Их медленно обогнала новенькая элегантная «Лада», словно изнеженная горожаночка, вдруг попавшая на своих высоких каблучках в такую глушь. За ней солидно и уверенно проплыла «Волга». Пассажиры тоже посмотрели на живописную пару, бредущую по дороге.
Становилось жарко. Виталий, заметив, что Лена скинула пальто, тоже хотел было снять пиджак, но вспомнил про пистолетную кобуру под мышкой.
Где-то за лесом урчал одинокий трактор.
Дорога кончилась, и за поворотом возникли широкие ворота из жердей и домик сторожа за ними.
А дальше раскинулась обширная поляна, окруженная далеким лесом и вся усеянная, казалось, в полном беспорядке славными, совсем новенькими, свежежелтыми домиками, некоторые еще только строились. Дорога, сделав за воротами небольшой зигзаг, дальше шла прямо через поселок, в стороны от нее расходились будущие улицы, большинство из них еще были не выровнены и не застроены. Во всех концах неоглядной поляны кипела работа, где-то еще только возводили фундамент, в другом месте уже выросли стены и крыши, слышались удары топоров, визг пил, чьи-то возгласы.
Некоторые домики вокруг были совсем готовы, самые разные домики, совсем простенькие, и маленькие, и побольше, кокетливо украшенные, с балкончиками, лесенками, террасками, и громоздкие, с высокими ломаными крышами и широкими окнами. Словом, фантазия тут била ключом и чувствовалось, сколько труда и любви вкладывали люди в это долгожданное строительство и, как видно, немалые деньги. Для каждого его домик, видимо, был радостным чудом, давней мечтой, ради которой отказывали себе во многом. И все здесь кругом радовало глаз.
Было уже совсем, по-летнему жарко. Женщины в купальниках и сарафанах, мужчины в трусах и майках, разгоряченные, озабоченные, деловитые, суетились на своих крохотных участках. И поляна гудела как растревоженный улей. А вдоль главной дороги сплошной вереницей по обеим сторонам стояли машины, на свой участок еще никто не мог заехать. И эти пестрые ленты самых разных машин под ярким солнцем еще больше оживляли все вокруг.
— Сколько народу, а? — сказал Виталий, вытирая пот со лба. — И как вкалывают! Все-таки дело стало действительно всеобщим. Правильно говорят: социальное явление. И душа радуется глядеть.
— Но и хлопот много, — вздохнула Лена. А Виталий мечтательно заключил:
— И для жуликов раздолье, представляешь? — И, перебив сам себя, энергично произнес: — Ладно. С чего начнем?
Он огляделся.
— Давай найдем симпатичное семейство, которое сейчас отдыхает, и вступим в разговор, — предложила Лена, тоже оглядываясь.
Невдалеке, за вереницей машин, они заметили скромный домик с недостроенной крышей, где возились трое полуголых рабочих. А возле домика, на небольшом пригорке, расположилась пожилая пара и закусывала, разложив на раскладном столике свои припасы. Полный седой мужчина в мятых брюках и расстегнутой рубашке, под которой виднелась заросшая седыми волосами розовая грудь, с тюбетейкой на голове, сдвинув на лоб очки и держа в руках газету, следил за женой, видимо, давая какие-то указания по поводу того, что и куда класть на столике. Женщина отмахивалась от него и, очевидно делала все по- своему. Полная, в темном платье с короткими рукавами, загорелая до черноты, седые волосы она прикрыла пестрой косынкой.
Виталий и Лена пробрались между машин, сошли с дороги и неровной тропинкой между горами песка и щебня добрались до домика.
— Добрый день, — сказал, подходя, Виталий. — И приятного аппетита. Разрешите у вас спросить?
— Прошу, прошу, — сделал широкий приглашающий жест мужчина, очевидно, обрадованный появлением новых людей, прекращавшим затяжной и надоевший ему самому спор с женой. — Заходите, присаживайтесь, — оживленно добавил он.
