малейшего внимания.
— Я платил за безопасность, но не получил ничего. — Он ткнул пальцем в сторону Джека Эллиса: — Ты уволен.
Эллис принялся еще энергичнее жевать нижнюю губу. Брэдли Уоррен обратил свое внимание на меня.
— А ты? Чем занимался ты? — Тут он снова посмотрел на Джиллиан Беккер: — Это ты настояла, чтобы я его нанял. Что ты тогда о нем сказала?
— Выбирайте слова, Брэдли, — сказал я.
Уоррен указал на меня пальцем:
— Ты тоже уволен. — Затем повернулся к Пайку: — И ты. Убирайтесь. Убирайтесь. Вы все.
Собравшиеся в этой маленькой комнате смотрели на нас. Даже копы отвлеклись от своих коповских дел. Джек Эллис сглотнул, хотел было что-то сказать, но потом передумал, кивнул и вышел. Я бросил взгляд на Шейлу Уоррен. Ее глаза горели тревожным огнем. Рука застыла на плече крупного полицейского. Джиллиан Беккер уставилась в пол.
— Успокойтесь, мистер Уоррен, — сказал Риз. — У меня к вам несколько вопросов.
Брэдли Уоррен втянул в себя воздух и посмотрел на часы.
— Надеюсь, это не займет много времени, — заявил он. — Может быть, мы еще успеем провести презентацию.
— Да пошел ты в задницу! — сказал Джо Пайк.
Мы ушли.
14
Пайк отвез меня к дому Уорренов и уехал, не сказав ни слова. Я сел в «корвет» и по Беверли-Глен добрался до Вествуда, где находилось одно вьетнамское заведение. Десять столиков, в основном на двоих. Все оформлено в светло-розовых и голубых тонах, стерильная чистота. Заведение держит вьетнамец с женой и двумя дочерьми. Дочерям уже за двадцать, и они прехорошенькие. В задней части ресторана, над кассой, висит маленькая цветная фотография человека в форме майора Вьетнамской регулярной армии. Тогда он был намного моложе. Я провел одиннадцать месяцев во Вьетнаме, но никогда ему об этом не рассказывал. Я бываю здесь довольно часто.
Хозяин, увидев меня, расплылся в улыбке:
— Как обычно?
В ответ я выдал свою фирменную улыбку:
— Конечно. С собой.
Я уселся за маленький столик у окна и стал ждать, наблюдая за прохожими на бульваре Вествуд и чувствуя странную пустоту в душе. Тут были студенты и обычные пешеходы, двое патрульных копов, один из них улыбнулся девушке в прозрачном топике и в обтягивающих черно-белых полосатых лосинах. Лосины начинались возле пупка и заканчивались чуть ниже колен. У нее были загорелые икры. Интересно, улыбался бы этот коп, если бы его только что уволили после того, как у него перед носом похитили девочку, которую ему поручили охранять. Наверное, нет. И стала бы так радостно улыбаться ему в ответ девушка в черно- белых лосинах? Наверное, нет.
Старшая дочь принесла мой заказ из кухни, а ее отец выписал счет. Она поставила пакет на стол и сказала:
— Кальмар с чесноком и перцем и двойная порция риса с овощами.
Интересно, прочитала ли она у меня на лбу: «Элвис Коул, Неудавшийся Защитник». Она тепло улыбнулась мне и добавила:
— Я, как обычно, положила в пакет бутылочку с соусом чили.
Нет, похоже, не прочитала.
Я поехал по бульвару Санта-Моника на восток к своему офису. На каждом перекрестке, останавливаясь перед светофором, я ждал, что люди будут показывать на меня пальцем и говорить всякие гадости, но они помалкивали. Мир все еще оставался в неведении.
Я поставил «корвет» на свое место, поднялся на лифте в офис, вошел внутрь и закрыл за собой дверь. На автоответчике кто-то оставил сообщение: разыскивали какого-то Боба. Вероятно, ошиблись номером. А может, и нет. Номер набрали правильно. Может, это я попал в чужой офис. И в чужую жизнь.
Я положил пакет с едой на стол, снял куртку и повесил ее на деревянную вешалку возле двери. Потом вытащил «дэн-вессон» из кобуры, убрал в правый верхний ящик письменного стола, снял кобуру и бросил на складное кожаное кресло напротив стола. Потом подошел к холодильнику и вытащил бутылку пива «Негра Модело», открыл ее, уселся за стол и стал слушать тишину. В офисе царили мир и покой. Мне это нравилось. Никаких тебе тревог. Никакого ощущения поражения и невыполненных обязательств. Никакого тебе чувства вины. Я вспомнил песню, которую пел один мой маленький друг: «Я большая коричневая мышь, я марширую по дому, и я ничего не боюсь!» Я тихо спел ее самому себе, потягивая «Модело». «Модело» идеально для заполнения пустоты в душе. Наверное, именно поэтому его и сделали.
Через некоторое время я вскрыл пакет, вытащил контейнер с кальмаром и контейнер побольше — с рисом, а также маленькую пластиковую бутылочку с ярко-красным соусом чили, салфетки и чопстики. Пришлось передвинуть маленькие фигурки Джимини Крикета и Микки-Мауса, чтобы освободить место для еды. Что говорил Сверчок? «Маленький человек, у тебя была трудная ночь». Я полил кальмар чили, добавил соус в рис и начал есть, запивая пивом.
«Я большая коричневая мышь, я марширую по дому, и я ни-и-и-чего не боюсь!»
Закатное солнце уже начало отбрасывать яркие прямоугольные пятна на восточную стену дома, когда дверь распахнулась и вошел Джо Пайк. Я салютовал ему второй, а может, третьей бутылкой «Модело» в знак приветствия.
— За хорошую жизнь, — произнес я.
Возможно, это была уже четвертая бутылка.
— Угу.
Он подошел к письменному столу, посмотрел на остатки кальмара и риса.
— А мясо здесь есть?
Я покачал головой. Месяца четыре назад Пайк стал вегетарианцем.
Он переложил оставшиеся кусочки кальмара в рис, взял чопстики, уселся в одно из складных кресел и принялся за еду. В Юго-Восточной Азии редко пользуются палочками. Во Вьетнаме, Таиланде или Камбодже
