— Почему же ничего? — усмехнулся Игорь.
— То есть дало, конечно, — досадливо поправился Лосев. — Но ты понимаешь? Выходит, это был не Валерка.
— М-да.
— Словом, пошли. Кузьмич вызывает.
В кабинете Цветкова все разместились по своим привычным местам: Виталий и Откаленко у приставного столика возле стола Цветкова, Шухмин и Денисов на диване.
Виталий доложил обстановку, неутешительную обстановку, надо сказать, Цветков сумрачно помолчал, потом спросил, обращаясь к Денисову:
— Этот ваш Саша твердо его не опознал?
— Твердо, Федор Кузьмич.
— А буфетчица его не опознает как спутника убитого потом человека, как полагаете?
— Сомневаюсь, — заметил Лосев. — Ей эта зеленая куртка только в глаза лезла.
— Выходит, тот человек был тоже в зеленой куртке? — сказал Откаленко. — Больно уж редкое совпадение. Считаю, мы с этим Валеркой не ошиблись. Он имеет отношение к убийству. С ним надо только поработать. Заговорит.
— Может, избить его для начала? — с холодной усмешкой спросил Виталий.
— Ну-ну, Лосев, — погрозил ему сложенными очками Цветков. — Шуточки свои брось. А поработать с этим Валеркой надо.
— Тем более что он все равно вглухую арестован, — добавил Шухмин. — И бить его, подлеца, вовсе не обязательно.
— Во-во, — все так же язвительно согласился Лосев. — Не обязательно, хотя и желательно. Валяйте. При мне это еще никогда не делали.
— Опоздал родиться, — усмехнулся Игорь и добавил: К счастью. А теперь уже со всех сторон требуют: совесть, честность, гласность.
— Да уж. Легко стало с совестью, — вздохнул Цветков. — В главный закон ее возвели. У кого ее никогда не было, и те кричат о ней всюду.
— Вот интересно, — загораясь, сказал Виталий, — как они сейчас живут со своей черной совестью? Снится им прежнее, а? Ведь многие еще живут, бывшие охотники за «врагами народа».
— Ну хватит, Лосев, — сказал Цветков. — Хватит. Опять мы с тобой в философию залезли. Наше дело конкретную задачу сейчас решать, убийство раскрывать.
— Все теперь наше дело, — проворчал Виталий.
— Это верно, — неожиданно поддержал его молчавший все время Денисов.
— Хватит, говорю, — прихлопнул ладонью по столу Цветков. — Что вы, ей-богу. Так вот, с Валеркой этим надо еще заниматься, Откаленко прав.
— И заниматься по закону, — добавил Игорь внушительно, словно продолжая спор. — Я вот думаю, — вдруг добавил он. — А что, как сейчас пишут, если бы адвокат начинал участвовать в деле с момента ареста человека, вот, допустим, такого, как Валерка. Как бы кое-кто у нас признание получал?
— Одна надежда, что такое не скоро будет, — засмеялся Виталий. — Говорят, адвокатов в Москве сейчас столько, сколько было в начале века, а населения в десять раз больше.
— Ну, положим, есть и другие способы законность требовать, — внушительно сказал Цветков. — Можно работать честно и без всякого адвоката.
— A y нас, между прочим, сроки есть, — многозначительно прогудел со своего дивана Шухмин.
— Я знаю другой путь, — возразил Лосев. — Вернее, предложить хочу.
— Вот и давай, — одобрительно и как будто с облегчением произнес Цветков. — Давай. И без философии.
— Это товарищ Лосев больше всего любит, — подал голос Шухмин.
— Погоди, Шухмин, — строго сказал Цветков.
— Я вот что подумал, — не спеша начал Виталий. — Когда я сегодня беседовал со вторым парнем, — Сопкин его фамилия, зовут Гриша, — он мне намекнул, что на вокзал Валерку будто бы послал некий Гарик, дружок этой самой Марины.
— Намекнул? — подозрительно переспросил Откаленко.