— Заодно и чаем вас угостим, — приветливо добавила жена, которой молодые люди, очевидно, понравились.
— Спасибо. А мы присоединим и свои запасы. Виталий, улыбаясь, поднял сумку.
Через несколько минут они уже сидели все четверо на низеньких раскладных стульчиках вокруг импровизированного стола и оживленно разговаривали.
— Но сколько же тут домик может стоить? — спросил Виталий.
— По-разному. Вот наш, например, — мужчина махнул рукой в сторону дома, — кругом обойдется тысяч в шесть.
— На три тысячи банк ссуду дал, — добавила хозяйка и усмехнулась. — А сыну пришлось подписку дать, что если мы с отцом помрем и долг вернуть не успеем, то он обязуется вернуть. А уж бумаг понаписали — страсть сколько. Все указываем, куда каждый рубль истратили. Смех и грех.
— Ну и что? Порядок такой. Нечего тут обижаться, — строго заметил старик хозяин и вздохнул: — Ничего не поделаешь. — Потом продолжал прерванный разговор: — Так вот наш, я говорю, обойдется тысяч в шесть. А вон, допустим, тот, с башенкой, видите? Это зампреда нашего правления Птицына Ноя Герасимовича дом, так он, говорят, тысяч за двадцать потянул.
— А почему же так? — удивился Виталий.
— Материала побольше, рабочие подороже, затем удобства всякие предусмотрел.
— А какие, к примеру, нельзя?
— О господи, да чего только нельзя, — махнул рукой старик. — Вот, к примеру, площадь должна быть не больше тридцати пяти метров квадратных. Почему, спрашивается? А если у нас два сына да внуков трое? — Он загорелся негодованием. — Бюрократ, понимаешь, сидит и думает, как людям жизнь подпортить, чего бы еще такое запретить. Я считаю так. Честные у тебя деньги? Честные. Строишь по- честному? По-честному. Ну и строй, что желаешь, что тебе требуется, раз государство тебе землю дало.
— Вон идет с кралей своей краденой, — сухо объявила хозяйка, отведя глаза. — Вот уж где все не по-честному.
— Кто идет? — оглянулся старик.
— Да Ной Герасимович, кто же еще.
— С Лариской?
— С нею.
Виталий тоже заметил вдали знакомую фигуру Птицына и рядом с ним молодую красивую женщину в узких голубых брючках, заправленных в мягкие сапожки, в синей блузке, максимально обнажавшей шею и плечи, на голове ее красовалась кокетливо сбитая набок широкополая белая шляпа с синей лентой. Пара скрылась в доме.
— Красивая женщина, — заметила Лена.
— Такая кому хочешь голову вскружит, — согласился Виталий. — Особенно пожилому.
— Вот и вскружила, сначала одному, потом другому, — неприязненно сказала хозяйка. — А первого говорят, убили.
Лена вполне естественно всплеснула руками.
— Неужели из-за нее?
— Не-ет, — покачал головой старик. — Лямкин у нас был вроде как казначей.
В это время Виталий заметил, как из дома Птицына вышла Лариса и, оглянувшись, не спеша, аккуратно перепрыгивая через глубокие жирные колеи и неровности будущей улицы, направилась в сторону дороги, где стояли машины.
Виталию почему-то не понравилось, как она огляделась.
— За все надо платить, — рассудительно продолжал между тем старик хозяин, отпивая чай. — Вон коменданту нашему, к примеру, мы даже домик выстроили. Маленький, дешевый, а выстроили. Молодой, одинокий, хватит с него пока. Да вы небось видели, второй от ворот. У него петух на крыше, как у царя Додона, — усмехнулся он. — Чтобы все окрест видел.
Но тут Лена, перехватив взгляд Виталия, сказала:
— Спасибо вам. Пойду пройдусь. Посмотрю, как люди строятся. Ты не хочешь?
— Нет пока, — ответил Виталий. — Посижу еще с хорошими людьми. — И добавил, обращаясь уже к
