– Я машину оставил здесь, у станции, не тащить же чемодан пешком, правда?
Он понес чемодан к небольшой стоянке. На мирной площадке перед станцией расположились цветочная и овощная лавки, газетный киоск и еще какой-то магазинчик. Иришка почему-то не пошла к машине, а направилась к магазинчику и скрылась в нем.
Это Вячеслава Андреевича совершенно не смутило. Он открыл багажник солидного серебристо-голубого «воксхолла».
– Иришка выбирала? – спросила Лидочка.
– Нет, это мне досталось, – ответил Кошко. – Ему уже пять лет. Вечная машина.
Он захлопнул багажник.
– Садитесь, – пригласил он. – Сейчас Иришка придет.
Иришка появилась из магазинчика в то же мгновение. Она несла большой бумажный кулек. Оттуда она на ходу доставала ломти жареной картошки и кидала их в рот. Кулек промаслился там, где на него нажимали пальцы.
Руль у машины был справа, это было неправильно. Лидочка, конечно же, знала об этом, но все равно неправильно.
Иришка рванула дверцу слева, плюхнулась крепким задиком на сиденье рядом с отцом. Лидочка уселась сзади.
– Здесь близко, – сообщил Кошко. – Пешком меньше десяти минут.
Машина рывком взяла с места.
– Водитель ты фиговый, – сообщила Иришка папе.
– Зато осторожный, – ответил тот.
– Если Бог чего не дал, то это надолго, – сказала Иришка. – Сколько раз я тебе говорила – давай буду тебя возить.
– Ты рискуешь, – сказал Кошко.
Машина набрала скорость, чуть не столкнувшись с красным двухэтажным автобусом, который, оказывается, забирался из Лондона даже сюда, и покатила по левой стороне улицы. Лидочка еле удерживалась, чтобы не крикнуть водителю, насколько он неосторожен.
Проехали мимо недавно сгоревшей каменной церкви – балки крыши напоминали объеденную селедку. Свернули за церковь, потом еще раз, прокатили немного по широкой улице, на которой в разрядку росли могучие деревья, и повернули к стоявшему в глубине, метрах в десяти от тротуара, дому. Перед домом расстилался ровный газон, отделенный от улицы высокой живой изгородью.
– Вот и наш уголок, – сказал Кошко.
Слово «уголок» прозвучало напыщенно.
– Запоминайте сразу, – предупредил Вячеслав, открывая багажник и с тоской глядя на чемодан, – наш адрес: Вудфордж-роуд, 14. Вудфордж – это лесная кузница. Здесь был лес.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Лидочка выволокла чемодан, не дождавшись помощи.
– Это семи-аттачд дом, – сообщил Лидочке Вячеслав Андреевич. – То есть в переводе «полуприложенный».
– Полуприставленный, – поправила его Иришка, которая звонила в дверь, забранную в верхней половине непрозрачным, поделенным на изысканные дольки бутылочным стеклом. – Полуприпертый. Полутрахнутый.
– Иришка, твое остроумие порой оставляет желать, – сказал Кошко.
– Опять их дома нет, по распродажам побежали, – проворчала Иришка. – Где у тебя ключи?
– А твои?
– Не знаю, где мои. Посеяла. Или дома валяются.
– Ну нельзя же так разбрасываться ключами! – умеренно возмутился отец.
– Это демагогия, – ответила Иришка, вытаскивая связку ключей из сумки, висевшей через плечо. – Есть у меня ключи, есть, не суетись.
Она открыла дверь и скрылась в темноте.
– Семи-аттачд хауз, – продолжил Кошко, – выше классом, чем террасный дом. Понимаете?
– Разумеется, не понимаю, – улыбнулась Лидочка.
Кошко стоял в дверях и мешал войти.
– Мы владеем половиной дома, – продолжал он. – Наша половина – номер четырнадцать, а у соседей дом номер шестнадцать. Так экономичнее строить. Все коммуникации сооружаются на два дома. Наш дом отделяется от соседнего проходом. Видите, за калиткой? Туда выходит черный ход из кухни, там стоят мусорные баки.
– Спасибо, я поняла, – сказала Лидочка.
– Но я должен закончить, – остановил ее Кошко. – Дело в том, что большинство домов в Англии относится к другому типу – это террасные дома. То есть строится сразу сторона улицы. Как бы один длинный дом. Потом он нарезается на дольки. Каждая долька – домик. Они одинаковые по расположению, по планировке. Такие же, как наш, только гораздо меньше. Это дома для людей с доходом ниже среднего.
Кошко отступил от двери, и Лидочка смогла войти.
– Конечно, мы можем позволить себе отдельный дом и в более фешенебельном районе, – закончил Вячеслав Андреевич. – Но у нас нет таких запросов. Тогда пришлось бы слуг нанимать…
Он искренне расстраивался оттого, что чуть было не нанял слуг. А ведь лет пять назад он вполне довольствовался двухкомнатной квартирой в хрущобе и по утрам втискивался в душный автобус, спеша на службу.
В нешироком полутемном коридоре с неожиданно высоким потолком Кошко перехватил чемодан и поставил его к стене у столика с телефоном, за вешалкой.
– Потом отнесем к вам в комнату, – сказал он. – Сначала выпьем по чашке кофе за благополучное прибытие.
Он явно чувствовал облегчение от того, что путешествие закончилось и можно закрыть за собой дверь. Лидочка подумала, что Кошко внутренне человек вялый и замкнутый в ощущении пространства. Дай ему волю, он бы развил в себе обломовский комплекс и закуклился в умеренно комфортабельной обстановке. Такой человек обязательно должен иметь свой диван, где бы он ни жил. Особенный диван, как лежка у медведя, как гнездо у гагары.
Впереди поднималась крутая лестница на второй этаж, но коридор проходил дальше и упирался в белую дверь. Направо же от лестницы дверь была открыта, и оттуда слышался грохот посуды. Потом раздался звон.
Кошко обреченно сказал:
– Еще одна чашка! Сегодняшняя норма по битью посуды выполнена.
– Где веник? – раздался крик Иришки.
– Где всегда, – ответил Вячеслав Андреевич.
«Наверное, лучше бы не экономить, – подумала Лидочка. – Жила бы я сейчас в скромной гостинице».
Кошко ввел Лидочку в правую дверь, где оказалась небольшая столовая с круглым столом, покрытым пластиковой скатертью. Иришка забралась в холодильник – попка наружу, осколки чашки лежали на выложенном плиткой полу.
– Хоть бы убрала, – вздохнул Кошко.
– Со временем, – ответила дочь, прикладывая все усилия, чтобы вывести взрослых из себя.
– Это демонстрация? – спросил Вячеслав Андреевич.
– Разумеется. – Иришка высунулась из холодильника, держа в руке шмат ветчины.
– Хоть бы руки вымыла, – сказал Кошко.
– А то перед постояльцами неудобно, – закончила фразу Иришка.
И, посчитав, видно, что папа может потерять контроль над собой, она решила не рисковать и удалилась из кухни.
– Простите, – сказал Вячеслав Андреевич.
– Я все слышала, – сухо ответила Лидочка. – Ребенок рос без родителей, и теперь все виновато