— Да, вполне прозрачно намекнул.
— Может, у этого Гарика тоже зеленая куртка? — засмеялся Шухмин.
— Тут другое важно, — возразил Лосев. — Валерка мне, например, ясен. Нет у него повода убивать человека, да и не пойдет он никогда на это, кишка тонка. Здесь зверь нужен, а не хулиган.
— Хулиган как раз часто зверем и оборачивается, не знаешь, что ли? — возразил Откаленко. — Тем более такой псих, как этот Валерка.
— Что ты предлагаешь? — хмурясь, спросил Виталия Цветков.
— Я предлагаю выйти на этого Гарика и посмотреть, что за тип.
Откаленко пожал широченными плечами:
— Пустяк дело. Спроси у самой Марины.
— Спрашивал. Не хочет говорить. Не хочет его впутывать.
— Тогда как же быть?
— Вот ты собрался к тому метру из «Сибирячки». Теперь надо изменить цель встречи. Узнать про Гарика не для того, чтобы выйти на Валерку, а чтобы узнать все данные на самого Гарика.
— Так уж все? — иронически переспросил Откаленко.
— Ну хотя бы самые первые, установочные. Фамилия, телефон, адрес.
— И есть ли у него зеленая куртка, — добавил молчаливый Денисов.
Все посмотрели на Цветкова. Тот в ответ кивнул седоватой головой и смешал разложенные перед ним карандаши, что обычно означало принятие какого-то решения.
— Значит, так, милые мои, — вздохнув, сказал он. — Ты, Откаленко, поезжай в ресторан. Сделай все так, как сказал Лосев. А ты, — обратился он к Виталию, — поговори-ка еще раз с этим Валеркой. Прямо сейчас поговори. — И, заметив неудовольствие в глазах Виталия, настойчиво повторил: — Да-да, поговори. И пока что выясни только один вопрос: откуда у него та зеленая куртка. Ты понял меня?
— Так точно, Федор Кузьмич, понял, — улыбнулся Лосев.
— Ну, то-то, — Цветков посмотрел на часы и покачал головой. — Семнадцать часов уже. Однако воскресенье еще не кончилось. Все остальные могут быть свободны.
Сложность и деликатность задания, порученного Откаленко, заключались в том, что разговор с Петром Степановичем предстояло вести об эпизоде неприятном для него, в котором он сам выглядел не вполне достойно, ибо тоже, хотя и в меньшей степени, чем остальные, участвовал в сокрытии этого автотранспортного происшествия. И только потом, после неприятного разговора на эту тему, можно было перейти, причем крайне осторожно, к Гарику и его разбитной и предприимчивой подруге. Таким образом, требовалась определенная находчивость, чтобы предстоящий разговор дал нужный результат и чтобы Петр Степанович отнесся к неожиданному посетителю доброжелательно, а еще того лучше, и доверительно. Впрочем, Откаленко не был новичком в таких непростых ситуациях и по дороге кое-что придумал.
Вскоре он добрался до ресторана и в лабиринте белых кафельных коридоров, бесчисленных кухонь и всяких подсобных помещений не без труда отыскал небольшой кабинет метрдотеля. Ему повезло. Петр Степанович неожиданно оказался на месте.
Это был высокий упитанный человек лет сорока, державшийся очень прямо и весьма величественно, с розовым холеным лицом, большим носом сливой, тщательно подбритыми маленькими усиками и большими выразительными глазами за стеклами красивых роговых очков типа «директор». На Петре Степановиче была белая крахмальная манишка с белым галстуком-бабочкой и длинный черный пиджак, что весьма шло к его представительной фигуре, ну а серые в полоску узкие брюки и лакированные ботинки удачно дополняли его туалет.
Таким образом, впечатление Петр Степанович производил чрезвычайно солидное. Тем более что и манеры его были также весьма величественны и неспешны, так же он и говорил, чуть заметно при этом грассируя. По всему было видно, что человек он опытный, что называется, тертый, не очень при этом
